 |
РУБРИКА "СВЕЖО ПРЕДАНИЕ"Маэстро и девушка из Ядрина
 В начищенных до глянца сапогах, галифе и кожаной куртке, он всегда выглядел настолько подтянутым и аккуратным, словно над его внешним видом потрудилось несколько поколений старинной уфимской фамилии из мещанского сословия. Были еще священники Бельские - Авксентий Дмитриевич, чьими усилиями в 1896 году была построена Троицкая церковь в селе Красный Яр под Уфой, его сын Федор Авксентьевич, расстрелянный в 1937-м. У Бельских-мещан все время спрашивали: не родственники ли? "Да вроде нет", - отвечали они. Фамилия довольно распространенная - и княжеская, и крестьянская (самый известный Бельский - Малюта Скуратов), - и, можно сказать, топонимическая: идеально сочетается с названием реки.
Выйдя замуж за сына Андрея Андреевича, Галя Листова взяла фамилию мужа - она ей пришлась по душе. Когда в конце 1998 года появился журнал "Бельские просторы", она говорила всем: "Это мой журнал" и впоследствии опубликовала в нем свою статью о пианистке Вере Тимановой.
В Андрее Андреевиче, в его манерах угадывался настоящий городской житель. Обедавшие с ним сослуживцы отмечали, как красиво и легко управляется он со столовыми приборами, а доедая суп, наклоняет тарелку от себя, как грациозно и ловко, с каким-то особым шиком, запрыгивает и усаживается в лаковую пролетку. До войны и после маленькие начальнички разъезжали по Уфе на горячих, фыркающих лошадях, запряженных в дореволюционные повозки. Некоторые делали это просто ради форсу. Работникам же "Башжелдорстроя" этот транспорт был жизненно необходим, порой дело требовало преодолевать все 160 километров до Ишимбая. Однажды санитарный врач управления Леонид Попов со своим помощником попробовали прокатиться по этому маршруту на велосипедах - первых советских, пензенского производства. Выяснилось, что несравненно труднее.
Путь до Ишимбая был проложен к 1934-му. Андрей Андреевич теперь уже руководил приемом и увольнениями в отделении железной дороги. Здесь он усматривал одну большую выгоду - ежегодные бесплатные билеты для себя и остальных членов семьи в любой город страны. Была у него мечта - показать детям просторы необъятной родины. Их у него было четверо: Александр, Анатолий, Маргарита и Юрочка, самый младший. Жена Наталья Матвеевна (в девичестве Егорова) оказалась идеальной матерью, хорошо подготовленной к семейной жизни, безо всякой там эмансипации. В Уфе ее родители оказались в начале двадцатого века, приехали из деревни Воецкое Уфимского уезда, принадлежавшей некогда дворянам Воецких. Дед Натальи верой и правдой служил управляющим в барском имении. Обосновавшись в городе, в большой усадьбе на Телеграфной, Егоровы решили сделать из двух своих дочерей истинных барышень, дав им приличное образование, и определили их на учебу: Марию - в Мариинскую гимназию, Наташу - в частную ремесленную школу кройки и шитья "Женское трудолюбие" на Малой Казанской (нынеш. Свердлова). Навыки к рукоделию, приобретенные в этой школе, выручали Наталью Матвеевну потом не раз. Детей она растила в трудные годы (а когда в России было иначе?), приходилось то и дело что-то перешивать, переделывать, перевязывать.
Андрей Андреевич был большим театралом. Довоенная театральная жизнь в Уфе оживлялась с приездом гастрольных групп, и они с Натальей Матвеевной старались не пропускать ни балетов, ни опер, ни драматических спектаклей. Более того, Бельский считал своим долгом и даже за счастье предложить на время гастролей одну из комнат своей огромной пятикомнатной квартиры на Пушкина какой-нибудь приме. Квартира была роскошная: с ванной, кафелем, титаном. Правда, для ее отопления требовалось слишком много дров. Конечно, такие шикарные апартаменты не могли не нравиться - взамен примадонны дарили свое расположение, контрамарки, а ребятишкам - коробочки с неиспользованным гримом, которые больше всего радовали Юрочку. Этому мальчику многое позволялось - так велика была сила его обаяния. Он мог запросто пойти с тетей Аней или с дядей Ваней в театр, сидеть в гримерной, наблюдая все сказочные их превращения с помощью румян и париков, а также во время спектакля следить за игрой квартирантов из-за кулис или из оркестровой ямы. Со временем у него появились режиссерские замашки, и он разыгрывал целые представления перед дворовой ребятней.
Старшие Бельские радовались: до чего талантливые у них дети! Хотя сами же и делали все для пробуждения способностей. В доме не переводились бумага, карандаши, акварельные краски, был куплен фотоаппарат "Фотокор", сколочен и обит сукном бильярдный стол. Все много читали и рисовали. Объединенные общими интересами, жили дружно. Особая близость была между погодками - Ритой и Юрочкой.
"Когда Юрочку, совсем еще мальчика (ему едва исполнилось семнадцать), в 44-м призвали в армию и отправили на Дальний Восток, я места себе не находила, - вспоминает Маргарита Андреевна. - Разлука была долгой. Сначала он принял участие в войне с японцами, получил боевые награды, затем служил радистом в Находке. И так до 1951-го. В то время мы переехали в квартиру поменьше, но тут же, на Пушкина. И вот однажды стою на балконе, сквозь ограду просматривается улица. Вижу, бежит человек небольшого росточку, куда-то спешит. А это, оказывается, братик мой любимый наконец приехал. Вот радости-то было! Да и другими братьями нахвалиться не могла. Каждый из них был неординарной личностью. Саша окончил сельскохозяйственный институт, работал всю жизнь в одном из винодельческих совхозов Крыма, Толя был фотографом и художником, снимал кино (это его увлечение передалось Юре). И меня, и Юру, и Галю, как и многих других молодых людей, лишенных возможности воплотить в реальность юношеские мечты, принял под свое крыло наш кормилец - агрегатный.
Юра с Галей были отличной парой. Оба - уравновешенные, одни и те же интересы, каждодневные походы в театр или кино. Он - помягче характером, она - покруче. Отстаивая свою точку зрения, принципиальный коммунист Галина Бельская могла пойти на конфликт. Была настоящим борцом за правду и всегда побеждала. Мне, как техническому секретарю заводского парткома, приходилось бывать на всех заседаниях. О чем бы речь ни шла, наша Галя всегда защищала интересы рабочего человека".
Расписались они тайно, никого не пригласили. Не было денег ни на шампанское, ни на конфеты, не говоря о фруктах, колбасе и тазике с винегретом. Подруги обиделись, объявили бойкот, но, как всегда, быстро отошли. Те самые девчонки, которые через сорок лет нарекут ее "шаляпнутой". При всей кажущейся грубости слова они вложат в него всю силу народной любви и к гению, и к хранительнице его памяти. Чувство юмора, подкорректированное за годы совместной жизни неистощимым остроумием мужа, не позволит ей обидеться на прозвище. Наоборот, она его подхватит и разовьет: "Все мы шаляпнутые!"
"Шаляпнутая"
Из подруг самой близкой была Вера Васильевна Пахомова. В 1953-м после окончания Казанского химико-технологического института эта симпатичная девушка приехала по распределению на 161-й. "Направили в 8-й цех начальником участка, - вспоминает Вера Васильевна. - Захожу, сидит несколько женщин. Встретили сдержанно - по одежке. Только одна оторвалась от своих дел и приветливо расспросила меня. Все в ней было хорошо и необычно: славное ситцевое платьишко в горошек, золотистая, полураспущенная коса. Подружились. Тогда она работала экономистом и вечно сидела над отчетами. По-настоящему сблизились, когда жили в соседних корпусах заводского общежития, что на Аксакова. У них был уже сын Андрюшка, которого они мне "подбрасывали", когда шли на репетицию в заводской клуб на Красина или в театр. А еще Галя была ярой болельщицей за заводскую футбольную команду. Матчи проходили на стадионе "Труд", и они с Юрой бывали на них. Ничего не пропускали, всем интересовались. Были очень прогрессивные, хватались за все новое. На работе ей тоже хотелось каких-то улучшений. Например, по ее инициативе в заводской столовой организовали санитарный контроль, по очереди следили, как моется посуда, хранятся продукты и тому подобное. Видимо, должность экономиста ее не вполне устраивала, она попробовала себя в технологах, но снова вернулась на старое место. Куда уж тут деваться? Конечно, ее все время тянуло в мир искусства, богемы. Там, казалось, была совсем другая жизнь. Как-то мы втроем отправились в русский драмтеатр. Шел волнующий спектакль, кажется, про Неточку Незванову. Мы с Галей плакали навзрыд, и ни у кого из нас не оказалось носового платка. Юра разрядил обстановку. Улыбаясь своей удивительно доброй улыбкой, спрашивает: "Девчонки, может, носки снять? Они у меня, ей-богу, чистые".
В 80-е Юрий Андреевич вышел на пенсию, Галя еще раньше. И они всецело занялись заводской киностудией. Отсняли несколько документальных фильмов, в том числе про историю родного завода. За один из них Юрий Андреевич получил премию, они вместе съездили в Москву, вернулись с массой интересных вещей. Портрет императора Николая Александровича я впервые в своей жизни увидела у них, а еще "Закон Божий" (его они потом и мне привезли).
В 50-е годы о выступлениях Шаляпина в Уфе мало кто знал. Мы с другой моей подружкой Леной устраивали для себя экскурсии по городу, искали следы Аксакова и Нестерова. Обнаружили то, что осталось от усадьбы Нестеровых, гостиницы на этом месте еще не было, стоял кинотеатр "Октябрь". Потом уже вместе с Галей у нее дома обсуждали результаты наших поисков. Как же так, возмущались мы, такие великие люди жили в Уфе, а даже мемориальных досок нет. И только в 1967-м узнали о Шаляпине.
Вспоминая те наши вылазки и кухонные разговоры, думаю: гении рождаются раз в сто лет, но ведь и подвижники вроде Галины Александровны - тоже не часто. Какой надо иметь характер, чтобы заставить чиновников от культуры должным образом относиться к памяти людей, составивших славу и гордость России! И этот характер закалялся в стенах нашего завода".
На пенсии, несмотря на увлекательную работу в киностудии, Бельская чахла и хандрила. Духовная энергия, накопленная за десятилетия скучноватой - что кривить душой - работы на производстве, рвалась на простор. По ее собственному признанию, она предчувствовала, что в ее судьбе должно произойти что-то очень важное, самое главное.
В конце 1991-го, уже после "Шаляпинских вечеров", Галина Александровна по приглашению президента межрегионального Шаляпинского центра Юрия Ивановича Тимофеева поехала в Москву, где в Международном центре музыкальных деятелей, в кабинете Ирины Константиновны Архиповой познакомилась с шаляпинцами столицы и других городов. В 1992-м она возглавила Уфимское отделение Шаляпинского центра. Сразу были определены два главных направления. Первое - сохранение и выявление памятников истории и культуры, связанных с именем Шаляпина. Второе - просветительское и образовательное.
Ей предстояло заново открыть Шаляпина. И не только для других, но и для себя. Это было похоже на сумасшествие, на начало страстной любви. Она не могла есть, спать и вообще жить, как прежде. Тема разговоров на кухне, кто бы ни пришел, была неизменно одна и та же - предмет обожания, артист с голосом, похожим, по словам Анны Ахматовой, на "горное эхо". "Юрочка, не ревнуй, - виновато говорила она, - послушай лучше, что писал о нем Рахманинов…". Муж стал ее главным помощником.
Начало ее деятельности было настолько бурным, что одержимость и натиск Галины Александровны на первых порах отпугивали определенную часть народа, в том числе и журналистов. Некоторые сразу становились ее единомышленниками. Но это были единицы. Стоило ей появиться в Доме печати, как сотрудники отделов культуры прятались в других комнатах. Редакторы пытались объяснить, что невозможно в каждом номере газеты писать об одном Шаляпине. Она же считала: чем чаще, тем полезнее для дела - только так можно добиться увековечения памяти певца. Разумеется, потом все привыкли к ней, стали помогать, и она стала более дипломатичной, усвоила нехитрые приемы для общения с чиновниками, а иногда просто прибегала к обыкновенной женской хитрости, вовсю эксплуатируя свой природный артистизм. Однажды в самый переломный момент разговора с каким-то главой районной администрации, который решил закрыть детсад, работавший по Шаляпинской программе, Галина Александровна вдруг восхищенно покачала головой: "Какие у вас красивые руки! Руки человека, любящего искусство". Правда, это не помогло - детский сад все равно был закрыт. В редких случаях, когда конфликт был неизбежен и она начинала терять терпение, уже никто и ничто не могло ее остановить. В результате противник, до этого желавший остаться в стороне от Шаляпинского движения, был повержен, в его кабинете еще долго дымились руины и шипели, искрясь, оборванные провода. "Никак Бельская побывала, - пряча улыбку, говорили следующие посетители, - порохом пахнет". Об этом рассказал один писатель, а писатели, как известно, любят присочинить. Но, несмотря на некоторое преувеличение, Галина Александровна действительно была редкой женщиной с мощной энергетикой, способной не только обрывать, но и соединять провода, когда нужна была срочная связь с добрыми людьми. Сотрудники Аксаковского музея вспоминают одну такую мистическую историю. Несколько лет назад у них довольно долго не работал телефон. И вдруг раздается звонок, все обрадовались: "Заработал!" Звонила Галина Александровна, которая спешила поделиться новостями, рассказала то ли о какой-то своей поездке, то ли о том, как сумела выбить деньги для проведения детского конкурса. Попрощалась, положила трубку. А телефон… снова заглох, причем надолго.
Со временем потребность в баталиях отпала сама собой. Может быть, Бельская поняла, что это бесполезно? "Проще всего говорить на высоких тонах, - наставляла она своих молодых помощников. - Попробуй не поругаться, найти общий язык". У меня сохранилась запись одного из ее выступлений, в котором она кого-то процитировала: "Власти нужен ликбез, власть нужно воспитывать" и от себя добавила: "Да, приходится власть и в этом плане воспитывать. Может быть, им когда-то не рассказали о Шаляпине". Было бы наивно думать, что она сумела изменить отношение чиновничьей братии к культурному наследию. Конечно, те не смели ей хамить или возражать, встречали приветливо, видели: интеллигентная дама в возрасте. А главное - сам Президент республики стал поддерживать Шаляпинскую программу. Это избавило ее от самого невыносимого, что может быть в жизни подвижника, - войны с бюрократами. На нее перестали смотреть как на блаженную.
Солнечная система
9 октября 2000 года, накануне десятилетия Суверенитета Башкортостана, в прекрасно отреставрированном здании Института искусств (нынешняя Академия) состоялось торжественное открытие Концертного зала имени Ф.И. Шаляпина. Реконструкция старинного здания бывшего Дворянского собрания было затянулась, но Муртаза Губайдуллович Рахимов взял ее под свой личный контроль. Ремонт проходил под неустанным наблюдением Бельской. "И не дай бог, если кто-нибудь собирался выкинуть дореволюционный гвоздь, дверную ручку, за которую, наверняка, подержался юный Шаляпин, или кусок гипса с потолка, - вспоминает зав. кафедрой истории музыки Уфимской академии искусств Светлана Михайловна Платонова. - Помню, она долго разглядывала фрагмент лепнины, отбитый откуда-то сверху, и нежно произнесла: "Представляешь, Светик, ведь эта штука вполне могла слышать его голос. Надо бы сохранить для музея". Эта лепнина до сих пор лежит у меня на кафедре".
"Огромной радостью для уфимцев стало постановление Кабинета Министров РБ "О создании в г. Уфе Дома-музея Ф.И. Шаляпина", - писала Галина Александровна в одной из своих статей. - В начале 1999 года утвержден проект реконструкции здания под музей; после отселения жильцов по плану Министерства культуры республики начнутся ремонтно-строительные работы. А мы, шаляпинцы-активисты, уже давно собираем дарения для фондов и библиотеки будущего музея. В Национальном Музее РБ нам выделено помещение, которое заполняется предметами быта конца XIX - начала ХХ века, печатной и фотопродукцией, полученными от уфимцев, из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Пензы, Владимира, Волгограда, Самары, Вены, Парижа, Варшавы, Вроцлава, Нью-Йорка, Рима…"
И среди всего этого богатства особое место занимает керосиновая лампа из питерского дома Шаляпина, подаренная председателем Шаляпинского общества С.-Петербурга Юрием Антоновичем Пономаренко.
Речь о доме на Гоголя, 1, что помог разыскать Горюхин. "Все это, может быть, изрядно отдает маниловщиной, - говорила она, - но я так и вижу преображенный южный склон реки - кусочек старого города, между памятником Салавату и Домом республики, с брусчаткой, старинными фонарями, гостиницей, рестораном, магазином, музыкальным салоном, музеями Шаляпина и Рудольфа Нуреева. Они должны быть рядом. До чего похожи их судьбы: оба прославили Россию, и у того, и у другого дебют состоялся в Уфе. Это будет историко-культурный, туристический Шаляпинский центр. А в Труниловской слободе, где он жил у прачки на Павлуновского, 6, можно устроить памятную колонну и смотровую площадку над рекой. И как продолжение всего этого - "французская деревня" в Кузнецовском затоне".
Идею "французской деревни" привез в год проведения Всемирного Курултая башкир парижанин Юрий Федорович Федоренко, семья которого во время Великой Отечественной войны жила в Уфе. До этого Федоренко сообщил, что был знаком с людьми, встречавшимися с Шаляпиным, и интересовался, сохранился ли дом, в котором жила их семья во время войны; его отец из Уфы ушел на фронт и пропал без вести. В книге "Память" Бельская нашла сведения о Федоре Ивановиче Федоренко и отправила их в Париж. По приглашению Министерства внешних связей РБ Юрий Федорович приехал в наш город. С Галиной Александровной они появились в мастерской известного архитектора Рудольфа Ивановича Кирайдта, который и взялся за эскизные проекты Шаляпинского центра и "французской деревни". О последней писали немало. И о том, как этот замысел понравился Владимиру Владимировичу Путину еще во времена его деятельности в питерской мэрии. "Французская деревня" - это культурно-деловой, туристический комплекс, создаваемый в рамках культурного обмена между Францией и Россией. Ряд симпатичных коттеджей с мансардами, школа, церковь, возможность обучаться ремеслам, бизнесу, этикету и развлекаться.
Все это было в ее "министерских" планах. Она умела заглядывать далеко вперед, соединять несоединимое. В других условиях Бельская запросто могла бы стать крупным государственным деятелем. Да и тут она заставила крутиться вокруг своего светила все и вся, создала в некотором роде свою "солнечную систему" и даже нарисовала ее под названием "Ф.И. Шаляпин. К вопросу о повышении культурологической компетенции и выбору направлений просветительской деятельности". В центре, как полагается, "солнце" - Шаляпин, а вокруг "планеты" - "Шаляпин и семья", "Шаляпин и Пушкин", "Шаляпин и балет", "Шаляпин и художники".
А тогда, осенью 2000-го, она вместе со всеми упивалась великолепием Концертного зала. Перед входом поставили скульптуру певца. Тоже ее идея, да и автора, Рустема Хасанова, разыскала сама. Когда он закончил работу, сфотографировала его рядом с Шаляпиным, а фотографию прикрепила к холодильнику у себя дома на кухне, где находился ее главный штаб и лежала гора папок с письмами. Переписку она вела обширную. Свой "кабинет" часто носила с собой - большую черную сумку, больше похожую на чемодан.
Как настоящий полководец, могла работать в любых "походных" условиях. Пока Кирайдт трудился над эскизами центра и деревни, она как-то очень естественно вписалась в интерьер мастерской со своим "кабинетом" и бесконечными телефонными переговорами. "Рудольф Иванович принял меня помощником по связям с местными властями", - смеялась Галина Александровна. В этой шутке была внушительная доля правды: проекты нужно было согласовывать и утверждать в разных инстанциях. Только она могла с этим справиться. По телефону говорила много - по ее словам, скромная сумма, назначенная Президентом, покрывала эти расходы. Сидя у себя на кухне, по настроению могла вдруг сказать: "Ай, позвоню-ка я Марине Федоровне (дочери певца. - Прим.авт.)!" И тут же набирала номер - в предместье Рима поднимали трубку…
Не успел Рустем Хасанов проснуться знаменитым, а Бельская уже мысленно видела другую скульптуру в его исполнении, но теперь было решено поставить памятник на улице между Академией искусств и гостиницей "Агидель". Обновила она и "ториковскую" доску - теперь она из белого мрамора с барельефом артиста. Рассказывают, когда в академии намечался визит почетных гостей, Галина Александровна украшала доску маленьким букетиком - иногда из-за нехватки времени или денег цветы украдкой срезала в кабинете ректора, но ей прощалось и это.
Прелести богемной жизни
"Я по образованию - инженер, по состоянию - пенсионер, по общественному положению - автор и руководитель культурно-образовательной программы "Шаляпин", - так она обычно представлялась там, где предстояло работать по этой самой программе. Она совершила настоящий переворот в уфимской педагогике, пропитала Шаляпиным весь город. В школах и колледжах на тему "Шаляпин. Музыка. Театр" писались сочинения, в вузах - курсовые и дипломные. В библиотеках проходили специальные мероприятия, детсадовцы инсценировали "Блоху". Стали проводиться серьезнейшие конкурсы: республиканский для учащихся художественных школ, для юных пианистов - открытый городской имени Веры Тимановой, для маленьких вокалистов - "Дебют". Эти праздники живописи и музыки открывали новые имена и возможности для начинающих дарований. Большую роль сыграла Бельская в судьбе талантливой пианистки Наташи Кадыровой, поехавшей учиться в Париж, в Международную академию музыки. Стараниями Галины Александровны были оплачены аренда жилья и инструмента. Средства выделила городская администрация. Сейчас Наташа - студентка Национальной консерватории Франции.
Сегодня в Уфе по-прежнему работают два методических Шаляпинских кабинета: дошкольный при детском саде №35 Кировского района и школьный при 39-й гимназии. "Такой образовательной программы больше нигде нет, - говорит заменившая Бельскую на посту председателя Уфимского отделения Шаляпинского общества музыкальный работник детсада №35, почетный работник образования РФ Елена Петровна Замрий. - В этом плане нам завидуют. В Казани уже используют наш опыт по программе "Здравствуй, Шаляпин". Нашими разработками интересуются в Нижнем Новгороде, Кисловодске и Петербурге. А как же? Ведь классика - начало начал".
Однажды в огромном потоке сочинений и дипломных работ мелькнуло творение какой-то студентки под названием "Жизнеописание девушки из Ядрина". "Ничего себе! - всплеснула руками Галина Александровна. - Откуда она узнала? Ведь девушка из Ядрина - это я…"
"Программа ни за что бы не заработала без поддержки самих учителей, - утверждала она. - Спасибо городскому управлению народного образования, а еще Мамбетову Мидхату Ахметхановичу, который всегда понимал меня с полуслова". В вопросе приобщения детей к мировому классическому наследию она сразу нашла в заместителе главы городской администрации своего союзника, который знал и понимал: далеко не во всех школах учат любить музыку и вообще искусство, а эта программа - как раз то, что надо.
"Бельская была уникальным человеком. Такого рода люди всегда крайне неудобны для чиновника, - говорит Мамбетов. - Приходит, несет множество идей, и ты сразу начинаешь нервно думать: как реализовать эти и в самом деле интереснейшие предложения (ей бы советником быть по культуре), где взять деньги? Очень жаль, что в последние годы перед ее кончиной мы как-то упустили друг друга из виду. Я бы мог помочь ей, также и в плане здоровья".
Раньше она на здоровье не жаловалась. Давление? Примем допотопный адельфанчик, если, конечно, кто-то купит его, и вперед. Вечно голодная, хорошо, если Юрочка или Руфина напомнят о том, что надо бы все-таки поесть. Продолжала ездить на всевозможные конкурсы и выставки в Москву, Питер, Казань, не говоря об Уфе. Каждый вечер - театр или концерт. Запросто могла заявиться на собрание Союза писателей или Союза художников. Подобно своему кумиру она, как губка, впитывала в себя "лучшие веяния времени" и "пожирала культуру везде, где только можно". Наконец и у нее появилась та самая богемная жизнь, которой не было в ее заводской молодости. После удачно проведенной конференции или хорошего спектакля играла в примадонну: "Пойдем пировать!". Разношерстная и разновозрастная толпа шаляпинцев - музыкантов, певцов, учителей, пенсионеров - шумной гурьбой отправлялась сначала в магазин, потом к ней в "штаб". Пока был жив Юрий Андреевич, "пирушки" проходили весело, а она сама не ходила - летала, всегда в хорошем настроении. Натыкаясь на прохожих, тут же устраивала опрос: "Скажите, вы знаете, кто такой Шаляпин?". А к прелестям богемной жизни быстро охладела.
В 1994 году во французской газете "Русская мысль" вышла статья "Ф.И. Шаляпин в Уфе", послужившая началом международных связей. На XVI Международный конкурс вокалистов имени Глинки приезжал президент Русского музыкального общества Франции граф Шереметев. Петр Петрович помог установить контакт с оргкомитетом фестиваля в Кольмаре, его организатором и художественным руководителем Владимиром Спиваковым. Очередной фестиваль был посвящен 125-летию Шаляпина. В Кольмар были отправлены материалы об уфимском Шаляпинском движении. В ответ Галина Александровна получила бандероль, в которой оказалась программа выступлений Аскара Абдразакова. Со Спиваковым Бельская встретилась в Уфе на презентации благотворительного фонда прославленного виртуоза. Владимир Теодорович восхитился календарем "Федор Шаляпин и Старая Уфа" и школьной тетрадью с портретом Шаляпина. (Кроме всего прочего, Галина Александровна придумала водку "Шаляпин", шоколадку "Борис Годунов" и таксофонную карточку "Роли Шаляпина").
В 1998-м в Уфе побывал посол Франции в России Юбер-Колен де Вердье, его заинтересовали образовательная программа, а также проекты Дома-музея и Шаляпинского центра. Выступавший на концерте Олега Киреева музыкант Александр Фишер прислал из Австрии фотографии Венского оперного театра, на сцене которого выступал Шаляпин, ксерокопии публикаций из газет 1927 года о гастролях певца и сто текстов из шаляпинского репертуара на немецком языке. Так с ее подачи, потихоньку, исподволь Уфа оказалась втянутой в мировое культурное пространство.
Она разыскала многих шаляпинских потомков и по возможности поддерживала с ними отношения. Нежная дружба связывала ее с Мариной Федоровной. 29 августа 1999 года в Казани на открытии памятника Федору Ивановичу она познакомилась с внучкой певца Ириной Борисовной из Нью-Йорка и правнучкой Дасей из Бостона.
Весной 1992 года, узнав о предстоящей выставке Сергея Краснова в Италии, Галина Александровна попросила художника встретиться с сыном певца Федором Федоровичем и передать ему книгу Михаила Чванова "Корни и крона". Это было одно из самых первых так называемых шаляпинских поручений. После вернисажа в Монтегранаро Краснов с организатором выставки, нашей бывшей соотечественницей Зилей ди Роза выехал в Рим. На окраине города они разыскали нужный дом. Открыла служанка-румынка маленького роста, лет сорока с небольшим. Хозяин, уже предупрежденный о визите по телефону, ждал их. Двухкомнатная уютная квартира, несколько кошек ластятся к гостям. На стенах картины - в основном работы брата Бориса Федоровича, которому предрекали славу оперного певца, от чего он отказался со словами: "Если уж петь, то лучше Федора Шаляпина" и стал одним из самых дорогих журнальных художников… "Давно я с русскими не разговаривал", - сказал Федор Федорович.
Перед ними стоял старый, но все еще красивый седой голубоглазый человек. Было известно, что восемнадцатилетним юношей он уехал из СССР. Владеет шестью языками, играл на разных сценах, работал в Голливуде. Всемирную славу принесли ему фильмы "Крестный отец мафии", "Очарованная луной", "Имя Розы". Был одним из директоров фильма немецкого режиссера Георга Пабста "Дон Кихот", где главную роль сыграл Федор Иванович, а сын дублировал его в трудных и опасных эпизодах. Дружил с Сергеем Рахманиновым. 29 октября 1984 года участвовал в перезахоронении праха отца в Москве на Новодевичьем кладбище и был на открытии памятника на его могиле два года спустя.
За чаем Федор Федорович расспрашивал Сергея Борисовича о творчестве, а тот рассказывал о далеком городе, который населяют люди разных национальностей, старающиеся сохранить память о "крупнейшей звезде среди звезд". Потом втроем пошли пить кофе в близлежащее кафе. Не заметили, как пролетело несколько часов. Подошла и села рядом румынка. Может быть, дала понять, что ее хозяин устал, пора прощаться. Умер Федор Федорович в конце того же, 1992-го. Незадолго до смерти передал в Алмазный фонд России золотые, украшенные крупными бриллиантами часы, подаренные его отцу императором Николаем II.
"Она для меня жива"
С Ларисой Черниковой Бельскую познакомила в 2001 году вечно фонтанирующая блистательными идеями искусствовед Светлана Соболевская. Захотелось в один прекрасный день Свете поговорить с кем-нибудь о китайском искусстве, и она дала объявление в рекламную газету о семинаре. Откликнулась одна Лариса Петровна, приехавшая к родителям из Шанхая. Кандидат исторических наук и старший преподаватель БГУ стажировалась в Восточно-Китайском педагогическом университете уже третий год. Конечно, ее интересовала история Китая, ведь в Башгосуниверситете она преподавала историю Азии и Африки. Также ей хотелось изучить китайскую систему образования, методы комплексного обучения. Но главное, ради чего она поехала в 1998-м на край света, - это история российской эмиграции в Шанхае и Харбине. Там она занималась под руководством Александра Ван Чжи Чена, ученого-русиста с мировым именем. Так как работать в архивах без знания китайского языка было невозможно, Лариса Петровна старалась продлить срок стажировки: писала письма Президенту РБ, ректору БГУ, декану, но документы терялись, и тогда китайцы предоставили ей грант. Ларисе Петровне посчастливилось отыскать следы Русского архива в Шанхае. По просьбе Бельской она начала поиски материалов о потомке аксаковской семьи - композиторе Сергее Сергеевиче Аксакове, правнуке Сергея Тимофеевича. В сентябре 2002 года в "Бельских просторах" вышла статья Черниковой "Композитор Аксаков". "Все это, конечно, замечательно, - произнесла свою коронную фразу Галина Александровна, - но нужно довести до логического конца". И перед очередным отъездом Ларисы Петровны дала ей новое задание - постараться что-то разузнать о Нейберге и популярном китайском актере Мэй Ланфане, с которыми Шаляпин встречался в 1936 году. "С девушкой-китаянкой мы отправились вТайчжоу, где находится мемориальный музей Мэй Ланфана, - рассказывает доцент БГУ Черникова. - Отчиталась перед Бельской. "Все замечательно, но хорошо бы еще съездить в Пекин, там тоже его музей, и надо бы сообщить туда, что Мэй Ланфан был знаком с Шаляпиным". В следующий мой приезд в Уфу мне снова стали грозить увольнением на кафедре: дескать, сколько можно, уже шесть лет живете в Китае. Галина Александровна спасла. Написала письмо премьер-министру и ходила по инстанциям, объясняя, что Черникова старается на благо республики, собрала богатый материал о тюрко-татарской колонии в Шанхае. А это действительно так. Когда умер папа, Галина Александровна, несмотря на плохое самочувствие, пришла к маме и предложила помощь".
С Юрием Андреевичем она была женщиной без возраста. Его не стало, и что-то в ней сразу изменилось. "Всего прочнее на земле - печаль…" И одиночество. Сын, Андрюша, давно живет в другом городе, его старшей дочери Наташе 14. Летом 2004-го в один из знойных воскресных дней, когда пустые улицы навевают тоску и грустные воспоминания, я увидела ее на перекрестке Достоевского и Ленина. Она шла со своей черной сумкой. Куда, спрашивается, в такую жару? Сердце мое сжалось: каково в 77 таскать на себе такую бандуру? Или это и был ее крест?
Долгое время говорили о восстановлении Спасской церкви. Вдруг неожиданно раздается команда, Рудольф Иванович Кирайдт делает проект, и реставрация начинается. Говорят, не обошлось без Бельской. По легенде, именно она сумела подсунуть каким-то важным лицам старый снимок храма со словами: "Смотрите, какая красота! Разве можно ее уничтожить?" Якобы ей ответили: "Конечно, нет. Ни в коем случае".
Два с лишним года, как ее нет. Марина Федоровна до сих пор не верит в это: "Она для меня жива". Недавно ей исполнилось 95, и Президент РБ, как всегда, отправил в Рим поздравительную телеграмму. В январе этого года у Андрея Бельского родилась вторая дочь - Катюша.
***
Незадолго до кончины Галина Александровна побывала в Уфимском планетарии. Хотела увидеть малую планету "Шаляпин". Удалось ей это сделать или не удалось - никто этого не знает. Может быть, и ее пока безымянная звездочка теперь летает в космосе, пытаясь пробиться к поясу астероидов.
P.S. Когда верстался номер, позвонила Руфина Александровна. Она обнаружила в семейном архиве письмо Анны Васильевны Галине Александровне, где говорится, что Николай Дмитриевич Мордвинов был соседом Зиминых по Ядрину.
Рашида Краснова |
|
 |
