Можно понять некоторых людей, которые не любят читать тексты времён императорской России – как печатные, так и рукописные – слишком много, на их взгляд, там ненужных и непонятных букв. А вот я, например, всех этих «еров» и «ятей» просто не замечаю. Другое дело, если вам в руки попался  формулярный список – здесь уже кое-что надо знать, иначе ничегошеньки не понять.

«А что такое формулярный список?» – спросите вы. Ну вот, не успел ничего сказать, а уже вопрос. Но для того и пишу, чтобы растолковать разные не очень понятные… понятия, положения и слова из арсенала дореволюционных чиновников. Да и всех прочих людишек тоже. «Послужной список; вся служебная жизнь чиновника, внесённая установленным порядком в графы», – это словарь В.И. Даля. То есть, по современным представлениям, формулярный список или формуляр – изложенная чужим дядей в канцелярии биография служащего – нечто похожее на нынешнюю трудовую книжку, но с гораздо более подробным изложением биографии (почти как в анкете в отделе кадров) и «трудовых подвигов» чиновника. В статье 1355 «Устава о службе по определению от правительства» подчеркивалось, что «послужные списки вообще должны быть составляемы со всевозможною точностью и с означением времени определения в службу и к должностям, получения чинов и других наград, и прочих происшествий по службе, годами, месяцами и числами».

Для примера возьмём формуляр столоначальника Уфимской казённой палаты титулярного советника Ивана Антоновича Добросмыслова и начнём постигать чиновничьи премудрости конца XIX – начала XX века.

Для начала поясню, кто такой столоначальник. Все знают, что такое паспортный стол или стол находок. Понятно, что имеется в виду не предмет мебели, а, скажем так, контора. Если обратиться всё к тому же словарю Даля, то выяснится, что в канцеляриях слово «стол» означало «разряд дел в ведении одного чиновника, с помощником и писцами». Сейчас вместо понятия столоначальник (т.е. начальник стола) используется сочетание «начальник отдела» либо «руководитель службы».

Несколько сложнее растолковать название губернского учреждения, в котором Иван Антонович служил: казённые палаты занимались счетоводством и отчётностью по приходу и расходу сумм в казначействах, непосредственно ей подчинённых. К этому стоит добавить, что название происходит от первоначального предназначения данной палаты как места для хранения казны.

Все, должно быть, знают или хотя бы слышали, что титулярный советник (принято было сокращение ттс.) - это чин. «Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели…» – так Гоголь писал о своём бедном Акакии Акакиевиче. Действительно, а насколько высок этот чин? 

Напомню, что первоначально уровни чиновничьего старшинства были установлены ещё Петром I в его легендарной Табели о рангах в 1722 г. Поступая на службу, чиновник обычно получал один из низких чинов, затем с течением лет по мере его заслуг, рвения и происхождения (последнее, пожалуй, даже в первую очередь: дворяне, конечно, всегда были во главе списка на повышение) ему присваивался ранг выше. Что находило отражение, в том числе, и в формулярном списке. 

Но не обязательно всё начиналось с низшего, четырнадцатого, класса. Например, после окончания университета его выпускнику, поступившему на государственную службу, могли сразу присвоить чин коллежского секретаря (сокращённо кск.), соответственно, и жалованье у него было выше, чем у губернского секретаря (гс.) и, тем более, коллежского регистратора (кр.). Образование, знаете ли, всегда было в почёте. Коллежским секретарём начинал службу и выпускник лицея А.С. Пушкин. Чин десятого класса, которому на военной службе соответствовал штабс-капитан. Целых двенадцать лет служил Александр Сергеевич в Коллегии иностранных дел (одновременно с А.С. Грибоедовым, кстати) и дослужился… ну, конечно, до титулярного советника. В школе нам вдалбливали, что чуть ли не в качестве унижения А.С. Пушкину был присвоен чин камер-юнкера. Но это хоть и низший, но всё ж придворный чин (для церемоний, балов и проч.).

Титулярный советник (звание приравнивалось к армейскому званию капитана) носил погоны или петлицы с одним просветом (узкой полосой), но без… звёзд, хотя младшие по чину господа звёзды имели. Зато там была эмблема ведомства – «пряжка в петлице»: «Выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу», – опять комментирует гоголевская «Шинель». 

Что касается нашего Ивана Антоновича, то он не остался вечным титулярным советником – это был всего лишь эпизод его службы: в 1895-м он – коллежский асессор (приравнивалось к воинскому званию майор). А в 1905-м – надворный советник (аналог воинского звания подполковник): Добросмыслов стал носить мундир, в петлицах которого было уже три большие звезды. 

Сын священника

Но вернёмся к формулярному списку Добросмыслова. На вопрос «Из какого звания происходит?» делопроизводитель записал: «Сын священника». Читатели со стажем помнят, насколько «популярен» был подобный пункт анкеты («социальное происхождение») в советское время. Бдительные работники отдела кадров с его помощью частенько следили за социальным составом той или иной организации: чтобы побольше было «из рабочих» или «из крестьян» и поменьше – «из служащих». Но, как видите, и во времена империи на него тоже обращали самое серьёзное внимание. Закон требовал: «Звание отца чиновника должно быть означаемо со всею точностью, хотя бы сам он находился уже в чинах, присваивающих дворянское достоинство». Вносили одну из следующих записей: «из дворян», «из духовного звания», «из обер-офицерских детей», «из мещан», «из купцов» и т.д. В некоторых случаях указывалась профессия, род занятий или чин отца («сын провизора», «сын артиста», «сын коллежского асессора»).

Следующие вопросы формуляра также чем-то напоминают вопросы советской анкеты. Вернее, похожи ответы на эти самые вопросы: «Нет»; «Не был»; «Не подвергался» (такие ответы у Добросмыслова стоят в графах «Есть ли имение?», «Был ли в походах против неприятеля?», «Подвергался ли наказаниям или взысканиям?»).

Из следующего пункта узнаём, что Добросмыслов окончил в Казани духовное училище, поступил в семинарию (сын священника всё же). Знающие люди добавят, что и сама фамилия нашего героя (точнее, фамилия его отца или даже деда-семинариста) родилась непосредственно в ней, был даже такой термин – семинарская фамилия: учащихся с неблагозвучными фамилиями либо вовсе при отсутствии оных (до отмены крепостного права фамилии носили в основном дворяне) записывали под искусственно образованной фамилией.

Но в 1872 году планы юноши переменились, и, сдав «установленное испытание на звание учителя» (экзамен, проще говоря) в Казанском университете, он был «приказом Г. Попечителя Казанского учебного округа определён учителем арифметики и геометрии» в Верхнеуральское уездное училище (один из видов начальной школы). Прошу обратить внимание на слова «Г. Попечителя». Если бы вместо должности стояла фамилия – в 1865 – 1883 гг. попечителем (т.е. руководителем Казанского учебного округа) был Шестаков, можно было бы подумать (так некоторые малоопытные исследователи и делают!), что это инициал попечителя: «Г. Шестаков». Но его звали Петром Дмитриевичем: вся прелесть в том, что за заглавной буквой пряталось просто-напросто слово «господин». 

Интересно, что в формулярном списке нигде не указано место рождения Ивана Антоновича, и только эта запись косвенно называет его родной город. С 1876 г. Добросмыслов вдруг (во всяком случае, для нас, непосвящённых) стал преподавать всё в том же Верхнеуральском уездном училище географию. 

Как раз в это время происходит событие, которое повлияло на всю дальнейшую жизнь учителя географии. Первое, о чём вы, должно быть, подумали – женился. Что ж, и это правда – женился на Аграфене Фёдоровне (вообще-то считается, что это имя – производное от церковного Агриппина, но в формуляре записано именно так. А вот девичья фамилия жены там не указана), в 1877 г. у них родился сын Константин, в 1881-м – Александр. Кроме того, Добросмыслов «указом Правительствующего Сената от 4 июля 1877 г. за № 86 произведён в губернские секретари», а 1 ноября следующего года – в коллежские секретари. 

Но, говоря о важном событии, я имел в виду другое: в 1875 г. был образован Оренбургский учебный округ, в который вошли учебные заведения Министерства народного просвещения Уфимской и Оренбургской губерний, в т.ч. и Верхнеуральска. И вот он – переломный момент: «Предписанием Г. Попечителя Оренбургского учебного округа от 4-го Апреля 1883 г. за 

№ 43, определён учителем арифметики и геометрии в Уфимское уездное училище». 

Изначально эти училища задумывались в качестве подготовительного заведения для поступления в гимназии, но начиная с 1875 года, началось их преобразование в городские, выпускники которых в гимназии уже не принимались – обучение на этом заканчивалось. Как видите, в 1883-м в Уфе оно ещё называлось уездным (до 1901 года). Располагалось же на углу улиц Голубиной и Телеграфной (Пушкина и Цюрупы), сегодня это здание имеет статус памятника истории и культуры. 

В марте 1884 года Иван Антонович подаёт прошение об увольнении и… меняет профессию: становится помощником бухгалтера Златоустовского уездного казначейства Уфимской губернии. Железной дороги пока нет, и он на лошадях в начале лета везёт семью в горы. Чтобы через четыре года вернуться в Уфу. Снова помощником, но уже столоначальника.

Отцы и дети

Итак, Уфа. Каждый день идёт он на службу на Большую Ильинскую – в присутственные места. Такое непривычное для нашего слуха название имело стоящее и ныне напротив стадиона «Динамо» здание. Правда, несколько лет назад оно «подросло», а когда-то вполне соответствовало описанию Н.В. Гоголя: «…большой трёхэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно, для изображения чистоты душ помещавшихся в нём должностей». «Должностями» писатель называет чиновников, которые, собственно, и являлись главными действующими лицами присутственных мест – канцелярии, конторы или, к примеру, департамента, говоря современным языком. Кстати, есть у Гоголя в «Мёртвых душах» и Иван Антонович, но это уж точно не наш. 

После рождественских каникул 7 января 1891 года (здесь фанфары!) Добросмыслов «определён столоначальником Казённой палаты».

Уже в Златоусте и Уфе у Добросмыслова родилось ещё четыре сына – Борис (1885 г.), Михаил (1891 г.), Николай (1894 г.) и Георгий (1896 г.). Были в семье и ещё дети, но все они умерли в младенчестве (впрочем, этого в формулярном списке, разумеется, нет, всё это рассказала питерская внучка Ивана Антоновича Вера Георгиевна).

А в конце 1906-го звёзды с петлиц Ивана Антоновича исчезли. Но случилось это вовсе не по причине какого-то канцелярского или революционного переворота: Добросмыслову был присвоен очередной чин – коллежского советника, которому звёзд (как и титулярному советнику) не полагалось, только два просвета в петлицах (или на погонах) и эмблема ведомства. По этому случаю Добросмыслов пошил новую шинель. Именно тогда и был сделан великолепный семейный снимок: Иван Антонович, Аграфена Фёдоровна и все шестеро их сыновей (слева направо): Константин, Александр, Борис, Михаил, Николай, Георгий.

Любопытно проследить за продвижением по службе его коллег по Казённой палате – Н.Ф. Евлампиева и С.Е. Кадомцева, ведь в 1901-м все трое были столоначальниками в чине коллежского асессора. Но если Николай Фёдорович Евлампиев, как и Иван Антонович, в 1908-м был коллежским советником и старшим столоначальником, то Самуил Евменьевич, получив в 1902-м надворного советника, так и оставался в этом чине всё тем же столоначальником. Не росло, надо думать, и жалованье (а семья у него была очень большая – 13 детей). Ничего для него не изменилось и к началу 1917-го… Вот вам и дворянин!

Понимающие люди лишь усмехнутся, а остальным требуется пояснение. Прадед Самуила Евменьевича получил дворянское звание за заслуги в войне с Наполеоном, а вот он сам хотел стать священником. Но когда за непослушание его хотели в семинарии высечь, он сбежал. И так и остался на всю жизнь «призывом гордым к свободе, к свету», воспитав в том же духе и сыновей. Потому-то в 1905-м Эразм, Иван и Михаил Кадомцевы были в Уфе на первых ролях среди революционеров. Что, собственно, и отразилось на карьере отца. Вот и всё объяснение. 

Статским советником (сс. – одна звезда «с сиянием» в петлицах) Добросмыслов уже не стал, и не только потому, что двухвековая история Табели о рангах подошла к концу – 65 лет всё-таки исполнилось. Да и отменены были все чины и звания в 1917-м декретом ВЦИК. А 11 апреля 1918 года в метрической книге Никольской церкви (стояла на углу Пушкинской и Аксаковской, рядом с нынешней 45-й школой) в разделе «О смерти» появилась такая запись: «Коллежский советник Иван Антонович Добросмыслов, 66 лет, от паралича сердца. Священник Пётр Хитров».

P.S.

И снова о заглавном снимке Ивана Антоновича с семьёй. Младшие – ещё гимназисты, а вот старшие… Константин Иванович, например, уже штабс-капитан 243-го Златоустовского резервного батальона (в 1910 г. этот батальон войдёт в состав вновь организованного 190-го пехотного Очаковского полка), Борис – тоже офицер. 

К этому стоит добавить и такую информацию (использованы, в том числе, и данные С. Волкова по персоналиям «Белого движения»): Добросмыслов Борис (1885, Златоуст – 1956, Пекин), в белых войсках Восточного фронта, в 1919-м – гардемарин 2-й роты Морского училища во Владивостоке; Добросмыслов Николай (1894, Уфа – 1937, репрессирован), выпускник Владимирского военного училища, прапорщик в белых войсках Восточного фронта, женат. И, конечно, Добросмыслов Константин (1877, Верхнеуральск – 1931, Париж), полковник, награждён Георгиевским оружием, эвакуирован из Одессы… Я оставил бы данную информацию как вполне самодостаточную без комментариев, если бы историк Павел Егоров не прислал отрывок из воспоминаний внучки священника А.А. Березовского: «…В 1927 г. женится брат Лёша. Прогулками на лыжах и охотой на зайцев он покорил сердце своей учительницы Ольги Константиновны Добросмысловой. Симпатичная, очень живая, добродушная дочь генерала [согласитесь, что людская молва вполне могла сделать из полковника генерала. – А.Ч.], оставшаяся в революцию без родителей и родных. В 1928 г. у них появился сын. В честь отца Ольги его нарекли Константином. Вскоре они переехали в Уфу». Так что, вполне возможно, потомки Ивана Антоновича и сегодня живут в нашем городе.