ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

Шиханы под защитой
Рустэм Хамитов: «Тратау не станет сырьем для «Башсоды».
- Эта позиция для н...

По пути в Китай

В Самаре обсудили строительство транспортного коридора «Европа – Зап...

В тройке лидеров
Уфа вошла в тройку лучших городов-миллионников. Данные рейтинга были озвучены ...

Флаг вернулся на родину

Побывавшие в Арктике флаги возвратились в Уфу. 
На двухдневном ...

Пятый воздушный
В микрорайоне Спутник запланировано масштабное строительство. Это – продолже...

Памятник афганцам
По улице Степана Кувыкина, 7а появилась пятитонная гранитная композиция. 
...


Детский сад с бассейном
К концу года в столице появятся два детских сада.
Они возводятся в микрора...

Ледовые развлечения
25 декабря открываются городские елки. Сказочные ледовые городки ждут и ребят, и...

В Кремль на елку
26 декабря 11 лучших школьников города отправятся в Москву на ежегодную Президен...

Станут на время туристами

На новогодних каникулах уфимским школьникам скучать не придется. Их жд...

Интернациональная химия

Команда студентов и аспирантов из БашГУ завоевала специальный приз VI М...

«Зимние грезы»
Виолончелист Антон Павловский впервые будет дирижировать оркестром в родной У...

Образы предков



     №12 (169)
     декабрь 2015 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "СВЕЖО ПРЕДАНИЕ"

Масоны в Оренбургской губернии


В приграничном Оренбурге масонство приобрело совершенно иные формы, нежели в тихой штатской Уфе. Зерна новиковской пропаганды нашли благодатную почву в лице нескольких сотен офицеров, многие из которых имели приличное образование или приехали на границу из столицы. Разумеется, речь шла лишь о тех, кто интересовался не только карьерой и карточной игрой…


В Уфе Василий Васильевич Романовский был едва ли не единственным представителем масонства. Он обладал странным, и, по мнению С.Т. Аксакова, отталкивающим характером. Напротив, в Оренбурге новиковское общество было многолюдным и вполне презентабельным. Когда в 1827 году у властей возникла необходимость взять под стражу всех, кто имел какое-либо отношение к оренбургской тайной организации, то военный губернатор П.К. Эссен столкнулся с перспективой ареста более 80 человек. Среди офицеров, посещавших масонские собрания, были майор Кучевский, комендант Петропавловской крепости полковник Самарин и начальник башкирского войска майор Беккер. 
Следует отметить, что в конце XVIII – начале XIX века в массовом сознании дворянства еще сохранялось пренебрежительное отношение к штатской службе. Как правило, юноши из благородных семейств считали чиновничью карьеру недостойным для себя поприщем. Вспомним, как испугался маленький Сережа Аксаков, когда шеф уфимского мушкетерского полка Л.Н. Энгельгард провозгласил, в сущности банальный для благородного сословия, императив: «Как тебе не стыдно, - продолжал он, - ты дворянин и непременно должен служить со шпагой, а не с пером». Впрочем, и в конце XIX столетия офицеры являли собой едва ли не лучшую часть российского дворянства. Ведь это сугубо штатский писатель А.П. Чехов словами Маши из «Трех сестер» выразил общее мнение: «Может быть, в других местах и не так, но в нашем городе самые порядочные, самые благородные и воспитанные люди – это военные».
Тем не менее масонское общество в Оренбурге основал таможенный чиновник, хотя и начинавший службу в иррегулярных войсках. Павел Елисеевич Величко родился в 1757 году на Полтаве. Будучи малороссийским шляхтичем, поступил на службу в украинское казачье войско. К 25 годам успел принять участие  в компаниях против Турции. В 1783 году был отставлен от военной службы в чине ротмистра (поручика). Перейдя на гражданскую службу, проявил себя как выдающийся таможенный чиновник. Начав службу с цолнера (надзирателя за сбором пошлин) в астраханской таможне, он к 1806 году дослужился до должности начальника Оренбургского таможенного округа. «За содействие в устроении Оренбургской линии и прекращении грабительств» получил от царя необычную для нынешнего времени награду – бриллиантовый перстень. За особые успехи по пресечению контрабанды был «всемилостивейше пожалован» земельными угодьями в Башкирии. В общей сложности в четырех местах Уфимского и Мензелинского уездов стал обладателем 3000 десятин земли.
Выдающийся исследователь русской культуры XVIII –XIX вв. Юрий Лотман отмечает, что Величко стал масоном довольно поздно. Это произошло в 1816 году, когда чиновнику было уже 59 лет. Причем вступил в ложу «Избранного Михаила» одновременно со своим сыном – Александром. Александр Павлович, закончивший к этому времени физико-математический курс Московского университета, имел степень магистра и служил в канцелярии военного губернатора. Любопытно, что он не имел гимназического аттестата. Получил домашнее образование, основу которого разработал уже знакомый нам сосланный в Оренбург малороссиянин – Григорий Семенович Винский. 
Ложа «Избранного Михаила» считалась у русских масонов элитарной. Многие будущие декабристы состояли в ней задолго до появления первых революционных организаций. Ее членами были А.А. Дельвиг, А.Е. Измайлов, Ф.Н. Глинка, Р.М. Зотов, Н.А. Бестужев и В.К. Кюхельбекер. 
В исторической литературе нет ясного ответа на вопрос, когда оренбургский масонский кружок превратился в тайную революционную организацию? Сами участники на следствии 1827 года категорически отказались признать заговорщицкий характер своей группы до прибытия в Оренбург ссыльного Ипполита Завалишина. Вместе с тем, Ю. Лотман указывает на близкую дружбу Александра Величко с Михаилом Николаевичем Новиковым – племянником выдающегося просветителя. Он являлся одним из создателей «Союза спасения», который возник в 1816 году. Написал проект первой декабристской Конституции России. Является ли случайным совпадением то, что отец и сын Величко стали масонами одновременно с появлением первой крупной организации декабристов? Впрочем, наличие подобных связей можно только предполагать, поскольку весь архив оренбургского общества был уничтожен еще до ареста, а товарищи оренбуржцев по сибирской каторге отрицали такую возможность. Так, декабрист В.И. Штейнгель, сблизившийся с членом оренбургского кружка Василием Павловичем Колесниковым, считает, что никаких политических планов оренбургский кружок перед собой не ставил. Он отметил, что «Новиковское общество основано было отчасти по правилам масонства. Братство, равенство, искренность, распространение чтения полезных книг и вообще свободомыслие того времени – составляли цель его. Оно имело многие отрасли в России... Мудрено ли, что подобное отделение образовалось и в Оренбурге, на грани обширных степей, где буран и киргиз соперничают в наслаждениях дикою разгульною свободою». 
Со смертью Павла Величко в 1821 году состав кружка и сфера его интересов несколько изменились. Новым руководителем становится аудитор (чиновник при военном суде) Кизильского гарнизона Петр Михайлович Кудряшов. Новый руководитель был моложе Величко на 40 лет и не имел дворянского происхождения. Он поступил в военную службу из солдатских детей. Общество сильно помолодело. Во время ареста его членов было установлено, что самому старшему было 33 года, а младшему – 19 лет. Несмотря на то, что почти все участники заговора были дворянами, ни у кого из них не было крепостных крестьян. Колесников, Ветошников и Шестаков принадлежали к старинным служилым родам, обосновавшимся в Уфимском крае еще в XVII веке. 
Чем занимались члены кружка? Как и многие деятели первых декабристских организаций посвящали себя литературе, поэзии, изучению истории родного края и народных традиций. Творчество самого Кудряшова богато и многообразно. Здесь повести и рассказы из жизни народностей Оренбургского края, множество стихотворений, этнографические очерки и статьи, работы исторического характера и произведения для детей. Его сочинения печатались и были благожелательно встречены общественностью во многих столичных журналах и альманахах: «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Благонамеренный». Известность получили башкирская повесть «Абдряш», татарская «Искак», калмыцкая «Даржа», «Сокрушитель Пугачева илецкий казак Иван», стихотворная повесть «Мятежник Емельян Пугачев», историко-этнографический очерк «Предрассудки и суеверия башкир». Кудряшов, например, отметил, что башкиры полагают, будто «звезды висят в воздухе и прикреплены к небу толстыми железными цепями; что земной шар поддерживается тремя огромной величины рыбами, из которых одна уже умерла, что служит доказательством близкого конца света». 
В Оренбурге вокруг него, пользовавшегося заслуженным авторитетом, сплотился кружок литераторов, куда входили учитель словесности уездного училища поэт Павел Емельянович Размахнин, братья Александр и Михаил Крюковы. Все они время от времени публиковались в центральных журналах и сборниках. Известность получили стихи 
А.П. Крюкова и его повесть о Пугачевском восстании «Рассказ моей бабушки». Сюжет и некоторые детали этой повести использовал 
А.С. Пушкин в своей «Капитанской дочке». Посетивший Оренбург в 1824 году редактор-издатель журнала «Отечественные записки» П.П. Свиньин познакомился с Кудряшовым и по достоинству оценил его дарование. Он стал поддерживать с ним связь, публиковал в своем журнале многие его произведения.
Оренбургское тайное общество было раскрыто по доносу бывшего юнкера Петербургского артиллерийского училища Ипполита Завалишина. Он был разжалован в рядовые и сослан в Оренбург в декабре 1826 года за ложный донос на своего брата, морского офицера, вернувшегося в Россию из американской командировки. Ипполит обвинил своего брата в государственной измене и получении огромных денежных сумм от иностранных держав для ведения в России подрывной деятельности. В Оренбурге Завалишину удалось войти в доверие к младшим офицерам, получить списки членов общества и даже их подписи. В апреле 1827 года все это он передал командующему корпусом военному губернатору П.К. Эссену. Завалишину по праву принадлежал титул первого политического провокатора, и оренбургский процесс впервые можно считать первым провокационным процессом. Завалишин сам составил план восстания, написал инструкцию и устав организации. В инструкции была дана также совершенно определенная программа действия: «Оренбургское тайное общество составлено для производства политического переворота в краю сем.» Программа была кратко сформулирована в проекте прокламации, которую общество пыталось выпустить в момент переворота. Предполагалось объявить Россию свободной, освободить помещичьих крестьян, отменить налоги и простить недоимки. 
Завалишиным была расписана и тактика будущего переворота: «Через членов Оренбургского тайного общества внушить рядовым Оренбургского гарнизона полка, казакам войска Оренбургского, равно и простому народу те мысли о свободе и равенстве, которые неизбежно повлекут волнение умов и приготовление к переменам правления. Стараться ласковым и кротким отношениям к низшим сыскать их привязанность для употребления в свою пользу. Внушать в них чувство ненависти к правлению и царствующему поколению». Отметим, что ему в то время было 17 лет.
О серьезных расчетах общества на башкирское войско можно судить по следующей записи в мемуарах генерал-майора Ивана Васильевича Чернова: «Современники события говорили, что в бумагах общества найдены приготовленные предписания башкирским кантонным начальникам о высылке в Оренбург несколько полков с оружием под предлогом высылки в армию, причем подпись Эссена была прекрасно подделана».
П.М. Кудряшов, узнав о доносе, успел предупредить его членов и уничтожить компрометирующие материалы. Поэтому за неимением прямых улик его и многих арестованных вскоре освободили. Но потрясенный всем случившимся Кудряшов 9 мая скоропостижно скончался. Военному и гражданскому суду были преданы прапорщики Дмитрий Таптиков и Иван Старков, портупей-прапорщики Василий Колесников и Хрисанф Дружинин, унтер-офицер Андрей Шестаков, хорунжий Оренбургского казачьего войска Василий Ветошников, рядовой Ипполит Завалишин. Обвиняемые, сговорившись, единодушно отрицали существование тайного общества до появления в Оренбурге Завалишина. Поэтому военный суд пришел к выводу, что организатором этого общества является сам Завалишин, который и вовлек в него остальных участников процесса. 5 мая 1827 года начались заседания военного суда, который вынес приговор, согласно которому  
Д.П. Таптиков, В.П. Колесников, В.В. Ветошников, И. Завалишин были приговорены к смертной казни через колесование; И.М. Старков и X.М. Дружинин – к смертной казни; А.Г. Шестаков – к разжалованию навечно в солдаты. Гражданского чиновника 19-летнего Степана Дынькова палата уголовного суда приговорила навечно к каторжным работам. Военный губернатор 
П.К. Эссен смягчил приговор, заменив смертную казнь каторгой. Материалы военного суда и заключение губернатора рассматривались в Военном министерстве и затем 
Николаем I. По решению царя четверо осужденных приговаривались к каторжным работам в Сибири: 
И. Завалишин – навечно, Д.П. Таптиков и В.П. Колесников – к четырем годам, X.М. Дружинин – к трем годам; В.В. Ветошников, И.М. Старков, А.Г. Шестаков и С. Дыньков были разжалованы в солдаты и отправлены на службу в Кавказский корпус, воевавший против горцев. 
Осужденных обрили, одели в армяки, заковали в кандалы, попарно примкнули к железному пруту - «канату» и 13 сентября 1827 года отправили в Сибирь. Прощаясь с родным городом и краем, с родственниками и друзьями, они «в последний раз пропели гимн, некогда в патриотических мечтах сочиненный незабвенным Кудряшовым», - вспоминал В.П. Колесников в своих «Записках несчастного, содержащих путешествие в Сибирь по канату». По словам автора, «не только простые граждане, но и чиновники, купцы, даже солдаты под страхом военной дисциплины находящиеся, - одним словом, все жители принимали в нас живейшее участие и явно показывали, что не одобряют жестокого с нами поступка». 
Ярко описывается прощание с родным Оренбургом: «Отойдя за версту от селения, мы поднялись на гору, и вдруг Оренбург с окрестностями своими представился нашему взору. Сквозь редеющий воздух виднелся город, а за ним расстилалась необозримая киргиз-кайсацкая степь... Внезапно пламенный энтузиазм любви к родине овладел нами, мы все вдруг схватили по горсти земли и клялись хранить ее при себе до конца нашей жизни вместе с благодарным воспоминанием о добрых наших согражданах...». 
Сочувствием и состраданием встретила заключенных и Уфа. Колесников вспоминает: «В Уфе только мы освободились от прислужников, которые теснились вокруг наших цепей, как к нам подъехало несколько дворян. Вежливо раскланявшись, они тотчас вступили с нами в разговор и стали показывать живейшее участие. Некоторые из них обратились к этапному офицеру: «Нельзя ли нам помочь им деньгами или вещами?». По словам Колесникова, лишь один местный помещик повел себя странно: «На последнем ночлеге уже в Уфе некий помещик Куроедов приезжал. Сперва приходил со своим малым сыном, а потом мы вышли на улицу и сели на завалинку, он подошел к нам и, сказав несколько слов о погоде, уехал. Он приехал посмотреть на нас с чувством, с которым смотрят на заморских зверей». Интересно, что этот помещик был дальним родственником С.Т. Аксакова. Один из Куроедовых выведен писателем под именем помещика Куролесова, человека крайне жестокого и деспотичного. 
Колесников оставил единственное в литературе описание Уфимского тюремного замка, строительство которого было завершено за год до начала следствия над оренбуржцами. Здание находилось на улице Тюремной (Достоевского) и обладало внушительными размерами: «Тюремный замок обнесен довольно высокой каменной оградой. Чугунные решеточные ворота со стороны города составляют единственный вход. Над воротами – комнаты смотрителя. На правую сторону – караульная. А по левую сторону – арестантская для чиновников. Внутри ограды выстроено продолговатое четырехугольное двухэтажное каменное здание с четырьмя высокими круглыми башнями по углам. Каждый угол в виде бастиона обнесен высоким тыном, отделяющим особые четыре двора, в которые вход только изнутри здания. В середине само здание еще разделяется на две половины, устроена церковь, в которой две подъемные двери, или, лучше сказать, западни. Через которые опускались в два почти темных каземата. Слабый свет едва проникал через узкие с толстыми решетками амбразуры, проделанные в самом фундаменте. Запасливая подозрительность назначила эти могилы для секретных государственных арестантов». Несмотря на фундаментальный вид, здание замка очень скоро обветшало и уже к 1840 году по причине непрочной постройки пришло в негодность. 
В Уфе узников посетили несколько местных дворян, выразивших искреннее участие: «Из числа их остается незабвенным уфимский помещик Федор Иванович Либин. Познакомившись с нами поутру, он вечером привез к нам свою матушку, старушку лет 60-ти. Она вошла в сопровождении нескольких дам, из которых отличалась нарядом княжна Урусова. Старушка, увидя нас, расплакалась, и мы как умели стали ее успокаивать. Она непременно требовала от нас, чтобы мы сказали ей свои нужды, и как мы отозвались, что на этот раз не имеем никаких, она начала предлагать нам и то и другое из вещей. В это же время Завалишин подошел к Урусовой и начал говорить с ней по-французски, она спросила тотчас его фамилию, и как скоро услышала ответ, взглянула на него величаво и, указав на нас, сказала что-то такое, после чего и Завалишин наконец покраснел и отошел прочь». 
Лишь осенью 1828 года, то есть через год после отправки, каторжный этап прибыл в Читу. Еще через шесть месяцев часть оренбуржцев была направлена на Петровский завод, где отбывали каторгу наиболее видные члены декабристских организаций. И хотя на следствии члены кружка не признали политическую подоплеку своей деятельности, тем не менее их безоговорочно признали своими и приняли в свое сообщество бывшие деятели Южной и Северной декабристских организаций. Портреты Таптикова и Колесникова вошли в собрание портретов узников, созданных художником-декабристом Николаем Бестужевым. Однако лишь Завалишин, которому было суждено отбывать каторгу вместе с жертвами своего доноса, был подвергнут остракизму. Декабрист Михаил Бестужев называл его «незваный член нашего общества». В своих воспоминаниях декабрист А.Ф. Фролов отмечал, что Ипполит не выказывал ничем «ни малейшего раскаяния, ни стыда, ни хоть сожаления о молодых людях, которых он погубил. Я шесть лет пробыл с ним в одной ограде и при встрече с ним проходил, не обращая на него внимания; так и все поступали».
Подводя итог краткому очерку, отметим, что масонская идеология в нашем крае не приобрела сколько-нибудь заметного влияния. Как правило, в формы лож облекались различные общественные настроения и движения. В кружки вступали офицеры и чиновники, недовольные скукой провинциальной жизни с ее безсобытийностью и повальной коррупцией, стремившиеся к переменам общественных порядков. Кроме того, что в русской дворянской культуре до 30-х годов XIX века не существовало иных форм собраний для обсуждения серьезных литературных, общественных и политических вопросов. Балы, рауты и салоны лишь в малой степени соответствовали этой цели, тогда как строгие правила членства в масонских организациях создавали благоприятную атмосферу для товарищеского общения и независимого от властей ощущения свободы.


Булат АЗНАБАЕВ








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости