Прогулки с филокартистом по старой Уфе

7. Дума и памятник Ленину

Где-то около 1909 года заместитель председателя Уфимского фотографического общества Альфред Васильевич Лангнер решил порадовать уфимцев новой серией открыток. Несмотря на то, что книжные, писчебумажные и иные магазины и лавки были завалены открытками Блохина, Германа, Колмацкого, всем им не хватало одного - цвета. Открытки поначалу были синеватые, затем серые, иногда с грубыми аляповатыми пятнами произвольно введенного колера. Даже теперь порой берет досада - зачем понадобилось портить открытки этой кустарной заведомо неправдоподобной раскраской? Ответ понятен: слишком уж уныло-однообразным был сплошной серый фон тогдашних почтовых карточек.
И вот - новая серия. Стокгольмская фирма "Гранберг" по негативам, предоставленным Лангнером, выпустила первую цветную серию уфимских открыток. Это был настоящий подарок горожанам того времени и, конечно, краеведам, историкам, филокартистам будущих поколений. Серия большая - 36 открыток - яркая, нарядная, сразу привлекающая внимание. К тому же, тираж ее, видимо, был достаточно велик. Эти открытки уфимцы продолжали посылать по почте в 1920-1930 годы, да и теперь они не редкость. Почти у каждого уфимского коллекционера имеются открытки этой серии.
Первые два номера серии носят одинаковое название - "Центральная улица". Лет около пятнадцати назад я приобрел их для своей коллекции, которой… пока не было. Это были едва ли не первые мои уфимские открытки. Один вид опознавался мгновенно - угол Ленина (Центральной) и Коммунистической (Большой Успенской), здание с башенкой напротив почтамта. В нем тогда располагался лекторий всесоюзного общества "Знание". Второй же вид поставил меня в тупик. Сколько ни рассматривал я его - узнать место никак не мог. Двухэтажные домики на переднем плане выглядели совершенно незнакомыми, напротив них - какой-то пустырь… Лишь дома в глубине снимка показались мне смутно знакомыми. Ну, конечно! Это же худграф пединститута, до революции - дом купца Поносова! Всё сразу стало на свои места. Фотограф, стоя на перекрестке Центральной и Большой Успенской, сделал два снимка с одного и того же места, правда, с разворотом на 180 градусов. Как же всё, оказывается, изменилось здесь с тех пор! Дома с левой стороны снимка давно снесены при постройке здания Башпотребсоюза. Когда-то здесь ютилась масса магазинов и магазинчиков - братьев Степановых-Зориных, модно-галантерейный и шляпный А. Леонтьева, часов, золотых и серебряных вещей Л.Т. Шпиро и другие. Теперь здесь тоже одно из бойких мест городской торговли. По ту сторону Большой Успенской, там, где теперь здание почтамта, тоже стояли немудрящие домики с магазинами - "Шляпы и дамские наряды М-мъ Фанни", шапок и фуражек Б.Н. Пейсаховича и так далее. На фотооткрытке 1957 года, изданной артелью "Труд", эта часть улицы имеет уже современный вид, только трамвайных путей лет двадцать, как уж нет. Пустырь на противоположной стороне Центральной улицы превратился в тенистый сквер с памятником в центре. Разговор о нем ниже…
Если меня спросят, какое здание чаще всего издавалось на дореволюционных уфимских открытках, я отвечу не задумываясь - здание Городской Думы и Городского банка. Оно было одной из местных архитектурных "звёзд", определявших облик губернского города. Выстроенное в конце XIX века по проекту городского архитектора Петра Григорьевича Ланевского, оно сразу придало этой части города, не блиставшей, прямо скажем, изяществом построек, вид фешенебельный и подлинно центральный. Особый шик этому двухфасадному зданию придавал закругленный угол с закругленным же балконом с изящной кованной чугунной решеткой. И, конечно, - круглая башенка с куполом и шпилем.
Бывая изредка на лекциях, которые проводило общество "Знание", я всегда отмечал несоответствие интерьера лекционного зала, внушающего подлинное благоговение, несмотря на многочисленные ремонты и перестройки, довольно жалкому характеру происходивших там мероприятий. Теперь-то я знаю, что за высоченными арочными окнами, среди лепнины и ковки, некогда заседали гласные городской думы, большинство из которых составляли купцы-миллионщики. Здесь решались судьбоносные вопросы в жизни города.
На первом этаже, сдаваемом в аренду, находились магазины - мануфактурных, суконных, меховых товаров П.Ф. Вячкилева, дамских и детских шляп Е.А. Антиповой и другие. В 1930-х годах здесь размещался уфимский Горсовет, изображенный на открытке 1920-х. Увы, в дальнейшем дом Городской Думы разделил судьбу многих лучших уфимских зданий - насильно ему был "навязан" невыносимо грубый третий этаж; будто бы нарядный кружевной камзол надставили мешковиной. Исчезли фигурные парапетные столбики, нет и ажурной башенки. Долгое время над третьим этажом возвышалось ее нелепое подобие, но и оно сгорело во время пожара в начале 1990-х годов. Судьба тогда будто бы дала шанс восстановить первостепенное в жизни города здание в своем первозданном виде - ведь выгорел, причем полностью, именно злополучный третий этаж, но нет… Так и стоит оно грустным памятником "борьбы двух миров", борьбы, не увенчавшейся ничьей победой.
Отступим теперь назад - к торговым рядам - и окинем отсюда взором среднюю часть Центральной улицы. На открытке под тем же названием "Центральная улица" издания Л.Я. Дворжеца на фоне здания Городской Думы - зримая иллюстрация воплощения в жизнь тех вопросов, что решались в думских залах. Столбы с электрическими проводами (тянутся, что хорошо видно, лишь до здания Думы, где в 1900 году были установлены люстры и стенные бра), по другой стороне улицы - столбы телефонной связи, сточная канава, кучи булыжника, приготовленные для мощения улицы, водоразборная деревянная будка с бочками водовозов. На переднем плане - хорошая лужа (не та ли, о которой писал С.Я Елпатьевский: "Посреди города разлеглась площадь - огромная, не в базарные дни пустынная, немощеная, где, по преданию, утонул крестьянин с лошадью и возом, рискнувший ночью проехать через площадь" (Воспоминания за пятьдесят лет. 1929).
Именно эти вопросы - освещение, водоснабжение, мощение, озеленение, дренаж, общее благоустройство улиц - решались на заседаниях Городской Думы. И хотя неизбывная грязь и лужи вокруг павильона с водоразборными бассейнами были видны прямо из думских окон, "отцы города" с редкостным прекраснодушием писали в журнале Городской Думы: "Благорастворенный климат нашего города, который составляет его завидное, прекрасное преимущество перед другими городами, привлекающее из других, нередко весьма отдаленных, местностей слабогрудых с целью поправить свое здоровье свежим и здоровым воздухом Уфы"1.
В 1920-х годах началось преображение этой грязнейшей площади. По периметру ее встали столбики с чугунными решетками ограды, внутри нее - высажены десятки деревьев, а на месте городского распределителя воды появился первый в городе памятник. Газета "Власть труда" за 1 мая 1924 года писала: "Комиссия по увековечению памяти Ленина утвердила проэкт памятника ему, составленный техником Ларионовым.
По проэкту бронзовый бюст тов. Ленина находится на мраморном пьедестале на высоте двух сажен. Выше бюста идет обработка памятника искусственным песчаником. Над пьедесталом на гладкой поверхности памятника красуется государственный герб. Выше герба - канделябры с электрическими лампочками.
На высоте пяти сажен памятник увенчан шаром, покоющимся на мраморной глыбе. Шар окаймлен лентой с лозунгом "пролетарии всех стран, соединяйтесь" и изображает символ международного объединения трудящихся масс.
Вместе с утверждением проэкта комиссия постановила премировать автора пятью червонцами". Автор "проэкта" "техник Ларионов" - Дмитрий Михайлович Ларионов из династии уфимских купцов Ларионовых, дед которого Семен Миронович Ларионов в течение почти двадцати лет был гласным Городской Думы, а отец - Михаил Семенович - известный в городе подрядчик, один из строителей Аксаковского Народного дома.
7 ноября 1924 года памятник Ленину был открыт, причем, в отличие от "проэкта", вождь предстал во всей красе - стоя, в полный рост. Фотограф Степан Стива был явно неравнодушен к этому памятнику - заснял его во всех ракурсах, со всех возможных точек. Сравнивая эти фотографии с позднейшими, можно заметить некоторые изменения в оформлении монумента - исчезли фонари, венчавшие обрамляющие площадку памятника фигурные столбы, упростился декор парапетных столбиков, проще стала обналичка основания… Но если бы новации коснулись лишь этих мелочей! Памятник ждали куда более удивительные превращения…
Рассмотрим повнимательнее фотографии Стивы. В 1929 году деревья в сквере еще не разрослись, скрыв противоположную сторону улицы Коммунистической, она как на ладони. Дума, ныне Горсовет, еще не надстроена. На вывеске надпись на двух языках c диковинной орфографией: "Уфимский городской СОВЕТ. Ofo qala SЭVITE". На соседних домах читаются вывески "Башснабосоавиахим", "Динамо", "Аукционные и комиссионные залы" (угар нэпа!). А на заднем плане видны минареты Хакимовской мечети и купол и колокольня Александровской церкви. Вдоль улицы же по-прежнему лежат кучи булыжника - видно, и Горсовету приходилось решать те же проблемы, что Думе. С другой точки позади памятника видны дома, на месте которых ныне здание Башпотребсоюза, на них тоже масса вывесок. Вооружившись лупой, читаем: "УФГОРЦЕРАБКООП. OFO QALA ESSELЭR", "Парикмахерская. SЭS HAQAL QЬRЬVSЬ", кафе "САФО", и тут же - "SAFA"… Фотографии свои Стива намеренно стилизовал под дореволюционные открытки, сам тиражировал их и с успехом распространял. Появился памятник со стоящим Лениным и на других открытках тех лет - Союзфото, Сокрайшефсовета.
Постоял Ленин, постоял и… сел. Если бы фильм "Джентльмены удачи" снимался в Уфе в 1939 году, то герой Савелия Крамарова со своей знаменитой фразой: "Кто ж его посадит, он же памятник?!" сам сел бы в лужу. Через год-другой после бесследного исчезновения Быкина, Исанчурина, Тагирова и десятков других руководителей и ответственных работников Башреспублики уфимцы стали перешептываться: "В Уфе уже всех большевиков посадили, даже Ленина!". Дополнительную горечь этой невеселой шутке придавало то обстоятельство, что вместе с памятником Ленину "сели" и его авторы - техник Д.М. Ларионов и скульптор И.А. Менделевич2.
В 1960-е-1980-е годы памятник с "сидящим Лениным" был издан на множестве открыток. Собственно говоря, это единственный сюжет, который привлек внимание издателей в этой части улицы. Нового Лангнера, повернувшего бы фотоаппарат в сторону бывшей Думы, в советское время не нашлось. В 1990-е годы уфимский Ильич совершил свой прощальный курбет - в один прекрасный миг он вдруг исчез, будто бы его и не было вовсе. Стоит теперь в уфимском сквере стела - не стела, обелиск - не обелиск, не раз переделанный памятник не раз переписанной истории... И уфимские филокартисты ждут не дождутся выпуска новых открыток с этим монументом - чтобы поистине булгаковская эпопея с многострадальным памятником получила в их альбомах достойное завершение. Дождутся ли?

Журнал "Уфа" // Виталий Фёдоров