 |
РУБРИКА "РЕПОРТАЖ В НОМЕР"Цех особого режима
 Почему человек совершает преступления? На эту тему написаны десятки научных исследований, есть множество теорий. Исследователи предлагают разнообразные методики по социализации личности, начиная от психотерапий а-ля «Заводной апельсин» и заканчивая применением различных гаджетов, вроде датчиков, которые сообщают о местоположении человека и о его действиях, не давая совершить преступление. Западная система исполнения наказаний камерная. Она подразумевает, что осужденный проводит несколько лет за решеткой, лишенный социума и возможности заниматься деятельностью, а потом возвращается в мир белым и пушистым. В России тюрем не так уж и много, только для самых отъявленных. Большинство тех, кого суд приговаривает к лишению свободы, оказываются в колониях, где годами живут в отрядах и работают. Считается, что на свободу человек выходит не только с чистой совестью, но и с новой профессией. Так ли это?
…Мы стоим у проходной исправительной колонии №9, что на улице Новоженова. КПП, шлагбаум, в очереди женщины, дети, пенсионеры. Пришли навестить или отдать передачу. Посылки оформлены обычно правильно: конфеты без упаковок, сигареты без пачек. Здесь учить никого не надо, ведь «девятка» - колония строгого режима. Тут оказываются те, кто уже совершал преступления неоднократно и попали сюда по тяжким статьям: грабежи, разбои, убийства, хранение наркотиков в особо крупных размерах… Вот и родственники попривыкли…
- Сдайте телефоны и паспорта, - голос у девушки на проходной отдает металлом. Мобильники в учреждениях исполнения наказаний запрещены, поэтому телефон отдает даже Азамат - сотрудник пресс-службы ГУФСИН. Мы проходим через железные двери, плотно закрываем каждую из них (все они оснащены электронными датчиками, так, на всякий случай) и оказываемся на территории. Здесь содержится 1600 человек.
- Территория любой колонии делится на две части, - рассказывает директор Центра трудовой адаптации осужденных ИК-9 Ильдар Сайфутдинов. - В жилой зоне находятся дома, для каждого отряда свой, школа, училище, библиотека, медпункт. Есть производственные территории.
Девятая колония обладает одной из крупнейших в республике производственной базой.
Учреждение появилось в Уфе после войны. Но еще в 30-е годы в районе улицы Новоженова в бараках для спецпоселенцев жили раскулаченные крестьяне. Во время войны и в первые годы после нее в рабочем батальоне №1701 жили интернированные, то есть, немцы, перемещенные с занятых советскими войсками территорий. В 1949 году на Новоженова организовали отдельный лагерный пункт №4, относящийся к лагерному отделению №2. Девятый номер появился в 1951 году. Система ГУЛАГа строгая и закрытая, а потому с 1953 года корреспонденция в «девятку» приходила по зашифрованному адресу: УЕ-394/9. Такую информацию представила пресс-служба ГУФСИНа по РБ.
- В основном после войны тут работали дезертиры, - рассказывает Ильдар Наильевич. - Вначале основным направлением была деревообработка. Здесь делали мебель, благо недалеко, у реки, располагалась лесопристань. Осужденные начинали строить Черниковский нефтеперерабатывающий завод, «Синтезспирт», «Химпром». Есть их вклад и в строительстве Госцирка, Дежневского путепровода, труд осужденных «девятки» использовался на кирпичном и лесозаводах, в автохозяйствах. Также они благоустраивали территорию микрорайона, здесь же болото было, грязь. Контингент участвовал в строительстве дорог…
К 60-м в колонии отказались от деревообработки. Организовали литейное производство, стали делать люки, чугунные пробки, раскладушки, алюминиевую посуду. В 70-е колония выбрала для себя сферу, которая является определяющей и сейчас, - производство промышленного оборудования. Первой ласточкой стали тягодутьевые машины, которые обеспечивают горение топлива вне зависимости от внешних условий, влияющих на тягу. Потом добавились промышленные вентиляторы, их и сейчас активно закупают по всей России.
Производством занимаются во всех колониях по стране. Но изменился принцип. Если в эпоху ГУЛАГа труд осужденных использовался для решения государственных задач, то потом заговорили о трудовой адаптации и профессиональном образовании. В «девятке» первая школа появилась сразу после войны, причем за партами сидели не только осужденные, но и сотрудники учреждения. Неудивительно, ведь многие ушли на фронт так и не получив аттестата.
Когда не выбран путь…
Нередко криминальные сводки написаны как под копирку. Преступления разные, даты отличаются, равно как и место. Но сам характер не меняется. В день «икс» гражданин «Игрик», выпив лишнего, на почве неприязненных отношений к гражданину N нанес ему серию ударов по жизненно важным органам. Срок, на который «Игрик» пойдет отбывать наказание, зависит от того, был ли ранее «Игрик» судим, а также от силы ударов и последствий, к которым они привели. Характеристики подозреваемых тоже почти всегда не отличимы друг от друга: образование отсутствует, безработный, могут быть жена и дети - заложники вечно пьяного «Игрика». А он сидит дома, смотрит телевизор, иногда калымит, но чаще просто бездарно проводит свою жизнь в пьяном угаре.
Следователи почти всегда задают вопрос: почему не трудоустроился? Ответы разнообразны, начиная с отсутствия вакансий и заканчивая низкой зарплатой… Но психологи, проводящие экспертизы подозревамых, прекрасно знают, что человек, который никогда не работал и даже не представляет, как это делать, по строгому слову следователя никогда не пойдет штурмовать службы занятости.
- Нам важен сам принцип: научить человека работать, - говорит Сайфутдинов. - В колониях есть профессиональные училища. Для многих осужденных это первый и единственный диплом в жизни. По окончании обучения они идут на производство.
Процедура выглядит так: после объявления приговора осужденный поступает в колонию. В течение десяти дней у него карантин: он живет в отдельном помещении, его обследуют врачи. Например, ВИЧ-инфицированные живут в отдельных отрядах и в работах не участвуют. Не берут на производство пенсионеров и инвалидов, а также тех, кого опасно пускать в цеха: бунтарей, склонных к суициду, хулиганов.
Из 1600 человек, что содержится в «девятке», работает примерно половина. Это хороший показатель, в некоторых колониях трудится лишь 25 процентов осужденных.
Мы заходим в литейный цех. Работать здесь хотят многие, несмотря на то, что производство считается вредным, даже молоко выдают как в советские времена. Все работники облачены в защитные костюмы. В цеху выплавляют канализационные люки. Они бывают разные, простые, антивандальные. Такая работа считается в колонии самой высокооплачиваемой, в этом и весь интерес, хотя в целом по республике литейщики не востребованы, предприятий, которые занимались бы аналогичным производством, раз-два и обчелся.
- Труд в колониях - это не желание, а обязанность, которая прописана в правилах внутреннего распорядка, - объясняет Сайфутдинов. - Если осужденный отказывается выходить в свою смену, то к нему принимаются меры воздействия, такие, как запрет на свидания, помещение в штрафной изолятор. Саботаж - также нарушение инструкций. Всю пеницитарную систему регулярно проверяют, ничего сверхсложного от отбывающих наказание не требуется, нормы такие же, как и на любом производстве, почему все люди должны работать, а они нет?
Не секрет, что в местах лишения свободы на разных сторонах баррикады находятся администрация учреждения и осужденные. Бывают случаи, когда воры в законе берут верх и устанавливают свои понятия чуть ли не наравне с уставом. Такие учреждения на сленге называют «черными». Республиканские колонии все «красные», когда бразды правления полностью находятся в руках администрации, она же транслирует и систему ценностей, которая должна быть направлена на социализацию личности.
- Например, осужденным стыдно тянуть с родственников, которые и так остались без кормильца, чай или сигареты, - приводит пример Ильдар Наильевич. - У нас есть случаи, когда осужденные работают изо всех сил, показывают хорошие результаты и отправляют деньги своим семьям. По идее, это вполне возможно, все осужденные находятся на федеральном обеспечении, в день на одного человека выделяется около 100 рублей, также оплачиваются одежда, коммунальные платежи, простейшая бытовая химия… Когда человек достойно работает, без брака, регулярно премируется, то это становится основанием для того, чтобы рекомендовать его на условно-досрочное освобождение, ведь его отношение - тоже показатель, если он хорошо работал, значит, он встал на путь исправления…
На работе и время срока летит быстрее. Есть и вполне материальные плюсы. С 1992 года труд в исправительных колониях считается вполне нормальной работой, в трудовых книжках ведутся соответствующие записи, идет трудовой стаж, есть возможность поднять разряд. Загруженность такая же, как и у всех: 40 часов в неделю. С понедельника по пятницу рабочий день длится семь часов, в субботу - пять. Отпуска и отгулы также положены. Покидать территорию колонии в это время, естественно, нельзя, но можно подгадать и устроить длительное свидание с близкими. Остальное время отпуска проводится в библиотеке или у телевизора. За свою работу осужденные получают зарплату. Цифры на первый взгляд совсем невелики -в среднем по колонии выходит полторы тысячи рублей.
- Главные причины - низкие разряды и отсутствие трудовых навыков. Но тарифная сетка на воле и в колониях одна и та же. Передовики у нас получают значительно больше, - говорит Ильдар Наильевич.
Чтобы имелся материальный стимул, осужденный может не меньше четверти заработка потратить на собственные нужды (речь идет об итоговой зарплате после вычета налогов и коммунальных платежей). Наличные деньги в системе ГУФСИН запрещены. Зарплата перечисляется на лицевой счет, который для удобства называют карточкой, хотя к привычной зарплатной карте она отношения не имеет. У каждого осужденного имеется квиточек, где расписано, за что и сколько он получил. В магазин, который есть в каждой колонии и отовариваться в котором каждый осужденный может от одного до восьми раз в месяц (в зависимости от режима содержания), приходит разнарядка, у кого сколько на счету есть. Пришедший за покупками представляется, перечисляет, что бы он хотел выбрать, получает товары, а с его счета списывается сумма покупки. Часть средств осужденные могут потратить на коллективные нужды, например, в отрядах в комнатах отдыха стоят плазменные телевизоры, они куплены на деньги занятых на производстве людей, ими же оплачены покупка микроволновок, чайников, холодильников в комнатах приема пищи. Самая большая статья выплат для каждого - иск.
- К нам попадают те, кто совершил тяжкие преступления, например, ограбил на большую сумму, нанес вред здоровью потерпевшего, и человек потратил много средств на лечение. Естественно, что осужденный должен эти деньги вернуть, - говорит Ильдар Сайфутдинов. - Иногда получается, но суммы нередко превышают миллион… После освобождения долг не списывается, по закону человек должен продолжать выплаты, устроившись на работу.
Недавно Госдума отклонила проект закона, который предполагал, что осужденный, погасивший весь долг перед потерпевшими, получал право на условно-досрочное освобождение. Причин, почему эта идея так и не была осуществлена, несколько, самая главная в том, что закон предусматривает равенство кошельков. В случае принятия получалось бы, что родственники рецидивиста погашали бы весь ущерб потерпевшим, а сам преступник выходил бы на волю так и не осознав всех тягот лишения свободы.
Внутри системы
Цель производств
а на зоне - не извлечение прибыли, а социализация. В этом плане показательно переименование предприятий в колониях. Раньше они носили статус ФГУПов, теперь стали Центрами трудовой адаптации осужденных.
Каждая колония, если речь идет о производстве, имеет статус юридического лица. Руководство Центра может самостоятельно решать, какое производство открывать. Можно все, кроме того, что нельзя, а запрещено в местах лишения свободы делать оружие, медикаменты, в том числе и шприцы, нельзя запускать производства, где в цикле используются спирт или другие вещества, влияющие на психику. В принципе, можно даже пускать сторонних бизнесменов, но в «девятке» и других колониях республики такого опыта нет: режимность учреждения отпугивает многих потенциальных инвесторов, второй пунктик - бюджетность.
- Сейчас государство идет навстречу тем, кто желает производить что-то, - говорит Ильдар Сайфутдинов. - Появляются новые законы, возможности. Мы из этого поля выпадаем. Например, не можем рассчитывать на банковские кредиты. При расширении производства приходится либо закупать оборудование на подкопленные средства, либо ждать целевых программ. Миссия у нас по идее социальная, но помощи по распределению продукции тоже нет: наравне с частными структурами мы участвуем в тендерах, ездим на выставки, в общем, ищем заказчиков… А с ними тоже нелегко, например, при крупном заказе естественно, что бизнесмен хочет удостовериться, что весь цикл производства соблюден, но к нам так просто не пройдешь.
Но ведь в цену конечного продукта обязательно входит и заработная плата. Естественно, что на «вольном» производстве за 2 тысячи в месяц никто работать не будет.
- Вы, пожалуйста, не путайте. У нас многие впервые узнают, что такое работа, так что сразу высоких результатов и эффективности от всех работников ждать никак не получится. На обычных предприятиях руководство платит зарплату и на эти деньги человек живет, содержит семью, делает дома ремонт и так далее. У нас есть бюджетное финансирование, позволяющее покрыть потребности в самом необходимом, но содержание такого учреждения, как колония, требует более чем значительных расходов, если хотите, средства на счету можно воспринимать скорее как карманные деньги, - объясняет Сайфутдинов. - Прибавьте к этому стоимость оборудования, его эксплуатацию, ремонт, так что сверхприбылей система не получает и демпинговать по ценам тоже не может.
Шанс или…
В начале этого года в список «Форбс» попала исправительная колония № 3. Журнал публиковал перечень прибыльных товаров системы исполнения наказаний. В «тройке» развито производство мебели, есть и много умельцев, которые вырезают из дерева замысловатые сувениры. Есть в зонах и свои камнерезы, художники.
- А у нас кузнецы есть, - с гордостью отмечает Ильдар Сайфутдинов. - Иногда такое накуют…
В кузницу берут тоже не всех, да и цели у людей разные. Кто-то довольствуется оградками и решетками для окон, кто-то даже в самых простых воротах умудряется сделать какую-нибудь деталь, например, розочку выковать.
Рабочий день у умельцев такой же, как у всех, разряд, конечно, повыше будет. Заставить осужденных сделать что-то этакое в администрации не могут, да и удивляются, как можно заставить, хочет человек - сделает красоту, не захочет - будет посредственность. И так во всем. Кто хочет работать, проявляет инициативу, тот медленно поднимается по пусть короткой, но все-таки карьерной лестнице, которая есть в каждой исправительной колонии.
- Многие думают, что в колониях черт знает что творится, но на самом деле сам производственный цикл абсолютно тот же, да и требования к дисциплине не сильно отличаются, на заводе тоже работаешь от звонка и до звонка, - говорит Анатолий Осколков. Он относится к передовикам производства. За плечами - диплом литейщика, который получен здесь, в ИК-9, сейчас Анатолий - диспетчер в цехе. - Но все эти стереотипы распространены только среди тех, кто сам на производстве не занят. Например, вы журналисты, любите писать, что осужденных никуда на работу не берут, неправда, принимают и еще как. Если откажут по причине судимости - это уже дискриминация, к тому же сейчас на заводах не хватает рабочих, а в колонии люди и специальность получают, и опыт работы приобретают, то есть, перед работодателем на собеседовании уже готовый специалист, который может встать за станок и начать работать. Конечно, в отношении нас испытательный срок не просто формальность, начальство серьезно смотрит, как работаешь, как с коллективом ладишь, но, честно вам скажу, все от желания самого человека зависит, хочет он трудоустроиться или нет…
Как и все в «девятке» Анатолий отбывает наказание по тяжелой статье. За свои 25 лет он судим уже трижды. В колонии находится полтора года, осталось еще шесть. Говорит, за друга заступался, силы не рассчитал и ударил обидчика так, что тот умер. Анатолий говорит, что все осознал, хотел бы быстрее выйти и начать новую честную жизнь. Но…
В исправительные учреждения, увы, возвращаются часто. В целом по стране процент тех, кто однажды освободившись идет на преступление вновь, превышает 50 процентов. И как с этим бороться, не знают даже на самом высоком уровне. В начале 90-х бытовала версия: осужденные содержатся в плохих условиях, озлобляются. Худо-бедно рыночные отношения позволили предприятиям при колониях нормально функционировать, в учреждениях провели ремонт, при каждом отряде есть мини-сад и спортивные тренажеры для тренировки всех групп мышц. Меню, распорядок дня и даже количество фильмов, которые смотрят осужденные в свободное время, проверяют как государственные, так и общественные организации, так что бытовые условия за колючей проволокой права человека не нарушают. Закивали на внутренние отношения в колониях, и в федеральном законодательстве произошли изменения: теперь рецидивисты и те, кто осужден впервые, отбывают наказание в разных учреждениях. Это должно было сократить вовлечение в криминальную среду. В каждом отряде завели комнаты психологической разгрузки, заработала программа социальных лифтов, когда осужденный - передовик производства, активно участвующий в общественной жизни, получает не только возможность досрочного освобождения, но и бонусы в виде более частых свиданий с близкими, дополнительных звонков. Но возвращенцы все равно есть. Часть этапируется в другие регионы, часть оказывается в уже знакомой им наизусть «девятке». И все начинается заново: подъем в семь утра, завтрак, а потом в цех, где время тянется чуть-чуть быстрее…
Рита ЛЕСНАЯ |
|
 |
