ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

Праздничный июнь
12 июня Уфа отметит целый калейдоскоп знаменательных событий: День России, 255-летие...

На Кубок Гагарина - с Быковым!
Уникальный тренерский дуэт Вячеслава Быкова и Игоря Захаркина, два раза подряд пр...

«Нефтегазовый» форум
С 25 по 29 мая в Уфе работали VIII Конгресс нефтегазопромышленников России и XVII Междун...

Городская архитектура
Международный форум «Город. Архитектура. Строительство-2009» на этот раз проходит&nb...

У «Вечерки» - юбилей
Торжественный вечер, посвященный 40-летнему юбилею газеты «Вечерняя Уфа» , состоял...

Патриарх моторостроителей
В уфимском лицее №60 начал работу Музей имени директора Уфимского моторостроител...

Здесь все по-домашнему
В Уфе на улице Салавата появилась мемориальная доска, увековечивающая память нар...

«Живой родник»
Так назывался фоль
клорный праздник в парке Аксакова, с которого начались Дни сл...


В ожидании Нуреева
К закрытию сезона столичные театры подготовили для зрителей немало сюрпризов.
24...


Победа - за Пушкиным
В разгар сессии студенты филфака и социально-гуманитарного факультета БГПУ имени...

Батыры сойдутся в поединке
Центральным местом проведения физкультурно-спортивных мероприятий в День города...

Мяч над сеткой
С 22 по 24 мая в спортивном комплексе «Динамо» состоялись III Республиканские соревн...

Ретро-новости
435 лет. В день Пресвятой Троицы 9 июня (30 мая по старому стилю) 1574 года основана Уфим...




     №6 (91)
     июнь 2009 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"

Настоящее рождается из прошлого


Калимуллин всю жизнь боролся против уныния и однообразия типовых домов, улиц и районов. Ему очень нравился рязановский фильм «Ирония судьбы», который смотрел глазами архитектора.
Он стал родоначальником целой династии архитекторов. Брат, сын, дочь, внук пошли по его стопам. В конце концов Барый Гибатович приложил много усилий в деле организации в республике архитектурного факультета - в УГНТУ.
Замечательна серия его книжек «Архитектурные памятники Башкирии». Он исследовал и описал Караван-сарай, Килимовский дворец, мавзолеи Хусейн-бека и «Кэшэнэ», древние деревенские мечети. В 50-е это было не модно, не созвучно времени, а сегодня, кто бы мог подумать, понадобилось. Сложное время - сложный человек.
Призраки старого дворца
Летом 1935 года по дороге из Буздяка в сторону деревни Ахуново катился тарантас с семейством, состоявшим из молодых родителей и двух совсем крошечных детей. Повозку наняли, снявшись с поезда из Уфы. Поездка на родину жены, Ямал, была Барыю Калимуллину в радость, хотя, казалось, и не сулила ничего необычного. В эти места он попал впервые, поэтому осматривался с любопытством. Когда добрались до татарской деревни Килимово, что на берегу реки Идяш, его взгляду вдруг открылся большой парк, в глубине которого он разглядел дивной красоты двухэтажный дом в мавританском стиле с высокими декоративными башнями по углам, напоминающими минареты, и тут же двухэтажную мечеть. Барый попросил возницу подъехать поближе.
Усадьба и храм еще не были полностью разрушены, но, похоже, доживали последние дни, как и большинство подобных сооружений после, говоря словами Бунина, «такого великого и быстрого крушения Державы Российской, равного которому не знает человеческая история!» Все это было брошено второпях одними и презрено другими.
Барый и не подозревал о существовании подобного чуда, так неожиданно возникшего перед ним. В тот момент его разбирал не столько профессиональный, сколько простой человеческий интерес. Он с восторгом оглядел здание, зашел внутрь - заметалась стая голубей, поднимая клубы пыли. На втором этаже в полуовальные окна без стекол, с полусгнившими рамами, рвался теплый ветер с полей и щедро светило солнце. Превосходное место для дворца выбрал зодчий, выписанный, вероятно, как полагалось, по рекомендации добрых знакомых из Петербурга или Москвы…
«Почему ты мне ничего не рассказывала об этом?» - спрашивал он у Ямал, та лишь таинственно улыбалась в ответ. Она очень хотела удивить мужа, начинающего архитектора, и это у нее получилось.
Барый потерял покой и сон. Почти все время, отведенное для отдыха, тратил на разговоры со старожилами Килимова и Ахунова, пытаясь собрать как можно больше сведений по истории дворца. По рассказам аксакалов, его построили в середине XIX века. Местный учитель Адий Сакаев нашел металлическую табличку с указанием даты возведения дома - 1852-й - и мечети - 1856-й. Но по другой версии, храм появился намного раньше. Весь комплекс был сооружен руками мастеров из близлежащих деревень - каменщиков, плотников и штукатуров, которые поднаторели в своем деле, занимаясь отхожим промыслом на стройках Уфы, Белебея и Бирска. С особым восхищением вспоминали искусство каменщиков Набиуллы из Ильчекеево и Гайнутдина из Ахуново. Последний к тому же был и прекрасным резчиком по камню. О нравах, царивших в усадьбе до революции, Барый узнал со слов жителей Ахунова, когда-то работавших в господском доме прислугой: Исламгарея Ямгареева, Хакимы Зиганшиной и собственной тещи - Шамсии Бикмухаметовой. Конечно, в те годы было опасно нахваливать бывших хозяев или хотя бы быть объективным в оценке. Но и особенно кривить душой, сгущать краски людям не пришлось - здешние баре действительно беспощадно эксплуатировали крепостных. Правили на этих землях  представители уфимской ветви дворян Тевкелевых, родоначальник которых Алексей Иванович (Кутлумухамед Мамешевич) заплатил в свое время слишком дорогую цену за звания, чины, немыслимое богатство и близость к государеву престолу.
Лучше Гульназ Азаматовой - автора книги «Интеграция национального дворянства в российское общество: на примере рода Тевкелевых» (Уфа, Гилем, 2008) - никто не расскажет историю этой фамилии и не раскроет личность самого Кутлумухамеда-Алексея, «который оказался в эпицентре политических событий, связанных с расширением империи и освоением ее юго-восточной периферии». Был еще выверенный очерк краеведов Г.Ф. и З.И. Гудковых
(С.Т. Аксаков. Семья и окружение. Уфа, Башкирское книжное издательство, 1991).
Казалось бы, так славно начиналась биография Алексея Ивановича. В качестве старшего переводчика по секретным делам он дважды сопровождал Петра I: в 1711 году - в Турецком походе, в 1722-м - в Персидском. В 1731-м Анна Иоанновна отправила Тевкелева русским посланником к казахскому хану Абдулхаиру, чтобы привести к присяге Малую орду. И ему это удалось. В ход шли подарки-подношения и словесные убеждения. Уговаривать Тевкелев умел - по свидетельству современников, в совершенстве владел дипломатическими приемами и свою миссию успешно выполнил.
После принятия казахами российского подданства было предпринято широкомасштабное мероприятие по расширению юго-восточных границ  России - знаменитая Оренбургская экспедиция. Тевкелева назначили помощником Ивана Кириловича Кирилова, вероятно, считая «спецом» по степнякам-кочевникам - ведь он долго работал в Коллегии иностранных дел, да и с казахами у него все вышло удачно. А тут что? «В рамках Оренбургской экспедиции Алексей Тевкелев стал проводником крайне реакционной политики по отношению к башкирскому населению, - пишет Г. Азаматова. - В ходе подавления восстания 1735-1740 гг. он проявил чрезвычайную жестокость». Оренбургская экспедиция, которой Кирилов, несмотря на ее военно-политические задачи, пытался придать научно-познавательный характер, обернулась трагедией.
Никто не знает, что думали по этому поводу дети и внуки Алексея Ивановича, испытывали ли муки совести, но доподлинно известно, что Тевкелевы были одними из самых крупных помещиков из мусульман. Алексей Иванович оставил потомкам богатое наследство. За присоединение Казахстана был пожалован крестьянами и землями в Уфимской губернии. Получил деревни Килимово и Ахуново в Белебеевском уезде, а также хутор Тевкеля в Оренбургской губернии, деревни Мордва и Терси в Вятской. Еще больше земель стало у Тевкелевых в ходе Генерального межевания в начале XIX века. Из книги Азаматовой: «Тевкелевы продолжали увеличивать свое крепостное население вплоть до XIX в., не гнушаясь никакими методами. …накануне реформы 1861 г. Тевкелевым принадлежало более 1800 крестьян мужского пола, если удвоить это число с учетом женского пола, то более трех с половиной тысяч душ крепостных».
Десятки имений в нескольких губерниях, дома в Уфе и, как признак сословной принадлежности, - родовое гнездо. Это как раз в Килимово, на берегу реки Идяш. Дворец появился уже при правнуке, Саитгарее. Вокруг дворца был разбит парк с аллеями, беседками и павильонами. За усадьбой, на нескольких тысячах десятин, росла знаменитая тогда «тевкелевская» степная вишня, которой торговали даже в Уфе и Белебее. Говорят, этот вишенник вдохновил Чехова на создание известной пьесы. Летом 1901 года писатель приезжал на кумыс в Белебеевский уезд и вполне мог побывать в Килимово, где тоже была кумысолечебница.
Разумеется, всех этих подробностей никто не мог знать в 1935-м,  в том числе и молодой архитектор Калимуллин, нечаянно обнаруживший заброшенный чертог, в котором гулял ветер, а по ночам, наверное, бродили призраки. Часть здания была отведена под школу-семилетку еще в 1922-м, и это обстоятельство в какой-то степени сохранило жизнь усадьбы. Сразу после революции здесь все было разграблено, книги из дворцовой библиотеки сожжены. Была попытка разобрать ансамбль на кирпичи, но кладка, да и сами кирпичи оказались настолько крепкими, что от этой «идеи» пришлось отказаться. Красный кирпич делался на заводе тут же в имении руками дедов тех, кто задумал строить районный дом культуры из обломков усадебных построек. «Благодаря» их старанию, от мечети остался лишь первый этаж, который использовали под зернохранилище.
У Барыя в тот приезд не было с собой необходимых инструментов, но все-таки он сделал кое-какие замеры и пришел к выводу: неизвестный талантливый архитектор сумел уловить ту двойственность жизни Тевкелевых, которую точно подметил Сергей Аксаков в «Семейной хронике»: «Это семейство… уже приняло тогда некоторую внешнюю образованность в образе жизни и хорошо говорило по-русски, но строго соблюдало во всей чистоте мусульманскую веру». Вот так же архитектурный стиль Килимовской усадьбы сочетал в себе ярко выраженные восточные мотивы и традиции русского классического зодчества.
Прихватив с собой фотографию дворца, сделанную в 1925 году и переданную «для науки» Закиром Валеевым из деревни Ялтыркульбаш, Калимуллин поехал в Уфу, решив вернуться в Килимово при первой же возможности. Но сумел это сделать лишь в начале 50-х.
Дом на набережной
Летом 1931 года были приняты сталинские «Шесть условий строительства социализма». Их заставляли заучивать наизусть, всюду висели соответствующие плакаты с портретом вождя, на улицах продавались листовки всего за три копейки. В русле этого документа в марте 1932-го ЦК партии и Совнарком Союза ССР вынесли специальное решение о строительстве домов специалистов. «Наши специалисты должны жить в культурных условиях».
«Строительство дома специалистов в Уфе - серьезное дело, ибо оно связано с постройкой моторного и котлотурбинного гигантов и перспективами дальнейшей индустриализации, - писала «Красная Башкирия» в апреле 1932-го. - Строить дом поручено Башжелдорстрою, Башснаб принял это к сведению и ничего практически не предпринимает. Договор с Горкомхозом до сих пор не подписан. Горсовет также не торопится… Определена площадка строительства, но для стройки практически ничего не сделано. Нужно снести четыре жилых дома, нужно расселить жильцов этих домов, и все-таки, несмотря на решение Башсовнаркома, до сих пор все по-прежнему. Основным стройматериалом для дома будет служить кирпич собора (Воскресенского - Авт.) в парке культуры. Разборка, как это показал опыт, потребует много времени (видимо, и в этом случае старая кладка оказалась отменной - Авт.). Только сейчас Башжелдорстрой начинает шевелиться, он выставляет справедливые требования о том, чтобы к 25 апреля ему дали типовой проект и перевели ассигнования».
Дом специалистов на улице Ленина, 2 планировали построить в 1932-м, но проект, выполненный архитекторами А. Филоновым и Г. Вагиным, как выяснилось, требовал доработок. Строительство приостановили на несколько лет. Барый Калимуллин тогда заканчивал архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института. Преддипломную практику проходил в Уфе в управлении коммунального хозяйства, где ему поручили архитектурно-техническое руководство строительством как раз Дома специалистов и Дома старых большевиков (Коммунистическая, 75).
В середине 20-х Калимуллин занимался комсомольской работой, был инструктором канткома ВЛКСМ в Месягутово. Тогда ему часто приходилось ходить в народ, выступать перед молодежью. Научился говорить убедительно, четко ставить цели и задачи. Но для полного блеска, он чувствовал сам, не хватало знаний и эрудиции. Теперь же, после института, это была речь толкового, образованного человека, умеющего отстаивать свою точку зрения. В Новосибирске насчитывалось немало преподавателей и профессоров из «бывших», которые и лепили из детей рабочих и крестьян таких вот ребят, как Барый, первое поколение советской интеллигенции. Партийные руководители возлагали большие надежды на «первого профессионального архитектора из башкир». Им как воздух были нужны энергичные, грамотные парни. А напора Барыю было не занимать.  
Обком партии поручил ему проверить проекты «ударных строек», в том числе и на Ленина, 2. Позже он поехал утверждать проект Дома специалистов в Москву, в Наркомат коммунального хозяйства РСФСР. Проект утвердили, а Барый еще добился дополнительных ассигнований и лимита на дефицитное оборудование. В общем, показал недюжинные организаторские способности. Стройку возобновили. Первый корпус, стоящий на Ленина, сдали в 1936-м. Семья Калимуллиных получила четырехкомнатную квартиру на первом этаже. «Гостиная была большой, - вспоминает дочь архитектора Динара Барыевна, - часто служила отцу мастерской. Когда нужно было срочно доделать какой-нибудь проект, он проводил там бессонные ночи со своими сослуживцами и коллегами. Работа кипела, а мы с мамой, дедушкой, бабушкой и братом спокойно спали в своих комнатах».
В 1942-м спешно достроили корпус по улице Советской. Приехало много эвакуированных, поэтому вместо двух квартир на площадке стали делать три.
Уже после войны, в мае 1949-го, жители уфимского «дома на набережной» - ученые, инженеры, партработники, писатели, артисты - обратились ко всем уфимцам с призывом активно заняться благоустройством жилищ и дворов. Еще через пару лет территория дома превратилась в цветущий сад, в центре которого бил причудливый фонтан.
Замечу: комплекс на Ленина, 2 - чистейшей воды постконструктивизм.
В это время Барый уже давно трудился в республиканской проектной организации. В 1935-м, когда он там только начинал, она называлась трест «Башпрогор», теперь - «Башпроект». Здесь Калимуллин работал сначала архитектором, затем руководителем мастерской, управляющим, главным инженером.
До войны, пожалуй, самым удачным был 1936 год. Он подготовил кучу интересных проектов, воплотившихся в жизнь. Это 60-квартирный жилой дом для медиков и актеров, здание Комиссариата легкой промышленности (сегодня филологический факультет Педуниверситета) - в соавторстве с Г. Вагиным, здание банка в Белорецке, фасад здания биофака Мединститута - с А. Филоновым. Кроме этого, он спроектировал генеральные планы Южного и Восточного поселков в Черниковке, а его мастерская подготовила рассчитанный на десять лет вперед Генплан Ишимбая, который был тогда поселком нефтяников. Этот проект высоко оценили летом 1938-го в Ленинграде на Пленуме правления Союза архитекторов СССР. Барый Калимуллин возглавлял Башкирское отделение Союза. К радости за успех проекта примешивалась печаль  о погибшем за год до того председателе БашЦИКа, писателе Афзале Тагирове, которого репрессировали и казнили по делу «буржуазных националистов». Когда Барый приехал из Новосибирска с дипломом, его принял первый секретарь обкома партии Яков Быкин. В кабинете находились какие-то люди, в том числе и товарищ Тагиров. Говорили об открытии нефти в Ишимбае - для республики это стало поворотным событием. «Теперь нам надо развивать промышленность, открывать новые производства и заводы, связанные с нефтяной отраслью, строить новые города», - говорил председатель БашЦИКа. Не осталась незамеченной взаимная симпатия этих людей. Барый мог в любое время прийти к Тагирову за советом и поддержкой.
Позже этим не преминули воспользоваться доносчики. 23 октября 1937 года в «Архитектурной газете» была напечатана заметка некоего инженера П. Ершова «Ставленник буржуазных националистов». В ней сообщалось, что «председатель правления Союза советских архитекторов Башкирии тов. Калимуллин был связан с ныне разоблаченными буржуазными националистами и выполнял их преступные указания». Полгода семья Калимуллиных жила как на пороховой бочке. И только 3 апреля 1938-го в той же газете появилось опровержение: «Отдел культпросветработы Башкирского обкома ВКП(б) и Башкирское отделение Союза советских архитекторов, расследовав заметку, установили, что факты, приведенные в ней, не отвечают действительности и являются клеветническими». На моей памяти, еще один выдающийся уфимец сумел так же дать публичный отпор стукачам - историк Петр Федорович Ищериков.
С начала войны Калимуллин рвался на фронт. Бронь оставил в военкомате. Когда в 1942-м уже заканчивал курсы «Выстрел» при Доме офицеров, готовившие начальников батальонных штабов, и ждал отправки, его срочно вызвали в Совнарком. Там не знали, где и как расположить эвакуированные предприятия. Вот и оказался востребованным организаторский талант Калимуллина. Запрягли с ходу - назначили управляющим трестом «Башпроект». Народу - никого. Тогда по списку, составленному Барыем, вернули с фронта особо ценных специалистов, кого-то нашли в военных частях. Вызвались помочь архитекторы из числа эвакуированных.
Дома почти не бывал. Ямал тоже дневала и ночевала у себя в эвакогоспитале №1738 на улице Цюрупы, напротив кабельного завода. Служила там начмедом и была еще оперирующим хирургом. На пару с известным доктором Зубовым они многих своих пациентов вернули к жизни. Ямал Бикмухаметова - первая женщина в Башкирии, удостоенная ордена Красной Звезды.
Барый женился на Ямал еще в Месягутово, куда темноволосая и голубоглазая красавица приехала после окончания Уфимского фельдшерско-акушерского училища. В 1941-м родился третий ребенок - Лиля. «Лилюсе два с половиной месяца… Маленькая, а требует к себе внимания. Я хвалюсь тем, что она у меня на руках не плачет», - о каждом из детей Барый Гибатович оставил в личном дневнике целые страницы, полные обожания. Дети любви, они его восхищали с первых дней своей жизни. Он с радостью наблюдал, как старшие, Фуат и Динара, заботятся о малышке. Динара на санках возила ее к матери в госпиталь на кормление. Фуат с прибауткой: «Я - образца 1931-го, а Лилюся - образца 1941-го» - менял сестричке пеленки.

Окончание следует

Рашида Краснова








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости