Еще в 1935 году Гитлер говорил: «Через десять лет Берлин станет неузнаваем». Так и случилось -  капитулировавшая   столица «тысячелетнего рейха» превратилась в руины. Но когда залпы и выстрелы стихли,  почти трехмиллионное население  выбралось из подвалов и убежищ в надежде на мирную жизнь. Эти  первые дни и месяцы покоренной столицы запечатлел на свой фотоаппарат наш земляк - военный комендант участка в районе Митте советского сектора Берлина Аслям Бакирович Кучимов, пять лет  прослуживший под командованием легендарного генерала Берзарина.   Судьба этого  человека наполнена  удивительными событиями,  которых хватило бы не на один фильм.

Аслям Кучимов родился в небольшой башкирской деревушке  Кузей недалеко от Буздяка в год начала Первой мировой войны.  В 1936-м  его призвали в армию, так, пройдя школу младших командиров, он встретил войну – не мальчишкой, уже взрослым (по тем временам), 26-летним мужчиной, командиром пулеметного взвода. Затем служил в воздушно-десантной бригаде в Дмитрове и на  Карельском фронте, где сумел без потерь вывести солдат из окружения, за что и был награжден  орденом Красного Знамени.  На его кителе – 18 боевых наград! Победу встречал в Берлине, куда была вызвана и его супруга – ясноглазая казачка Мария.

 - Встреча родителей – подарок свыше, - считает Лилия Аслямовна. – Отец тогда служил на Дальнем Востоке и переписывался с девушкой из райцентра Михайловка Сталинградской области, даже приехал к ней в отпуск, но увидев 16-летнюю Машу – пропал. Это была любовь с первого взгляда, которую им удалось пронести сквозь годы.

Родители невесты с трудом согласились выдать дочь за «пришлого» лейтенанта, но статному офицеру удалось-таки уговорить строптивую родню. Началась их семейная жизнь: он уезжал на службу  - она  мчалась за ним, надеясь на короткие встречи. Иногда молодой жене удавалось увидеть лишь «хвост» поезда, увозящего  ненаглядного в неизвестность.  Наладить быт  им удалось только в Берлине.  Хуторянка быстро  вошла в новую роль жены коменданта,  хотя  уклад разительно отличался от привычного  - личный шофер, прислуга, портной, - но фрау Мария вела себя просто и с достоинством, за что и снискала любовь и уважение местных жителей.  Да и сами они всегда относились к ним уважительно.

 - Мне очень понравились простые немцы, -  вспоминал Аслям Бакирович.  - Вежливые, исполнительные люди. Им эта война осточертела, и все, чего они хотели,  - восстановить свои города и жить мирно. 

 Там же в Берлине чета Кучимовых была приглашена на первый послевоенный новогодний бал, - туфли и украшения матери до сих пор бережно хранит их единственная дочь. В семейном «музее» таких экспонатов немало: плащ-палатка, аккордеон, немецкий чемодан,   фотоаппарат - и тысячи снимков - давняя страсть отца. Смотреть на мир сквозь объектив Аслям Бакирович пристрастился еще в 30-х: женщины из башкирских и русских сел, дети, города – летопись эпохи. 

…В Уфу Кучимовы  вернулись в 1960-м, после демобилизации главы семейства в звании полковника.  Пройдя войну от Владивостока до Берлина, Аслям Бакирович  не растерял душевности и теплоты.

 - Для меня отец всегда был образцом для подражания, - говорит Лилия Кучимова. – Во всем: в отношении к людям, близким, к работе. До последних  дней он оставался дисциплинированным, подтянутым, с живым и острым умом.  Я надеюсь, что вырастила своего сына достойным памяти героического деда.

Заживо погребенный

Война для Якова Хаита началась буквально после школьного выпускного вечера. Еще вчера взволнованным ребятам вручали аттестаты, а на следующий день пришли повестки. Юношу призвали на фронт, когда ему еще не исполнилось и 18-ти.

Но сначала пришлось обучиться артиллерийскому делу в Смоленском военном училище, откуда молодые солдаты попали в самое пекло войны – сражения за прорыв блокады Ленинграда.

Одним из запоминающихся моментов войны стал обед для блокадников. Вывезенных по Дороге жизни по льду Ладожского озера отощавших ленинградцев усадили за стол и дали борщ с хлебом. Ни до, ни после Якову Хаиту не пришлось видеть, как едят доведенные голодом до отчаяния люди.

Особой болью отзывались в душе фронтовика потери на полях сражений. Зимой под Ленинградом солдаты шли в наступление в белых маскировочных халатах – на заснеженном поле их почти не было видно. Яков Захарович вспоминает, как через 15-20 минут после начала боя белая равнина стала красной. Тогда от полка численностью в 2000 человек осталось 500 солдат. В кровопролитных боях полегло много бойцов, среди которых было немало 17-19-летних парней. 

После прорыва блокады Ленинграда Якова Хаита, к тому времени уже ставшего командиром батареи, перебросили под Нарву. За четыре года войны немало было исхожено фронтовых дорог, потеряно близких друзей и однополчан, но судьба хранила уфимца. Сколько раз пуля или снаряд попадал в соседа по окопу, минуя Якова Захаровича! Однажды пришлось перейти через минное поле, и к счастью, благополучно.

- На фронте у каждого солдата своя судьба, - говорит он. – Кого-то она бережет, а кто-то погибает от вроде бы случайного стечения обстоятельств.

Самым невероятным примером превратности фортуны был случай, когда Хаит оказался заживо погребенным после взрыва, и лишь удача и участие друга вернули его чуть ли не с того света. Дело было на комплексе оборонительных сооружений врага между Финским заливом и Ладогой. Под непрерывным обстрелом фашистов бомба взорвалась неподалеку от наблюдательного пункта, где располагался Хаит. Контуженого, потерявшего сознание Якова засыпало землей.

После боя, осматривая тела погибших, капитан Ларин среди них не нашел своего друга. Он приказал найти Хаита, чтобы с честью похоронить. Когда удалось отрыть землю вблизи воронок, того нашли живым! После лечения в медсан-части Яков вернулся в строй.

Победу Хаит встретил в Прибалтике, при освобождении Либавы. Услышав новость о падении рейх-стага, остатки фашистов капитулировали, выставив белые флаги из подручных материалов – маек, наволочек. Артиллеристы в этот день произвели залпы из всех видов орудий.

Боевые награды - орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» - стали для Якова Захаровича самым дорогим признанием его вклада в Победу.

«Нежные женские руки отводили большую беду…»

В эти дни мы чествуем ветеранов Великой Отечественной войны. Их приглашают в школы на Уроки мужества, дарят цветы… Они многое могут рассказать нам о том времени. 

И хотя написано о войне уже немало, каждое воспоминание – бесценно и дополняет общую картину всего того, что  пришлось пережить  поколению роковых 40-х годов.

Антонида Владимировна  Марюткина была медсестрой, о  таких, как она, написано: «Не гнушались тяжелой работой, бинтовали бойцов на ходу, ваши нежные девичьи руки отводили большую беду…»

Ее военные дороги начались от Сталинграда, прошли через пять государств - Румынию, Югославию, Венгрию, Австрию. День Победы встретила в Австрии. Сотням бойцов она помогла возвратиться к жизни. И сама была тяжело ранена, но снова встала в строй. За воинские подвиги награждена боевыми наградами.

- Трудно вспоминать то время, - рассказывает она. - Для меня оно как-то разделилось на две части – на мирные годы и военные. Я родилась в Сталинграде, когда мне исполнилось три года, семья переехала в Камышин. Как только окончила семь классов, поступила в медицинский техникум - хотелось поскорее стать самостоятельной: мама растила  меня одна, и ей было нелегко. И вот пришла война… 

В 1942-м она подошла совсем близко. Уже вовсю шли бои, и вот так сразу я оказалась в самом пекле. 

Многое Антониде Владимировне пришлось увидеть того, что невозможно пересказать словами. Поначалу был ужас от вида страданий, чудовищных ран и боли не только бойцов, но и мирного населения. («Никогда не забуду вид измученных пытками детей, у которых немцы забирали кровь»), но некогда было переживать, нужно было спасать людей. Их лазарет двигался вслед за воинской частью, и как только они подходили к очередному месту  дислокации, отовсюду начинались крики: «Медицину сюда!», «Помогите! Срочно!».  

Нужно было быстрее  разворачивать все оборудование, устанавливать операционную. Антонида Владимировна – хирургическая медсестра, однажды она упала в обморок от эфира, который сама и давала пациенту. Подвел ее  небольшой росточек - с тех пор таскала она с собой еще и ящик-подставку, чтобы вставать на него во время операции. А они  шли одна за другой, длились часами. Работали под обстрелами, бомбежками. Некогда было даже прикорнуть, от усталости валились с ног. А потом опять – в путь, и все медицинское оборудование тащили на себе, плюс в руках винтовка, да  еще и этот ящик-подставка. Еще одна обязанность была у нее -  писать боевые листки, выпускать стенгазету. Главный врач говорил ей: «Тоня (он обращался ко всем по-отечески, по именам), пиши про войну, пусть узнают, какой ценой нам все давалось, какое мужество проявляют наши солдаты». Именно в то время она и начала писать стихи. Небольшой карандашик был всегда под рукой, и, когда выдавалась свободная минутка, переносила в небольшую тетрадку свои мысли и чувства.     

В Румынии встретила своего избранника - Василия. Бравый летчик сразу ей приглянулся, и когда он предложил  ей стать  женой, согласилась. Расписались здесь же, на фронте. А после демобилизации обосновались в Уфе. Мама Антониды  не дождалась дочку, не выдержала тягот войны. Антонида и Василий создали прекрасную семью, воспитали и вырастили замечательную дочь. Василий  стал педагогом    станции  детского творчества,  Антонида осталась верна своей профессии. Много лет проработала в республиканской больнице, госпитале МВД.

За «геройства» Сашок получал подзатыльники

Боевой путь Александра Филипповича Грошенко начался в 1941 году, когда ему исполнилось всего-то 11. Сын полка участвовал в штурме Берлина, освобождении Праги. Грудь «молодого» 82-летнего ветерана  Великой Отечественной войны украшают орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги».

Но из всех самая дорогая для него – сталинская Благодарственная грамота с портретом Верховного Главнокомандующего. Воспитаннику гаубичного артиллерийского полка, юному красноармейцу Грошенко ее вручили в 1945 году в Праге. 

- Как же вы попали на фронт?

- Мама, уроженка Башкирии, после замужества жила в Ростове-на-Дону. Там нашу семью и застала война. Эвакуироваться пришлось уже под бомбежками, и я, потеряв в страшной суматохе мать и сестру, был ранен в ногу. После лечения в разных больницах возвращаться было некуда и не к кому. Я старался держаться поближе к солдатам – у них всегда кусок хлеба находился. Как-то на дороге из-за поломки остановился автомобиль, в котором ехал командир полка Садыков, я принес водителю воды, подавал инструменты и не переставал канючить: «Возьмите меня на фронт! Ну, возьмите...». Так стал солдатом при приемных «родителях» в погонах.

Служил в отделении разведки. Не раз ходил на вражескую территорию, переодевшись в старую одежду. Фашистам и невдомек было, что пацан-оборванец выполняет боевое задание: скитался по ближним деревням, смотрел, где расположился противник. 

- А были ли какие-то поблажки? 

- Разве что со стороны «старичков», у которых свои дети были, - рассказывает ветеран. - Мне по размеру подогнали шинель, гимнастерку и брюки. А когда полк подошел к Праге, выдали новое обмундирование. 

Отсутствие страха и бесшабашность не раз толкали мальчика на рожон и приводили к той опасной самодеятельности, за которую Сашок (так его звали и бойцы, и командиры) нередко получал от разведчиков подзатыльники: «Не лезь куда не надо!».

Есть что вспомнить ветерану. Однажды на Эльбе ему довелось встретиться и с командиром пехотного полка, Героем Советского Союза Бабушкиным. Позже увиделись с ним в Уфе. Перед самым концом войны новый комполка, майор Калинин от разведки Сашу отлучил, приставил к 122-миллиметровой гаубице. Работы хватало – расчехлить орудие, открыть ящик со снарядами, подготовить гильзы, поправить упор после выстрела…

В один из моментов затишья мальчик решил заняться изучением окрестностей. На соседней улице заметил прохожего со свертком, чуть ли не на цыпочках передвигавшегося вдоль стены здания… Сашок наставил на него автомат, скомандовал: «Хенде хох!» и услышал:

- Сынок, ты что? Я ж свой…

Но мальчик все-таки приказал 

подозрительному человеку остановиться и крикнул своих. Когда мужчину задержали, выяснилось, что под мышкой тот нес… фаустпатрон, чтобы зайти с тыла и уничтожить хотя бы одно орудие. Тогда артиллеристы кинулись качать паренька, признав: «Сашок, конечно, отлучился от орудия, но с пользой!». 

После войны сына полка определили в школу-интернат во Владимирской области, там он окончил десять классов. К этому времени уже отыскал маму, которая перебралась из Куйбышевской области к родным в Уфу. Окончил Ивановское военное энергетическое училище, служил в войсках ПВО. Демобилизовавшись, приехал вместе с женой Ниной в Уфу. Устроился в инспекцию «Госсель-энерго», которую передали в состав «Башкирэнерго», и работал там до пенсии. Жена, химик-технолог, много лет проработала в теплосетях, энергетиками стали и оба сына. 

И орден Славы на груди…

Хасан Хуснуризалов получил орден Отечественной войны 

I степени за то, что подбил несколько танков. Разумеется, не один, а в составе батареи. Кроме того, у него орден Славы, две медали «За отвагу». За освобождение Знаменки Хасан Рахимович был удостоен ордена Красного Знамени, за освобождение Украины - ордена Суворова, за освобождение Польши - Богдана Хмельницкого…

- Мне было 19 лет, я учился в железно-

дорожном техникуме, - рассказал Хасан Рахимович. - После третьего курса направили на производственную практику на станцию в Челябинскую область. Началась война. К 1 октября вернулся в Уфу, а техникума  –нет! На его месте госпиталь. Моего товарища только забрали на фронт, а осенью на него уже похоронка пришла. А мне повестки из военкомата почему-то все нет. Меня на учебу обратно не приняли: жить негде, прописки нет. Пошел я в военкомат, но и там мне отказали. Всем явка по алфавиту, а у меня фамилия на предпоследнюю букву - очередь еще не дошла.

В армию юный Хасан попал в январе 42-го. Вскоре его зачислили в артиллерийский полк и направили в Солнечногорск под Москвой. Там новобранцам пришлось иметь дело с настоящим оружием: винтовками, автоматами, пулеметами, пушками и минометами. К тому времени город был взят немцами, освобождать его пришлось Хасану с товарищами. В награду достались вражеские пушки и танки, теперь обучение шло уже на немецкой технике. И вот наконец в июне новобранцев посчитали готовыми к боевым действиям…

Потом была Сталинградская битва. Части 214-й дивизии обороняли высоту в районе деревни Паньшино. В упорных боях не отступили ни на метр.

Но тяжелее всего пришлось на Курской дуге, где летом 1943 года развернулось самое крупное танковое сражение в истории. 

- То ли утро, то ли ночь – отчет времени потерял смысл. Кругом грохочут бронированные машины, лязг их гусениц бьет по мозгам, словно молот. Может, это вражеская авиабомба упала с небес, а может, и мина разорвалась за спиной. Сотни танков пылают совсем рядом, поднимая над собой огромные черные тучи дыма. Из люков вываливаются наземь танкисты. Рядом бой ведут пехотинцы, молодые солдаты, с оружием и гранатой в руках. Рвутся в атаку и юркие «тридцатьчетверки», – вспоминает ветеран о тех горячих днях.

Позже Хасан Рахимович участвовал в освобождении Белгорода, Харькова, Полтавы, Кременчуга, Александрии, станции Знаменка, Кировограда, Молдавии. Войну закончил в Праге. 

Вернувшись в Уфу, трудился в подсобном хозяйстве Бельского речного пароходства, потом 37 лет – в «Башнефти». Последняя запись в его трудовой книжке датирована… 2010-м, когда ему стукнуло 88!

«Я – счастливый человек!»

Анвар Муфтахитдинович Муфтахов хоть и справил 

100-летний юбилей, выглядит на все 100 - по-военному подтянутый и строгий. Ордена начищены, кипенно-белая рубашка и национальная тюбетейка. Говорит просто и понятно:

- Я – счастливый человек. Сплю спокойно. Ни в чем не нуждаюсь. Что еще надо?

- Думали ли вы, что когда-то доживете до ста лет?

- Нет, конечно! – отвечает без сомнений. – Зачем думать? Жил себе и – все!

Мало кто знает, что Анвар-абый до войны, по окончании рабфака  еще и преподавал в школе. Со своей супругой прожили душа в душу почти до бриллиантовой свадьбы. Овдовел. Но в 92 надумал опять жениться. Со своей избранницей познакомился у общих знакомых. Долго не рассуждал, тут же сделал предложение, но получил согласие только через три года. Как ветеран войны получил квартиру в новостройке по улице Мусы Джалиля. 

Всю жизнь ему везло на хороших людей. 

- Своих детей Бог не дал, - говорит он, - зато ко мне хорошо относятся  и племянница, и падчерица. Давно за мной присматривают. 

По фронтовым дорогам

Гвардии старший сержант, помкомвзвода на фронте был сначала водителем грузовой автомашины, затем механиком-водителем танка. 24 августа 1944 года совершил героический поступок, за что был награжден орденом Славы III степени. 

Из красноармейской газеты «Удар по врагу» от 13.01.1945 года:

«Спеша выполнить боевой приказ, Анвар Муфтахов двигался на своей машине к линии фронта. В воздухе появились вражеские самолеты. Они напали на машину Муфтахова. Укрыться с машиной было негде, и гвардеец продолжал вести ее, несмотря на обстрел. На протяжении почти десяти километров преследовали стервятники движущуюся машину, воина-смельчака. Наконец им удалось поджечь ее. Водитель был ранен в обе руки. Пламя охватило кузов машины. Истекая кровью, воин-коммунист продолжал вести машину, пытаясь воздухом сбить пламя. Когда огонь начал подбираться к кабине, Муфтахов, превозмогая боль в руках, повернул в сторону. Переехав через кювет, он поставил машину так, чтобы пламя не доставало моторного отделения, и снял основные агрегаты и запасные части». 

Войну Анвар Муфтахов закончил в Кенигсберге, где был ранен 10 марта 1945 года. Семь месяцев провел в госпитале, возвратившись домой, работал водителем. Поднимал казахстанскую целину. Вернулся в Уфу, избирался депутатом райсовета. 

Всегда жил по совести, чем мог - помогал другим.  Достойная жизнь достойного человека.