 |
РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"Заводские люди
 Вятские корни
Рюрик Георгиевич, выросший в семье сельских учителей, сызмальства рос рукастым, как, впрочем, и все мужчины в их роду, и тяготел к технике. А корни его восходили к вятским крестьянам Зотовым, в XVIII веке перебравшимся на пустующий чернозем в слободу Благовещенского завода Уфимского уезда Оренбургской губернии. Прапрадед Яков Григорьевич Зотов, 1775 года рождения, взял в жены Настасью Петровну Зарину, и народились у них детки, пустившие крепкие росточки в башкирской земле.
Зотовы быстро освоились на Урале. Медеплавильный Благзавод нуждался в толковой рабочей силе, каковыми и были вятские. Здесь сразу приняли этих умелых и сильных мужиков. Их работящие жены поражали местных своими диковинными огородами. Они сначала только с интересом поглядывали, как новоселы растят невиданные «овочи» - свеклу да морковку, тыкву да огурец, капусту с картошкой. Кто сегодня не знает «Вятский» сорт огурцов?! А три века назад то была невидаль неслыханная! Приезжие не скупились - угощали соседей разносолами, а по весне делились семенами, втолковывали, как что сажать да выхаживать. А сами тем временем приноравливались к местным обычаям: пчел развели, к охоте и рыбалке приноровились, даже язык башкир, татар, марийцев стали понимать и на нем изъясняться при надобности. И как-то пристала к одной ветке Зотовых новая фамилия - Качкаевы - беглых со скудных земель.
Федор Васильевич Качкаев окончил в Уфе Землемерное училище - единственное по тем временам элитное учебное заведение во всей губернии. Слыл он человеком основательным и справедливым, именно такой землемер получал признание в народе. Ведь иным богатством, кроме земли, мужик не располагал, и каждая ее сажень, каждая пядь стоили того, чтобы насмерть в случае чего за них спорить, и тут важно было все рассудить по-честному. По примеру землемера и остальные Зотовы-Качкаевы потянулись к учености. Вот и Георгий Петрович, окончив учительскую семинарию, получил назначение на службу в село Черниговка Караякупской волости Уфимского кантона (ныне Чишминский район). Деревню ту основали малороссы с Черниговщины.
Хорошенькая учительница русской словесности Мария сразу покорила сердце молодого директора школы и вскоре стала ему сердечной половинкой на всю жизнь. Казалось бы, сельская школа для крестьянских детей, но какие их окружали коллеги! Надежда Ивановна Сменцовская, окончившая историко-филологические курсы Петроградских высших женских курсов, математик Эрнест Иванович Киви из Ленинграда, Галина Федоровна Морозова из Нижегородской губернии, Степан Емельянович Безуглов, уроженец Киева, несколько учителей были земляками и даже родственниками Георгия Петровича по Благзаводу. Молодым супругам было у кого перенимать опыт, они увлеченно готовились к занятиям, вместе обсуждали темы классных часов. Неся в себе генетическую память прошлых поколений, переселившихся со Святой Руси всего пару веков назад, они с ностальгией рассказывали детям об истории родного Отечества. И неудивительно, что своего первенца назвали Рюриком, не думая о том, как потомкам придется объясняться с любопытствующими: почему, мол, у вас такое странное отчество. «Издержки образованности!» - станут отшучиваться внуки. Но это случится много лет спустя, а в родной Черниговке Рюрик, сын директора школы и учительницы, рос на загляденье девчонкам и на зависть сверстникам - лихо обучаясь всему, что видел от старших и о чем читал - благо библиотека в селе пополнялась регулярно.
После окончания Уфимского
радиотехнического техникума он устроился на «секретный» завод - так на всякий случай шепотом говорили в родной Черниговке. И не только там. Появление в Уфе завода по производству аппаратуры дальней связи - почтового ящика 210 - стало большим событием. Попасть на предприятие, где платили на порядок выше, чем в «гражданских» организациях, замаячило мечтой не только для многих уфимцев, но и для жителей пригородных сел. В подруги себе Рюрик с юности приглядел свою, черниговскую, - Татьяну Рапину. Татьяна окончила Уфимской пединститут. Их старший сын Павлик родился еще в Черниговке, но буквально через год молодые окончательно перебрались в Уфу и сняли угол у родной тетки на улице Октябрьской революции, 46.
Рюрику повезло: его взяли регулировщиком в «самый секретный» цех, и он влился в особую когорту рабочей элиты. То были настоящие асы: как чуткие доктора, они почти на слух улавливали пульс и ритм тестируемого изделия, отрабатывая его параметры. К мнению настройщиков-регулировщиков прислушивались главные специалисты завода. Рюрик же Георгиевич среди всех башковитых коллег отличался еще и своей природной смекалкой, мужицкой основательностью и широтой души. О том, что он заядлый рыбак и классный автомеханик, знал весь завод. И в самых безнадежных случаях шли за советом и помощью именно к Георгичу. Так что у сыновей его были все основания гордиться отцом - мастером на все руки.
Мужское братство
Сначала Георгич обзавелся мотоциклом «М-12» с коляской. Загружал его снастями и отправлялся с друзьями, а потом и с сыновьями, на рыбалку, ездили на природу - за грибами-ягодами, а то и на озеро искупаться. К тому времени семья уже перебралась в собственную квартиру в двухэтажном доме на Менделеева, 155, построенном хозспособом. О рыбалке и отдыхе тогда пришлось на время забыть, зато жилищный вопрос был решен. Теперь его соседями стали сослуживцы, и весь их компактный двор с несколькими заводскими домами напоминал одну большую коммуналку, где ничего невозможно утаить - кто скупой и щедрый, кто чистоплюй, а кто и неряха. Да и дети росли под зорким контролем заводчан.
- Что тебе переживать, твой Павлик и обед сготовит, и уроки у братишки проверит, да еще футбол успевает во дворе погонять! - успокаивали соседки Татьяну Филипповну, просившую по возможности присматривать за ее мальчишками, пока она допоздна пропадала в школе. Павел действительно частенько сам картошку жарил, а то даже и борщ варил. Каждый год Качкаевы сажали картошку, растили свои овощи, запасались грибами, домашними соленьями-вареньями. Ну и, конечно, не переводилась в доме рыба.
Как передовику производства, Рюрику Георгиевичу предоставили возможность купить «Москвич-412» - для староуфимской публики 70-х невиданное чудо техники в частной собственности. Тогда редко какой начальник имел личную машину. Только элита с оборонных заводов вроде Георгича, зарабатывавшего больше иных инженеров. Втроем с сыновьями они разбирали своего «москвичонка» буквально до винтиков, а потом с тем же упорством возвращали исправленные запчасти на законное место. И мотор перебрать для них не составляло труда. Несмотря на относительный достаток, детей не баловали. Карманных денег их мальчишки не знали, покуда не начали сами зарабатывать. Сдача после магазина возвращалась матери до копейки. Но никто и не думал ее пересчитывать - доверие и честность были в доме незыблемы. Отцу или матери достаточно было строго взглянуть исподлобья, чтобы сына пристыдить - не то ляпнул, не то сделал. Вот, собственно, и все воспитание. Если не считать родительского примера, которому дети и следовали.
Был у Рюрика Георгиевича верный друг и компаньон по рыбалке Юрий Воинов. Смолоду они разглядели друг в друге не только рыбаков, но и родственные души. Воинов привязался к пацанам Георгича. А как-то летом взял он на рыбалку и свою дочь Галину, окончившую восьмой класс. Длинноногая отличница оказалась еще и чемпионкой Башкирии по фигурному катанию. Галка и Павел, который был старше ее на год, сразу нашли общие темы и увлечения, а через семь лет стали очаровательной семейной парой, которую вот уже больше 30 лет не берут ни возраст, ни жизненные перипетии. В их доме всегда замечательная погода, а главный синоптик - любовь. Потому что выпало одному счастливчику поймать свою золотую рыбку на удочку отца…
Счастливый выбор
Школу Павел окончил с медалью и, не раздумывая, отнес документы в УАИ. Надо ли говорить, что означало в те годы поступить в Авиационный? Медалисты и отличники ломились в УАИ не случайно: с дипломом этого вуза была гарантирована высокооплачиваемая работа в любом престижном КБ, НИИ, не говоря уж про завод. К тому же здесь кипела интересная студенческая жизнь с его неповторимым СТЭМом, турклубом, легендарными стройотрядами и спортивными командами. Окончить в то время УАИ означало все равно, что сегодня пройти по максимуму айкью тестирование.
Он поступал на самую престижную в то время специальность «Промышленная электроника». Из 47 медалистов, подавших на нее документы, зачислили только 27. Выпускник и бывший комсорг 110-й школы Качкаев решил в институте отойти от общественных дел и углубиться в учебу. Он не выступал на комсомольских собраниях, не усердствовал в ораторстве на семинарах и практических занятиях. Но именно в его сторону поворачивали однокашники головы, когда принималось какое-то коллективное решение. В нем группа признала надежного лидера «без выпендрежа» и следовала за ним все годы студенчества, а иные - и дальше по жизни.
А то, что он парень не промах и с ним не пропадешь, стало ясно в первом же стройотряде - тогда в Миловке, под Уфой, тянули линию электропередачи. Многим рафинированным мальчикам работа лопатой показалась просто адской - им в сто крат приятнее было выводить уравнения Максвелла, чем топать в кирзовых сапогах, волоча на себе неподъемные столбы. А для Качкаева - все семечки. И зимние походы, и футбол с волейболом, и чтение книг, толстых журналов, а когда подвернется, и
самиздата. Читал он постоянно. Даже во время сессии, чем удивлял, если не сказать, злил друзей. У людей мандраж, а он детективом забавляется! Еще в студенчестве отец отдал Павлу того самого «москвичонка», которого они вместе сотни раз перебирали и восстановили напоследок после возгорания мотора. Практически заново машину собрали. Но и после она служила еще много лет. По десять человек набивалось в беднягу - и ничего, выдерживала!
Пять лет промчались, как один день. Ни минуты не колеблясь, он выбрал на распределении УПЗ - так тогда называлось Приборостроительное объединение. Отработал, как и отец, 3 года регулировщиком, пришел на родной, отцовский 210-й заместителем начальника 18-го цеха. Сына Рюрика Георгиевича многие знали еще мальчишкой - такой же, как отец, фанат от техники и к тому же прекрасно образован.
Галина, знавшая еще от своего отца характерных заводских людей, лучше всякого барометра чувствовала, как входит ее Павел в новую ипостась. И она ему в этом помогала. Умная и красивая жена умела вдохновить. Во времена казалось бы вселенского дефицита Галина всегда выглядела безупречно элегантно - хоть на сплаве по реке, хоть на собственной кухне. Выручали выкройки из новомодного тогда журнала «Бурда-моден» - шила и вязала она отменно. На первых порах молодые обосновались у тещи. Но даже в тесноте «хрущёвки» они частенько принимали шумные компании, удивляя каждый раз своей домовитостью. То необычным и вкуснейшим блюдом из самых обычных вроде бы продуктов, то оригинальным сюрпризом для гостей, то на ходу импровизированным концертом-капустником. Если Павла Качкаева друзья предлагают занести в Книгу Гиннеса за огромное количество сложенных им лично срубов на дачах друзей, то его Галину следует вписать туда за ее изобретательность и мастерство - только она умудрялась пошить на бабушкином «Зингере» такие горнолыжные костюмы для мужа, себя и детей, что их принимали за фирменные вещи, купленные у фарцовщиков.
Случались и беды, и проблемы. Как-то серьезно слег близкий друг - сместились межпозвонковые диски позвоночника. Был уже назначен день операции, но Павел услышал от кого-то про костоправа в деревне и рискнул. Они повезли товарища в район. Помогло. В течение месяца еще друзья по очереди доставляли бедолагу к костоправу. Их дружба и упорство победили - операция не понадобилась. Сердечная атмосфера в доме, их участие в судьбе близких столь же естественны, как они сами. В привычку вошло и чтение, вместо таблетки снотворного - чтиво. Теперь чаще под рукой электронные книги. В советские же времена, как и вся страна, Качкаевы гонялись за подписными изданиями и редкими книгами. Когда появилась книжная лотерея, с утра пораньше, прихватив еще и детей, выстраивались в очередь за заветным талончиком. И вечные ценности, ниспосланные классикой и выбранные Качкаевами приоритетными в своей жизни, видимо, и помогают правильно жить.
Им обоим с детства чужда лень. Ничегонеделание - не про Качкаевых! В молодости они обошли и объехали всю Башкирию, а их мальчишки выросли и возмужали на заводской турбазе «Березка». Как Рюрик Георгиевич сумел вырастить своих пацанов все знающими и все умеющими, так и у сыновей Павла Рюриковича руки на месте, породу не портят. И для домашнего всеобуча время на детей здесь никогда не жалеют. Сменяются поколения заводчан, приходят новые люди, но добрая молва да добрые дела долговечнее многих из нас…
Куликово поле
Но не всегда на БПО «Прогресс» (такое название получил позже 210-й завод) звучали фанфары, случались и провалы. И когда после двух унылых лет хронического срыва плана генеральным директором пришел Евгений Васильевич Куликов, бывший первый секретарь Уфимского горкома партии, коллектив встретил его на ура. И надежды оправдались. Ситуация выправилась: план одолели и премия к работникам вернулась.
Куликов не стеснялся открыто говорить своим специалистам: «Я таких тонкостей не знаю, не пытайтесь меня в них погружать - у меня другие задачи». Но это ничуть не принижало его авторитет. Он был прекрасным стратегом. И менеджером, как сказали бы сегодня. Перспективных руководителей Качкаева и Ощепкова он отправил в творческую командировку в Ленинград. Им предписывалось побывать у коллег на самых передовых фирмах и высмотреть что-то новое и полезное для «Прогресса». Такие командировки, обмен опытом с коллегами директор практиковал и дальше. Новаторство стало приоритетом при Куликове. Поняв необходимость выпуска собственной элементной базы для высокоточной аппаратуры, взялся за создание второй производственной площадки - будущего завода «Магнетрон» и не побоялся потом придать этому заводу самостоятельность.
Ни один директор до и после Куликова не имел таких связей в московских министерствах и главках, никто так легко не открывал двери в кабинеты высоких начальников. Прошедший все ступени карьерного роста, Куликов наверху не просил, а требовал. За внешней мягкостью, интеллигентностью скрывался металл в характере. Вникнув в самую суть государственного устройства, он знал, что без производства - все пустой звук, один антураж. И в отношении к чиновничеству, к бюрократии нередко сквозило презрение: «Подумаешь министр! Штаны протирает да упивается своим величием, вместо того, чтобы дело продвигать!» Куликов воспарял над схваткой и легко разруливал любую сложную ситуацию - масштаб его личности позволял это делать легко и изящно.
Он стремился преобразить завод - грязные неуютные цеха по его замыслу должны были стать светлыми лабораториями, сверкающими чистотой и порядком. Для этого он ввел еженедельный обход цехов. И это возымело успех. Куликов не выносил пьянства и нещадно с ним боролся. Всех замеченных в этом грехе разбирали не только на заседаниях четырехугольника (начальник, парторг, профорг, комсорг), но и на расширенных оперативках у генерального. Таким образом происходил естественный отбор: в команду Куликова слабаки и хлюпики не попадали.
Евгений Васильевич внедрил на заводе основы НОТ - так называемая научная организация труда. Регулярно проводилось анкетирование по оценке руководителей цехов и подразделений - всего порядка 70 человек. Молодой начальник 18-го цеха Качкаев в этом рейтинге стабильно занимал первое-второе места. В лидеры опроса попадали и другие руководители подразделений, к примеру, начальник инструментального отдела Мирон Львович Гольдберг. Однако именно Качкаев стал любимцем у Куликова.
Какая-то неведомая сила влекла генерального директора к этому начинающему свою производственную карьеру начальнику. То ли он видел в нем себя в юные годы, то ли, наоборот, ценил в Качкаеве его спортивность, разносторонние увлечения, хозяйственную жилку. Как бы то ни было, Павла Качкаева генеральный выделял среди всех, а потому и спрос с него шел в двойном, а то и в тройном размере. Молодой это оценил и старался не подводить учителя. Именно так определил Качкаев для себя статус Куликова на всю оставшуюся жизнь... И в годы совместной работы, и много позже он применял управленческие методы Евгения Васильевича и даже во взаимоотношениях с подчиненными использовал его тактику. Они оба не боялись сильного окружения, старались набрать в свою команду интеллектуалов, которым можно было бы доверять, как самому себе.
Павел Качкаев всегда с уважением относился к Мирону Львовичу - своему конкуренту по соцопросам. Но когда в ходе селекторного совещания на справедливое замечание тогда уже главного инженера Качкаева Гольдберг пустился в пространные рассуждения, Павел Рюрикович его быстро и деликатно осадил. И все поняли: молодость главного инженера - не повод саботировать его распоряжения. При нем можно было рассказать перчёный анекдот в курилке, обсудить какие-то личные деликатные темы, будучи уверенным, что тебе это не аукнется упреком, каким-то шантажом. Однако перекур заканчивался, и возобновлялся деловой стиль отношений.
И кто из староуфимского двора надеялся поначалу установить панибратские отношения с Качкаевым - тот глубоко ошибся: в момент Ч у него неожиданным образом прорезался металл в голосе - совсем как у его учителя Куликова. Жесткий стиль на заводе был непреложным условием выполнения оборонного госзаказа. План - любой ценой! Советская эпоха запомнилась многим из нас своими негативными моментами. Однако и сегодня Россия продолжает жить за счет того, что тогда построила и создала. Наукоемкие производства, каковыми всегда отличался 210-й завод, непревзойденны и поныне.
Тем временем пришли лихие 90-е. А с ними - проамериканские идеи младореформаторов, одна из которых - конверсия. Даже бабки в очередях тогда рассуждали, как бы танки перековать на сковородки. У заводчан ничего кроме досады это не вызывало. Они прекрасно понимали, чем грозит сворачивание госзаказа на уникальную аппаратуру дальней связи. Однако докричаться до московских популистов не удавалось. И тогда началась тотальная утечка мозгов с оборонных заводов. Интеллектуалы искали себе новое применение. Кто-то попытался открыть собственное дело, кто-то подался в банкиры, кто-то продолжал надеяться и ждать возвращения рассудка к государственным мужам.
Евгений Васильевич Куликов в те отчаянные годы создал с одобрения руководства республики Федерацию товаропроизводителей, призванную хоть как-то облегчить ситуацию на оборонных заводах. По его инициативе разработали республиканскую программу конверсии, выделив на ее реализацию бюджетные ассигнования. А Качкаева он рекомендовал на должность главы Администрации Ленинского района. К мнению Евгения Васильевича прислушались. 1 ноября 1994 года Павел Рюрикович Качкаев переступил порог своего нового кабинета в новом для него статусе государственного служащего.
Гуру от власти
В начале 90-х госслужба в нынешнем ее понимании только формировалась. Ухватиться за нее в лихолетье невыплат зарплат и пособий в первую очередь стремились многоопытные партийцы. Знатоки аппаратных интриг понимали, что и левые и правые скоро разбредутся по своим углам, а у незыблемой государственной власти останутся самые невозмутимые и самые непотопляемые. Только как с такими равнодушными работать? Качкаев с ходу уловил, как разнится атмосфера на заводе и в администрации. Заменить всех было невозможно, да он и не ставил таких целей. Надо было в чем-то преломляться самому и сбивать коллег в команду. Он стал приглашать в кабинет сотрудников для беседы. Интуиция и заводской опыт позволили ему очень быстро оценить специалистов. Большинству удалось сохранить работу, но нацелены они теперь были по-производственному - на конечный результат, на эффективность. Пригласил он и с десяток заводчан. А быстро войти в курс дела и определить верный фарватер ему опять помогла школа Куликова - он как с кальки перенес заводской алгоритм решения задач на управленческую сферу. Получилось!
Улицы и дворы Затона и Нижегородки стали его ежедневными маршрутами. Вскоре его начали узнавать жители частного сектора, где он объявил беспощадную войну помойкам, покосившимся заборам с дырявыми ведрами на кольях.
«И что же это вы совсем себя так не уважаете?! Есть же в доме мужики, почему бы по-людски быт не обустроить?!» - взывал он всякий раз к обитателям Нижегородки. И ведь многие его в самом деле услышали. Помои на дорогу сегодня точно не льют, а кое-где даже заборы латают и красят.
Первые месяцы работы Качкаева в Ленинском районе пришлись на выборную кампанию в Госсобрание. В палату представителей они тогда баллотировались вместе с вице-мэром Фидусом Ямалтдиновым. Встреча с избирателями и оперативное решение поставленных жителями вопросов сблизило двух молодых политиков. В результате этих выборов мэр Уфы Михаил Зайцев стал спикером республиканского парламента, а место градоначальника занял Фидус Ямалтдинов. Он-то и пригласил Павла Качкаева на работу в Администрацию города своим первым заместителем. На плечи вице-мэра легла вся коммуналка. Да, именно так. Наследием советской эпохи было как раз показательно-наплевательское отношение к ЖКХ. Вспомните фильмы прошлых лет, байки про сантехников и водопроводчиков - стандартный образ опустившегося мужика, который мало в чем смыслит и мало что умеет. Этот стереотип Качкаев взялся разрушить. Он облазил все уфимское подземелье, обследуя состояние инженерных сетей, на большинство из которых не было ни документов, ни чертежей. За инвентаризацию всего этого ветхого хозяйства и взялся с заводской основательностью первый вице-мэр. И у него опять получилось!
Через пять лет мэр Ямалтдинов перешел на работу в правительство и его первый зам - тоже. Качкаева назначили министром ЖКХ. К тому времени он стал настоящим докой в жилищно-коммунальной сфере и мог бы по заводской привычке зарегистрировать с десяток патентов на изобретения. Бывая теперь часто в Москве на министерских коллегиях и совещаниях, Качкаев пытался донести до высоких федеральных начальников идею обустройства городских дворов - без этого облик мегаполиса не может удовлетворять в полной мере условиям комфортного проживания граждан. Сегодня реализацию этой программы под эгидой «Единой России» с удовольствием созерцают и уфимцы. За годы работы министром ЖКХ Качкаев заматерел, узнал все медвежьи углы республики, где не было водопровода и тепла, газа и асфальта. И за короткое время ему удалось многое решить. Эта работа нацелила его на дальнейшее развитие, его энциклопедические знания пополнились информацией о современной сфере ЖКХ, вылившиеся в уникальные проекты.
Однако майским вечером 2003 года его вызвали в Белый дом и указали новое место работы и должность - Администрация города Уфы, мэр. Он сохранил работающую здесь команду - многих знал, со многими успел поработать еще в ранге вице-мэра. Времени на адаптацию уже не потребовалось. Он быстро выстроил систему, работающую без сбоев и в его отсутствие. У технарей есть понятие самонастраивающейся системы, и этот термин в полной мере характеризует и команду мэра Качкаева.
Он всегда остро реагирует на страдания детей и женщин. Поэтому и пролоббировал создание в городе службы опеки и попечительства - удалось за короткое время устроить многих сирот в семьи, помочь им с решением жилищного вопроса. Мэр Качкаев ухватился и за идею создания кризисных центров для женщин и детей, попавших в трудные жизненные обстоятельства. И как бы некоторые депутаты Горсовета ни ворчали: мол, львиная доля бюджета проедается сирыми да убогими, мэр непреклонен, социальная сфера остается приоритетной. Слишком хорошо мэр знает истинный уровень жизни многих горожан, в том числе и староуфимцев. Ведь его мама Татьяна Филипповна по-прежнему живет в том заводском двухэтажном доме на улице Менделеева.
При нем Уфа стала Лучшим муниципальным образованием России, победив во всероссийском конкурсе. А годом позже экспертный совет признал Качкаева лучшим мэром в стране. Завершилось строительство проспекта Салавата Юлаева, Конгресс-холла, Ледовой арены, ипподрома «Акбузат». Открывались новые школы, поликлиники, детские сады…
Опасная штука - власть, когда человек не созрел для нее морально. Качкаев - зрелый руководитель во всех отношениях. Ему удалось своего белого коня оседлать, усмирить, пришпорить. Он не боится ходить по родному городу без охраны, в отличие от мэров других мегаполисов. Он не забывает своих заводчан - на их реакции проверяет, верно ли принято то или иное решение в городе.
А они по-прежнему его любят и ценят. Как, впрочем, и сотни уфимцев, которые вмиг окружают своего мэра при появлении его на ярмарках и площадях. На нем лежит тяжелый груз. Груз власти. Груз ответственности перед людьми. Чтобы его нести, необходимы и богатырское здоровье, и богатырская сила воли. И поэтому каждый год, в январе, он отправляется в горы. Этот экстремальный вид спорта помогает ему поддерживать отменную форму. Мчишься по «черной» или «красной» трассе, и время по-эйнштейновски сжимается: сознание выхватывает из ретроспективы событий самые важные. Судьба словно выставляет проходной балл. У Качкаева он всегда самый высокий.
Галина Ишмухаметова |
|
 |
