Восток - Запад - Восток

Когда в середине 1980-х заведующий отделом археологии Института истории, языка и литературы (ИИЯЛ) Башкирского научного центра АН СССР Анатолий Пшеничнюк решился на раскопки Филипповских курганов, никто из коллег его не отговаривал, но и на партнерство не напрашивался. Тогда считалось, что столь богатых скифских захоронений, как, например, в Причерноморье и Крыму, где раскопки велись еще с дореволюционных времен и явили миру огромное количество золотых высокохудожественных предметов, ставших гордостью Эрмитажа, музеев Москвы и Киева, на Южном Урале быть не может.

Ну, и, конечно, Алтай, Пазырыкские курганы, где в 1949  году выдающийся ученый-этнолог из Москвы, автор первого фундаментального труда по этнографии башкир - двухтомника «Башкиры» Сергей Руденко обнаружил усыпальницу вождей Пегой Орды с потрясающими артефактами - они тоже в Эрмитаже. Венец коллекции, самая большая ее достопримечательность - «всего-навсего» шерстяной ковер среднего размера. Все дело в том, что соткан он в 

V веке до нашей эры и прекрасно сохранился в условиях вечной мерзлоты. Кому довелось его видеть, говорят, ничего особенного, но глаз не оторвешь. Видимо, очень он «информативный», как характеризует Пшеничнюк особо ценные экспонаты.

Ковер стал предметом спора многих народов - туркмены, армяне, ассирийцы, турки, иранцы считают его «своим». И это неудивительно. Ведь у них были общие предки - ранние кочевники, скифы и сарматы. Даже поляки, куда как далеко живущие от степей, считают себя их прямыми потомками.

Домом для сарматов была вся Евразия - от Алтая до Дуная. А, может, наоборот, от Дуная до Алтая?  В середине 90-х известный ученый-историк и этнолог, членкор РАН Раиль Кузеев, рассказывая о континентальных, великих миграциях, подчеркивал значение одного из первых наиболее масштабных переселений с запада на восток  - движения индоиранских, или скифо-сарматских племен. («А не с востока на запад», - заметил он). По пути их следования и выросло множество курганов, небольших и огромных «царских», цепочками тянущихся по всей Евразии. Одни все еще полны сокровищ, которые ждут своего часа, своего первооткрывателя, другие давным-давно опустошены.

Филипповский некрополь -  более 30 курганов на площади в десять квадратных километров по реке Илек, притоку Урала. Он привлекал внимание многих археологов, однажды здесь побывал и Руденко. До раскопок дело не дошло, хотя чутье должно быть что-то и подсказывало Сергею Ивановичу.

В самой Филипповке давно ходили слухи о кладах, зарытых в курганах. Возможно, о них слышали еще во времена отца Филиппа, первого служителя местной церкви, в честь которого и было названо старинное казачье село.

Разумеется, охотники за сокровищами здесь не переводились, но никому не везло: ни при царе, ни при советской власти. Только в 60-х сын казака Николая Ивановича Борисочкина, работая в поле, задел плугом подножье большого кургана и выворотил из земли три тяжеленных металлических предмета. Парень обрадовался, думал, золото. Но это оказались бронзовые фрагменты погребальной повозки. Он сдал их в Оренбургский пединститут.

Эту историю Пшеничнюк услышал позже, По странному совпадению Анатолий Харитонович сразу наметил для себя тот курган, что не оправдал надежд Борисочкина-младшего.

Филипповка ему понравилась, и люди здесь жили хорошие. Вспомнилась Литенка, где он родился и вырос, маленькая деревушка в четырнадцать дворов, основанная в Столыпинскую реформу украинскими переселенцами и бесследно исчезнувшая в 60-70-е с карты Аургазинского района.

Говорили, что башкирская Литенка - почти копия той, родной, что осталась под Винницей, да и называлась так же. Чистенькие беленые хаты, крытые соломой, палисаднички и сады, огороженные плетнем, мальвы, в которых неустанно копошатся бархатные шмели. Ребятишки, его друзья, и он сам, босиком бегущие в школу… Теперь там пустошь, одна лебеда, крапива да чертополох.

Третий сезон

Съездив в Филипповку, Пшеничнюк утвердился в своем решении. Да, у сарматов были крепкие связи с Грецией, Римом и Хорезмом, они держались ближе к этим древним цивилизациям, накапливали золото. За счет такого соседства обогащалась племенная знать. Но это были кочевники! Рыскали всюду, где была выгода, торговали, грабили. «Бизнес» и простое человеческое любопытство вполне могли занести их в Приуралье. Почему бы нет?..

Партнеров в раскопках Пшеничнюку по-прежнему не находилось. Но в последний момент раздался звонок из Челябинска. Помощь предложил Геннадий Борисович Зданович, заведующий кафедрой археологии местного университета, крупнейший специалист по эпохе бронзы, а их в России единицы. Тот самый Зданович, который спас протогород Аркаим от затопления водами будущего Больше-Караганского водохранилища и сейчас является генеральным директором заповедника «Аркаим». «Анатолий Харитонович, я пришлю вам своих студентов», - сказал он и пожелал удачи. Подмога оказалась весьма ощутимой.

Разговор состоялся в 1986-м, а через год, в июне, был открыт Аркаим. Пшеничнюк слышал, что Зданович, имевший большой опыт исследования другого, найденного здесь же на Южном Урале древнего поселения Синташта, уже в Аркаиме.

А в Филипповке шел второй сезон раскопок. Как и прошлогодний, он принес скромный по количеству урожай, но это были уникальные артефакты.

На следующее лето Пшеничнюк взялся за курган, выбранный им три года назад. В день приезда взобрался на его вершину и увидел воронку диаметром 40 метров, заваленную мусором. Да, народу здесь топталось немало в предвкушении быстрого обогащения. Завидев археологов из Уфы, пришли поздороваться старые знакомцы, и среди них этакий доморощенный дед Щукарь, ловец сусликов, преследовавший ученых с первого дня одной и той же фразой: «Ой, не там копаете, родненькие, надо во-о-н там». И махал рукой в сторону степи. Хитер был дедок, да не хитрее самих сарматов. Вековечный уклад, образ жизни (все мое везу с собой) заставляли степняков быть осторожными и предусмотрительными, разбираться в людях и многое уметь. Это видно по тому, как они строили курганы и прятали сокровища.

Выкапывали двадцатиметровую круглую яму. Из глины, выброшенной на поверхность, сооружали по краю вал. Сверху накрывали шалашом в пять-семь слоев больших деревьев, укладывали хворост, и все засыпали землей. И вот элитная усыпальница пятнадцатиметровой высоты готова.

Номады понимали: стоит им сняться с этого места, тут же набегут грабители и начнут рыться прежде всего в самой могиле. Поэтому сокровищницы-крипты размещали то там, то сям, в основном, в ямах по краю возвышения.

«Не курган, а какая-то египетская пирамида нам досталась», - шутил Анатолий Харитонович (их так и называют: российские пирамиды), когда были найдены два таких тайника, доверху наполненные золотом.

Такой удаче мог бы позавидовать Шлиман. Около 600 предметов, не считая всякой «мелочи». Во главе угла - 26 золотых оленей, везущих уснувшего навеки вождя вслед за уходящим дневным светилом (олень с золотыми рогами-лучами был для кочевников символом солнца). И много других полуфантастических созданий - грифонов, архаров, леопардов, львов, медведей…

Мастер, который отливал, ковал и чеканил эти фигуры, был гением. Древние люди существовали в гармонии с природой, но художник был свободен от натурализма. Он жил в мире чудесных образов и творил под впечатлением увиденного, помноженного на мифологическое восприятие, когда каждый изгиб могучего тела животного исполнен величайшего смысла. Это настоящий «звериный стиль». «Нет единой научной теории о возникновении «звериного стиля», - говорит Анатолий Харитонович. - Он появился почти одновременно на огромной территории от Алтая до Дуная».

Такие искусные вещи не поддаются воспроизведению. Однажды Анатолию Харитоновичу посчастливилось побывать в Золотой кладовой Эрмитажа, где хранится Сибирская коллекция Петра Великого и самые уникальные археологические находки, в том числе ювелирные украшения. Были среди них маленькие скифские серьги изумительной филигранной работы. Лучшие ювелиры современности тщетно пытаются их повторить.

У народа, владеющего таким даром и пониманием прекрасного в сочетании с воинственностью, судьба должна быть тоже необыкновенной. Геродот писал, что сарматы произошли от легендарных амазонок, завоеванных скифами. Дескать, отсюда высокое положение женщины. Конечно, ученые воспринимают этот миф, как и Пшеничнюк, с улыбкой. Но до чего красивая гипотеза! Невольно вспоминается подвиг Геракла (или то был Тесей?), когда он раздобыл волшебный пояс царицы амазонок Ипполиты, делавший воительниц непобедимыми.

Дело его жизни

Филипповская находка стала научной сенсацией. Посыпались почести и признания. Коллекцию объявили бесценным достоянием человечества, не имеющим аналогов. Правда, только на словах. Есть от чего закружиться голове! Но голова Анатолия Харитоновича кружилась скорее от груза забот, вдруг свалившихся на него, «избранника судьбы».

Проблемы появились еще в Филипповке после вскрытия второго тайника. Рядом торная дорога, золото хранить опасно. Поехали в Оренбург, рассчитывая пристроить артефакты в надежном месте. Глава администрации позвонил в банк. Все олени были сложены в ящик из-под чая. Что они золотые, говорить не стали. Археологам выдали квитанцию о том, что принят на хранение ящик стоимостью в один рубль. С не меньшими предосторожностями увезли потом их в Уфу.

А еще был такой случай. В 1990 году составили договор о реставрации экспонатов с московским кооперативом, занимавшим помещение во Всесоюзном художественном научно-реставрационном центре имени академика Грабаря. Сокровища решили отправить в почтовом вагоне. Для пяти снарядных ящиков сшили холщовые мешки, тщательно упаковали. Все оценили в 150 рублей. Пшеничнюк полетел в Москву, чтобы встретить поезд, который почему-то прибыл в столицу раньше расписания. Бедный Анатолий Харитонович метался по Казанскому вокзалу, потом рванул в центр Грабаря, где узнал, что ящики с поезда забрали, но по ошибке куда-то завезли. Только к вечеру он обнаружил их в одном из московских храмов, где шла реставрация церковного убранства. Кто-то крикнул с лесов: «Это ваша фигня? Заберите сейчас же, тут своего хватает». От чувств, переполнявших его, Пшеничнюк готов был расцеловать того, кто так назвал  дело его жизни.

Самое страшное потрясение пришлось испытать в середине 90-х, когда наши ученые чуть было не стали жертвами мошенников и не лишились 158 лучших артефактов из сарматского наследия. Кузеев поднял всех на ноги. Помогли сотрудники нашего представительства в Москве, тогдашний Госсекретарь РБ Мансур Аюпов, но прежде всего указ президента Башкортостана, в котором он объявил коллекцию достоянием народа республики. Хотя сделать это было необходимо сразу после открытия Пшеничнюка, несмотря на перестроечную неразбериху.

Ну, а с реставрацией в кооперативе ничего не вышло. Золото сарматов засияло позже в руках опытнейших мастеров Государственного Эрмитажа. После этого началась поистине блистательная жизнь сокровищ из Филипповского кургана. Ими любовались в музее шведского города Эребру, в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, в Эрмитаже, в Историческом музее в Москве, жители Уфы и Милана. Сейчас они обрели постоянное пристанище в Музее археологии и этнографии Уфимского научного центра РАН.

Пшеничнюк не стал больше заниматься раскопками в Филипповке. «Дело даже не в отсутствии финансов. В какой-то момент я вдруг понял, что из-за спешки, из-за тяжелой техники (скреперы и бульдозер) утрачивается слишком много информации, - признался однажды Анатолий Харитонович. - Пройдет время, появится более совершенная, более тонкая техника, придут другие исследователи и получат больший научный результат». Предчувствие его не обмануло.

Произошло это летом 2013 года. Экспедиция под руководством заведующего отделом скифо-сарматской археологии Института археологии РАН Леонида Яблонского в той точке Филипповского кургана, которую Пшеничнюк оставил «на потом», на глубине четырех метров обнаружила сказочное погребение. Оно сопровождалось богатым женским инвентарем: сосуды для благовоний и притираний, роскошные украшения, пластины-накладки на одежду, бронзовое зеркало, чаши, блюда и… колчан со стрелами. Журналисты тут же окрестили находку «сарматской принцессой», «скифской амазонкой». Позднее выяснилось, что это останки молодого мужчины. Значит, встреча с соплеменницей Ипполиты еще впереди.

Анатолий Харитонович Пшеничнюк - автор свыше 100 публикаций. Недавно в приложении к «Истории башкирского народа» в семи томах вышла его монография «Филипповка. Некрополь раннего железного века». Подведение итогов, взгляд в будущее…

***

От переписчиков, участвовавших в проведении Всероссийской переписи населения 2010 года по нашей республике, поступали сведения, что некоторые граждане - башкиры, татары, русские - причисляют себя к сарматам. Это, верно, открытие Пшеничнюка пробудило живой интерес к истории, всколыхнуло генетическую память.