Жили в прежней Уфе братья Александр, Василий, Григорий и Михаил Курковские. Григорий Михайлович Курковский работал ветеринарным врачом, заседал в уездном земстве и имел в качестве деятеля этого ведомства, должно быть, неплохие результаты. Возможно, именно поэтому 22 октября 1918 г. на заседании городской думы был избран городским головой.

Всего через три месяца Уфа вновь перешла в руки красных, возможно, именно это спасло Григория Михайловича от расправы в дальнейшем. Впрочем, не всё было так гладко. Из протокола от 5 марта 1923 года: «Гражд. Курковский Григорий Михайлович, служащий в Башнаркомземе, бывш. Уфимский городской голова и эвакуировавшийся с белыми в Сибирь, состоящий на учете в ОГПУ как член партии Народной Свободы, работавший вместе с еп[ископом] Андреем в 1920 году в г. Омске в так называемой организации "Союз ревнителей религиозной пропаганды"…» и так далее, почти готовое по тем временам обвинение. Тем не менее в середине 1920-х Григорий Михайлович как ни в чём не бывало продолжал работать в Ветеринарном управлении Наркомзема. Вместе с другим, кстати, бывшим городским головой – А.И. Верниковским. Да и умер «гражданин Курковский» незадолго до войны в своём родном доме на Пушкинской, 128.

В большом родовом гнезде Курковских после него осталась вдова Фаина Васильевна и четверо детей – Мария, Ольга, Фаина и Василий. Фаина Васильевна работала в начальных классах школы №3. Вспоминает одна из её учениц: «Добрейший человек, очень сдержанная. Заметив детскую жалость, реагировала не криком, а тихо подзывала к себе провинившегося и строго произносила свои внушения». 

Единственный наследник фамилии Василий в 1935-м успешно окончил десятый класс всё той же 3-й школы (кстати, это был самый первый выпуск десятилетки) и поступил в Пермский университет на геоботаника. Ну а в сентябре 1940 г. поезд увёз его на Дальний Восток: Курковский-младший был призван в армию. И полетели в родную Уфу конверты. Сначала это были обычные солдатские письма о тяготах службы, потом появилось беспокойство в связи с угрозой войны. Опасаясь нападения Японии, Советское командование продолжало держать войска Дальневосточного фронта в полной боевой готовности даже после начала войны с фашистской Германией. Тон писем Василия матери достаточно спокойный: 

«7.4.42.

Здравствуй, дорогая мама!

Давно я тебе ничего не писал, всё был занят, да как на грех адрес менялся. 7 марта мне присвоили звание лейтенанта, сейчас я служу в одной из частей нашего Дальневосточного фронта командиром взвода… Чувствую себя хорошо. Насчёт фотокарточек – ещё не фотографировался, всё откладываю до следующего выходного…». 

Но уже совсем скоро всё изменилось. 

10 августа 1942 года на станции Поворино Василий бросает в почтовый ящик письмо:

«Здравствуй, дорогая мама!

Настало и для меня, наконец, время выступить на защиту Родины. Итак, еду на фронт. Пока это письмо дойдёт до тебя, я, наверное, уже понюхаю пороха. Конечно, это письмо принесёт тебе много огорчений, но ты должна понять, что если мы все будем сидеть дома, то врага никогда не разобьём. Об одном прошу тебя, мама, не беспокойся обо мне, будь уверена в том, что я скоро вернусь с победой домой. Очень жаль, что мне не пришлось заехать домой, но так уж сложились обстоятельства. А хотелось бы хоть одним глазком увидеть тебя и Уфу».

Фаина Васильевна читает эти строки 29-го, когда сына уже нет в живых, но тогда она этого ещё не знала. Из учётного листка военкомата: «Убит 22/8 42 г., с. Вертячье Сталинградской обл.»…

  Фаина Васильевна продолжала работать в школе. Её ученицы вспоминали, что они часто и с удовольствием провожали свою учительницу до дома, заходили в её маленькую комнату, где был стол и стоял большой сундук, на котором они любили сидеть. Оставшись одна, Фаина Васильевна доставала письма Василия и читала их снова и снова...

  А в 1975 году, накануне праздника Победы, торжественно был открыт мемориал в 3-й уфимской школе, и на стене у актового зала появились имена выпускников, не вернувшихся с Великой Отечественной. Среди них и имя Василия Курковского.