ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА




     №11 (36)
     Ноябрь 2004 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"

Дочь офицера


"О, дайте вечность мне - и вечность я отдам,
За равнодушие к обидам и годам".
Иннокентий Анненский

Евдокия


В Немировский детский дом Винницкой области Украины в конце 1930-х собрали детей репрессированных из Киева, Одессы и других крупных городов. Среди них была дочь кадрового офицера Евдокия Болбас. Когда в детдом прибыла партия настоящих "детей улицы", порядка в учреждении не стало. Руководству удалось пригласить на работу знаменитого Семёна Калабанова - того самого, который в "Педагогической поэме" Макаренко прозрачно "зашифрован" под фамилией Карабанов. О стиле его общения с детьми ярко говорит хотя бы такой случай. Чтобы сорвать урок, воспитанники встретили вошедшего в класс учителя, стоя на партах. Калабанов хладнокровно прошёл к своему столу, взобрался на него и, как ни в чём ни бывало, начал вести урок. Уже через несколько минут бузотёры, устав стоять, начали просить разрешения сесть за парты. Не уважать такого учителя было невозможно. И хотя Калабанов проработал в детском доме всего месяц или два, но именно тогда  появилась у юной Евдокии мечта в будущем работать с детьми.
В первый же день войны воспитанники детдома почувствовали её горячее дыхание - до границы было рукой подать. Директору пришлось взять на себя немыслимую в мирное время ответственность и раздать перед эвакуацией всю имевшуюся в наличии одежду детям. Евдокия получила пальто, которое грело её почти всю войну. Уйти от немцев не удалось, очень скоро дети оказались в глубоком тылу противника. И почти сразу их отправили на работу в рейх.
Привезли в Австрию, в одно из подразделений лагеря Маутхаузен. Кормили ужасно. Зимой замерзала - детдомовское пальто не спасало. Но именно в это время дочь "врага народа" поняла, что мир делится не просто на наших и врагов, как про то когда-то говорили в школе. Добрые люди есть везде: работающая в лагере полька принесла девушке туфли и носки, другая, австрийка, отдала своё платье. Были, конечно, и такие, кто издевался, пользуясь беззащитностью юных гастарбайтеров. Но разве чем-нибудь отличались они от тех, кто из зависти или злобы писал доносы на таких, как её отец, сгинувший в мясорубке ежовщины?
В 1943 году, когда в лагерь стали свозить людей из Орловской области, Евдокия поняла, что Красная Армия наступает, освобождение близко. И семнадцатилетняя девушка решила сражаться. Ничего не сказав подругам,  она сбежала. Но вскоре вновь оказалась в лагере, но уже другом - под Веной. Здесь ей пришлось совсем туго: набитое стружкой одеяло от декабрьского мороза спасало плохо, а обмотанные масляной бумагой ноги просто деревенели. Если бы не фельдшерицы Надя и Люба (Надежда и Любовь - какое великое сочетание!), забравшие её в лазарет, девушка вряд ли бы выжила. К счастью, хвалёная немецкая педантичность дала сбой, и Евдокия Болбас избежала наказания за побег.
Весной стало полегче. Сначала Евдокия попала на фабрику, а потом её забрала владелица большого доме на границе с Венгрией. Вместе с ней работали пленные француз и поляк, обедать садились за один стол с хозяйкой, разве что молоденькой фрёйлен из России вместо кружки вина давали  молоко. И сегодня Евдокия Сергеевна с теплом вспоминает эту женщину, не ожесточившуюся, остававшуюся человеком вопреки военным невзгодам, несмотря на то, что сыновья её были на фронте. Не забудет она никогда и вольнонаёмных работниц из лагеря, тайком подкармливавших молоденьких девушек.

Военком

Когда он её увидел - это было в Венгрии, позади Украина, Югославия, Австрия - и узнал, сколько ей пришлось пережить, сердце его дрогнуло от жалости. Её нельзя было не полюбить: хрупкую красоту не портили ни истощённость, ни то самое, видавшее виды, пальтишко. Евдокии грозил лагерь для перемещённых лиц. Николай Мардимасов быстро, по-военному, сообразил и добился-таки своего. Их брак зарегистрировали в советском посольстве.
Вряд ли кто из призывников Кировского района Уфы 1960-70-х годов забыл размашистую подпись под повесткой из военкомата. Фамилия Мардимасов была тогда на слуху. А кое-кто и на себе лично прочувствовал влияние военкома. Некий молодой человек, загулявшись на проводах, пришёл на построение нестриженым. К нему подошёл комиссар и, протянув рубль, кратко, без нравоучений приказал: "Через двадцать минут - в строю!".
...Когда жена кузнеца Якова Мардимасова, Варвара Ивановна, ждала младшенького, никто почти не сомневался, что родится мальчик: в семье уже было трое сыновей. Можно было предположить, что им уготована примерно одинаковая судьба: окончив школу, следом за старшим Вениамином все они поступили в пехотное училище в Свердловске, в который переехали из Северного Казахстана. Но далёкая река Халхин-Гол - не родной Ишим: летом 1939-го она навсегда отобрала старшего, он погиб в боях с японцами. Второй из братьев отдал жизнь за Родину под Москвой. Третий вернулся с войны инвалидом. А вот Николая пуля даже не царапнула, хотя его военная дорога была не из лёгких. Окончив в мае 1941-го училище, лейтенант Мардимасов был направлен на службу в Житомир, то есть как раз туда, куда пришёлся удар группы армий "Юг" генерала-фельдмаршала Рундштедта в самые первые дни войны. До 19 сентября длилась оборона Киева, закончившаяся "киевским котлом" - окружением большой части нашей армии. Именно в те дни и получил Николай Яковлевич контузию, оставшуюся не замеченной всеми медкомиссиями, но последствия которой сделали его инвалидом через много лет.
Потом воевал в 62-й армии у Сталинграда. Но рассказывая о том времени, Мардимасов почему-то чаще вспоминал несколько осенних дней сорок второго года. Были они тогда настолько тихими, что в тумане даже самый слабый звук слышен был за сотни метров. Это приносило непредвиденные трудности - приходилось менять пароли каждый день, ведь нередко, буквально захлёбываясь, немцы кричали с противоположного берега Дона такое, например: "Русь, русь, пароль "Мушка" знаешь?" Были и менее приятные, хотя и забавные, на первый взгляд, происшествия. Когда Мардимасов уже был начальником штаба полка, пришлось ему однажды переплывать в ноябре речку: штабная повозка неожиданно нарвалась на немецкий танк и надо было спасать знамя полка и документы.
Сталинград не оставил его без "приключений" и в мирное время. В начале 1960-х Николай Яковлевич  ездил в те места, где когда-то воевал. Лето, жара. У него поднялось давление, покраснело лицо. Проезжавшие мимо милиционеры приняли его за пьяного. Как должен вести себя в подобной ситуации настоящий полковник? А Мардимасов, не возражая, поехал на освидетельствование. Когда недоразумение разъяснилось, ему дали двух мотоциклистов в сопровождение. И вместе с ними он чуть было не заехал на мины, оставшиеся ещё с войны...

В Кузнецовском училище

В 1947 году Мардимасовы оказались в Уфе. В доме на Ново-Мостовой жили одни военные, во дворе - почти полсотни ребятишек. Как всё это напоминало Евдокии Сергеевне собственное детство! Детство, оставшееся далеко за занавесом суровых военных испытаний. Получив весточку от брата из Харькова, она добилась, чтобы его перевели в Уфу. Именно тогда у Мардимасовых родилась традиция, сохранявшаяся долгие годы: у них всегда жил кто-нибудь из родственников. В иные годы в квартире на Ново-Мостовой, а потом и на Октябрьской жили по восемь-десять человек.
Брат Стэльмар Болбас учился в 11-й школе (позже он закончил военное училище в Ленинграде, дослужился до генерала). А вот Евдокия среднюю школу заканчивала уже будучи молодой мамой. Прекрасно учившейся Мардимасовой был прямой путь в институт. Она смогла, наконец, вспомнить о своей давней мечте и подала документы в педагогический. И потащила в институт вслед за собой многих подружек. Школьный математик расстроился и удивился, узнав, что поступили почти все, но не Мардимасова. А всё случилось из-за того, что слишком уж близко к сердцу приняла дочь военного заповедь Александра Суворова: "Сам погибай, а товарища выручай". На вступительных экзаменах она выручила всех, кого могла. Лишь про себя забыла. Евдокия, не теряя бодрости духа, поступила в педучилище. Попутно училась на курсах кройки и шитья, получила удостоверение.
 Однажды, уже в 1957 году, зашла она к директору пятой школы, в которой учились её дети, и попросила принять её пионервожатой. Борис Наумович Сонькин, в ту пору ещё не слишком известный и не имевший званий, но в людях, тем не менее, разбиравшийся - Мардимасова была членом родительского комитета, поговорив с ней, предложил пойти учителем в начальные классы: "Сходите на урок к Анастасии Григорьевне Решетовой, посмотрите. И, давайте, начинайте сами!" 
...Когда осенью 1860 года купец Никита Кузнецов передавал свой большой дом для открывающегося благодаря его же пожертвованиям второго уфимского приходского училища, он меньше всего думал о славе. Хотя через год училище и назвали "Кузнецовским", вряд ли благодетелю было это в радость - он уже находился на пороге вечности. После смерти Кузнецова почётным блюстителем 2-го училища стал его брат Григорий.
К началу первой мировой войны в здании училища, уже двухэтажном, училось почти три сотни детей. В 1915 году здесь, на Большой Казанской, обосновался детский дом. И лишь через семь лет, уже при новой власти, здание вновь заняли школьники. В 1930-м школа имени Кузнецова стала именоваться школой №5 I-й ступени. Затем четыре года она называлась ФЗС (фабрично-заводская семилетка)
№ 19. Интересно, что именно в эти годы руководством страны был принят ряд действенных мер по искоренению неграмотности: в школы вернулись учебники, появилось достаточное количество педагогов. Как курьёз теперь можно воспринимать то, что школьные "реформаторы" 1920-х считали ненужными для физики законы Ньютона, а для биологии - учение о клетке. Даже географическую карту педагоги-революционеры выставили за порог школы. Презрение к учебным программам и вообще какому-то порядку в проведении урока - отличительная черта советской школы середины 1920-х. С 1934-го года на фасаде дома № 55 по улице Октябрьской революции надолго обосновалась вывеска:  "Школа №5".

Старые стены

Через несколько лет Евдокия Сергеевна стала учить девочек швейному делу. Тогда она уже поняла, что попала в коллектив, многие традиции которого, как ни странно, прямиком вытекали из дореволюционного прошлого. Ещё в начале века в одном из отчётов отмечалось, что при втором приходском училище имелся сад, учащиеся занимались огородничеством, а также пчеловодством. Не захирел сад и в советское время, и для так называемой летней отработки  имелся хороший  "плацдарм". Более того, школьники и учителя стали разбивать цветники, следствием чего было включение  снимка 5-й школы и газона перед ней в альбом Кировского района о достижениях цветоводов в 1960 году. Кроме того, как и в старое время, здание продолжало отапливаться дровами. Должно быть, это придавало школе какое-то своеобразие, даже неповторимость. Лёгкий запах дымка поутру сбивал налёт казёнщины, настраивал только на добрые, почти домашние, отношения. Нынешним вечно занятым школярам субботники по разгрузке и укладке дров и трудовые дежурства на их подноске могут присниться лишь в страшном сне. А для учащихся 5-й это было нормой, более того, являлось сильным звеном "воспитательного процесса" (прошу заметить, что целое десятилетие школа была женской!)
Долго может рассказывать Евдокия Сергеевна о тех годах, когда она работала завучем по воспитательной работе. О том, как ребята сами устраивали школьную площадку на месте снесённого барака, о сборе металлолома для покупки второго пианино в актовый зал или с целью передачи средств для возведения памятника героям революции. Вспоминает она, как однажды малышня притащила новенький рельс с улицы Мингажева, где тогда ещё только прокладывалась трамвайная линия в Старую Уфу. Как в середине апреля завхоз привозил откуда-то огромные вязанки тополиных веток и ставил их в бочки в актовом зале. Накануне первомайской демонстрации к веткам рядом с пахнущими весной листочками привязывали белые бумажные цветы. Когда же вылезала зелень высоченных тополей, стоявших у школы, всем было ясно: до конца учебного года осталось совсем немного.
Особо гордится Евдокия Сергеевна школьными операми. Учитель пения Нина Анатольевна Масляева поделилась как-то с ней идеей детской музыкальной постановки. И получила желанную поддержку. Мардимасова, воспользовавшись тем, что соседка её работала декоратором одного из театров, привела к ней в цех всех своих "артистов". На РТИ специально для школьного театра изготовили надувную репку. Представляете - репка, растущая на глазах! "Гуси-лебеди", "Волк и семеро козлят", "Песенка в лесу", "Кот в сапогах" - за несколько лет артисты-пионеры подготовили и показали тринадцать опер. А прелестная "Муха-цокотуха" победила в конкурсе юных талантов, её сняли тогда на плёнку и неоднократно крутили по местному телевидению. "Увидеть бы её снова", - мечтает Евдокия Сергеевна.
С 1962 года Мардимасовы жили в доме №9 по Октябрьской революции. Это сейчас он весь увешан мемориальными досками, а в 1960-е его визитными карточками были "Кредитный" магазин и аптека №29. Двадцать лет Евдокия Сергеевна провожала мужа на работу (сама она работала чаще во вторую смену). А потом всё вдруг изменилось: уходила уже она, а муж сиротливо стоял у окна - давняя контузия на седьмом десятке лет сделала его инвалидом. С любимой рыбалкой было покончено, ружьё же заядлый охотник Мардимасов давным-давно не брал в руки - с того самого случая, когда успешная охота на лосиху завершилась душераздирающей сценой: из-за деревьев, ища мать, вышел лосёнок. Военком сказал тогда: "Всё, больше не пойду!"
В 1975 году вдруг объявили, что 5-я закрывается. Детей разбросали по другим школам, учителя перешли кто в 14-ю, кто в 41-ю. Евдокия Сергеевна и некоторые другие вновь оказались "под крылом" Б.Н.Сонькина - в 3-й школе. Забот и здесь хватало, вокруг были свои, но то ли времена пришли иные, то ли люди изменились, но постепенно стало исчезать что-то важное - то, что даёт сил, держит навесу. И сейчас, рассказывая о своей работе, Евдокия Сергеевна вспоминает, прежде всего, пятую школу и своих тогдашних учеников.
В конце 1970-х номер 5 присвоили новой школе на улице Рабкоров. Она считается преемницей той старенькой школы, в ней отмечают юбилеи Кузнецовского училища, приглашают ветеранов. И всё же родные стены навсегда остались там - на Октябрьской, в середине семидесятых.

Журнал "Уфа" // Анатолий Черкалихин, Рашида КРАСНОВА








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости