На одном из Нуреевских фестивалей внимание уфимской публики привлек  харизматичный  танцовщик Театра оперы и балета имени Мусы Джалиля  Олег Ивенко. Тогда многие отметили его  явное сходство с нашим легендарным земляком. И впоследствии оказались правы.  Именно он сыграл молодого Рудольфа Нуреева в биографической драме британского режиссера и актера Рэйфа Файнса «Белый ворон». 

В интервью журналу «Казань» Олег Ивенко рассказал о себе, работе над образом «летающего татарина», а также о том, чем его можно удивить в творчестве. Мы публикуем его в рамках культурного обмена между нашими изданиями. 

«Интерес к классическому балету, к сожалению, падает…»

- Олег, вполне естественно, что в преддверии мировой премьеры фильма о Рудольфе Нуриеве внимание к вам повышено. Но мне интересен, прежде всего, сам Олег Ивенко. Какова ваша балетная биография? Кто были ваши учителя? 

- Родом я из Украины. В возрасте пяти лет мама отдала меня в хореографическую школу в Харькове к лучшему на тот момент педагогу Елене Петровне Соловьёвой. Она и теперь лучший педагог. Поступил я совершенно случайно, потому что очередь желающих учиться у неё выстраивалась на год вперёд, а меня взяли с первой попытки. Это было первым знаком того, что моя мама делает всё правильно. Видимо, там кто-то нам всё-таки помогает. 

В школе работали замечательные педагоги, директор Наталья Александровна Ржевская. Я и сегодня поддерживаю с ними связь, недавно приезжал, увидел, что школа достигла невероятного расцвета. Но и в то время, когда я там учился, мы уже много гастролировали. Я выступал в Испании, Японии, Португалии, на Канарских островах. Были многодневные автобусные переезды, но ребёнком ты не ощущаешь этих бытовых трудностей. Зато это закалило меня для дальнейшей артистической жизни. 

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, нужно было определяться с дальнейшим местом учёбы. Обычно на выбор нам представлялись учебные заведения в трёх городах - Киеве, Перми, Минске. Вагановское училище или Московская государственная академия хореографии не рассматривались - Украина туда не распределялась. Все педагоги мне советовали поступать в Пермь. Там действительно очень сильное училище. Но уже тогда я ощущал себя «белым вороном» и решил поехать в Минск, потому что там учился один из легендарных сегодняшних танцовщиков Иван Васильев, которому я очень симпатизировал и стремился подражать. Когда я приехал в Минск, он как раз выпускался. 

Я поступил на первый курс к педагогу Сергею Ивановичу Пестехину. Проучился четыре замечательных года. При поступлении я был одним из худших, пришлось, стиснув зубы, работать. Каждый вечер допоздна я оставался в зале, чтобы улучшать свои навыки, к выпуску уже был в тройке сильнейших. Свою основную хореографическую базу я получил именно в то время, много ездил на конкурсы. Думаю, это был правильный старт.

- Как вы попали в Казань?

- Когда я выпускался из училища, у меня уже было десять приглашений на работу. В их числе - Венская опера, Украина, Польша и Казань. Художественный руководитель балетной труппы Театра имени Мусы Джалиля Владимир Алексеевич Яковлев увидел меня на фестивале хореографических училищ и предложил сотрудничество. Я подумал некоторое время и отправил ему запрос. С 2010 года я работаю здесь.

- В одном интервью вы отметили, что решили остаться в России потому, что здесь по-прежнему сильны традиции русского классического балета. В Европе это уже не так? Отношение к нему изменилось по сравнению с тем «бумом», который царил на протяжении всего XX века? 

- Отношение не изменилось, но в Европе немного другая культура танца. У нас позволительны свобода, импровизация. Если ты сымпровизируешь в Европе, тебя не поймут. У них есть чёткая задача и очень жёсткие рамки того, как нужно танцевать - все движения запрограммированы. Да - они могут танцевать чище нас, могут танцевать академичнее нас, но они никогда не выразят душу русского танца. В этом самое главное наше отличие.

- Если продолжить тему русской балетной традиции, вы признались однажды, что вашими кумирами с детства были Нуриев и Барышников. Что, по-вашему, сделало их искусство уникальным?

- Начнём с того, что Нуриев и Барышников - два разных танцовщика и два разных характера. Мне кажется, что уникальными их сделали их прыжки - как в другое измерение танца, так и в другой мир, другую страну. Они сумели стать интересными миру и, благодаря этому, дополнительно раскрылись. В Советском Союзе этого не случилось бы, я думаю.

- Видите ли вы сегодня фигуры, равные им по дарованию и масштабу?

- Нет, едва ли. И дело даже не в даровании. Сейчас очень много потрясающих парней и девушек. Если посмотреть на технические данные некоторых танцовщиков - это нечто фантастическое! И хорошо, если это совпадает с внутренним наполнением танца, что встречается уже не так часто. Но меня в большей степени пугает то, что интерес к классическому балету в целом, к сожалению, падает. 

- Что является тому причиной? Что-то вытесняет этот интерес?

- Его сильно вытесняет Интернет. Жизнь сегодня очень быстрая, динамичная. И благодаря этому происходит прогресс во всех сферах. Но одновременно во многих областях мы наблюдаем и регресс. Люди пока ходят на балет, и слава богу - залы полные. Но чтобы был подлинный интерес, чтобы люди не просто говорили о том, что «сходили на балет», а пришли именно на конкретного танцовщика и получили кайф - этого ведь нет… Да и финансовое положение артистов балета не так радужно. Мы работаем как спортсмены, но в отличие от них получаем совсем другие деньги. Это обесценивает и нашу работу, и сам балет как явление. Мне не видится это справедливым, ведь профессиональная жизнь артиста балета так же коротка, как и карьера спортсмена. 

- Ваши родители не имеют отношения к балету?

- Нет, никакого. Папа - предприниматель, мама - модельер. И я думаю, это хорошо, что они не из балета. Я знаю много примеров, когда между родителями и детьми начинались какие-то сравнения, а со стороны родителей - попытки реализовать через ребёнка собственные несостоявшиеся амбиции. А если родители сами знамениты - то часто они начинают своих детей жёстко прессовать. 

«Мания величия в связи с ролью Нуриева мне не грозит»

- Давайте поговорим о вашей работе в фильме «Белый ворон». История о том, как вы попали на кастинг, хорошо известна - вам написали в социальных сетях. Каковы были критерии отбора? Знали ли вы своих конкурентов?

- Конечно, знал. Это были Сергей Полунин, Игорь Цвирко, Артём Овчаренко, ещё два парня - с Украины и из Берлина. Все они хорошо танцуют, но могут проявить себя и в актёрском мастерстве. Каков был критерий и почему выбрали именно меня - лучше спросить у самого режиссёра картины, Рэйфа Файнса. Все, кто со мной конкурировал, очень хорошо делают своё дело, я их очень уважаю. 

- Какие этапы включал кастинг?

- Вначале я отправил видеозапись, потом уже приехал на большой официальный кастинг. На площадке работали артисты, были камеры, мы показывали несколько сцен. Надо было продемонстрировать, что ты не боишься сцены, камеры, актёров.

Моя самая большая проблема была в том, что я не знал английского языка на том уровне, который необходим для исполнения роли. Было тяжело просто заучивать фразы без понимания смысла. Часто приходилось переспрашивать ассистента: «Что я только что сказал?». 

Поначалу я чувствовал зажатость на площадке, пока однажды Рэйф не сказал мне: «Слушай, расслабься и просто кайфани от того, что ты делаешь. Сыграй, как ты это чувствуешь. И не забывай о том, что мы показываем молодого Нуриева, который ещё не знает того, что будет дальше, но у него уже есть идеи на этот счёт!» После того как он это произнёс, я расслабился и поверил в то, что рядом со мной есть ментор, который подскажет, что делать. 

Кастинг длился пять часов, мы проигрывали несколько сцен. Я знал, что выжал из себя все соки, чтобы доказать Файнсу, что справлюсь. Когда стало известно, что я вошёл в тройку претендентов на роль, у меня была финальная встреча с Рэйфом, которая решила мою дальнейшую судьбу. 

- О чём вы говорили?

- Мы говорили просто о жизни. О моём понимании героя и кинематографа. После этого я уехал в Казань и стал ждать. За это время случилось несколько печальных для самого Рэйфа и для картины ситуаций. Встал вопрос о возможности съёмок. Слава богу, нашёлся такой продюсер, как Эндрю Левитас, поверивший в проект.

- Как вы готовились к съёмкам?

- Мы готовились много. Мне нужно было совершенствовать русский язык, поскольку у меня проскакивали характерные для украинца акцент и интонация. Также я занимался английским. Мы специально не работали над акцентом, потому что у Рудольфа он был. Я учил грамматику, построение предложений и фраз, произношение. Мы занимались с Рэйфом актёрским мастерством. Потому что на одной из первых проб возникла ситуация, когда я просто провалил сцену. Все тогда испугались, Рэйф понял, что нужно работать, убирать зажимы, а по-другому - никак. Мы репетировали с ним все сцены. Он учил выражать эмоции, входить в нужное состояние. На протяжении целого года до начала съёмок мы над этим работали. Если я уезжал в Казань на спектакль, то по вечерам занимался по скайпу. Очно мы встречались в Санкт-Петербурге. Я благодарен всем, кто верил в меня и поддерживал. На самом деле таких людей было немного - сам Рэйф, продюсер фильма Габриэла Тана, ассистент Кира Синельникова, кастинг-директор Алла Петелина, её ассистент Екатерина Лобанова. Хотя Габриэла постоянно работает с Серёжей Полуниным, и, думаю, наверно, хотела бы, чтобы роль Нуриева в фильме сыграл именно он. Сергей - очень раскрученный артист, с ним работает целая команда, помогающая оставаться известным.

- У вас была скрытая конкуренция?

- Я думаю, что она и остаётся. Сергей сыграл в картине роль Юрия Соловьёва, коллеги Нуриева. Но ведь изначально тоже претендовал на главную роль. 

- Совсем как в балете…

- Да. Но в то же время Серёжа мне очень много помогал во время съёмок, мы с ним репетировали все балетные сцены. У него уже был опыт работы в кино, он много чего мне подсказывал. Серёжа хороший, отзывчивый человек. Но, конечно, есть люди, которым хотелось бы столкнуть нас лбами. 

- Господин Файнс говорил с вами о своём видении образа Нуриева? Каким оно было?

- Мы сделали именно то, что он и видел. Многие путают меня, исполнителя роли Нуриева в фильме Файнса, со взрослым Нуриевым, которого знает сегодня весь мир. Говорят, что я на него не похож. Я действительно похож на своего героя лишь под определённым ракурсом, и похож именно на молодого Рудика. Это хорошо видно на некоторых его ранних фотографиях. Мы показываем в фильме именно нашего Нуриева. Никто никогда в любом случае не сможет его скопировать. Не стоит нас отождествлять.

- Наверняка вы смотрели записи с Нуриевым…

- Да, я смотрел записи - открытые и закрытые, слушал его. Изучал мимику. Конечно, мы не хотели подражать, но старались какие-то вещи оставить. Именно в нём. Мы не должны забывать, что те записи, которые нам теперь доступны, это уже зрелый, состоявшийся Нуриев. Артист, знающий себе цену, этуаль. А мы играли парня, который не знает, что с ним произойдёт. Это совершенно разные эмоциональные состояния и разное поведение. 

- На площадке вы выполняли исключительно волю режиссёра?

- Рэйф мне подсказывал. Если результат ему не нравился, он говорил: «Сделай так, как сам чувствуешь». Он и давал свободу, и держал в рамках, но позволял экспериментировать. Было непросто работать. Но было и очень приятно, когда бригада, монтировавшая отснятый материал, отмечала, как я расту от эпизода к эпизоду, всё легче и легче перевоплощаюсь, легче вхожу в нужное состояние и по щелчку «включаю» Рудика. Мне самому это очень нравилось. Под конец съёмок было даже обидно, что всё заканчивается.

- Скажите, ваше восприятие персонажа Нуриева изменилось после того, как вы прожили его жизнь на съёмочной площадке?

- Да. У меня появилось понимание того, почему он поступил именно так, а не иначе. Я ещё не умею достаточно контролировать себя как профессиональный актёр, который может войти в требуемое состояние и вовремя из него выйти. Я слишком глубоко принимаю в себя эмоции героя. Была ситуация, когда нужно было отыграть одну сцену. Так вот, после этого мне было настолько больно внутри, что я просто не знал, что делать. Сцена сыграна, уже сказали «стоп», а ты сидишь и думаешь: как же он это пережил? насколько же ему было больно? 

- Что это был за эпизод?

- Не могу сказать - посмотрите фильм. Но это то состояние, когда тебе больно настолько, что ты не можешь сдерживаться, хамишь друзьям. Ты понимаешь, что не в силах изменить ситуацию, что, возможно, тебя используют, что ты - всего лишь маленький парень, хотя в душе-то знаешь, что должен быть номером один в мире! Но обстоятельства и заварушка, которые складываются вокруг, пытаются тебя сломать… После этой сцены я ощущал огромное чувство опустошения и эмоциональной тяжести. 

- От того, что пережил ваш герой…

- Да. После съёмочного дня меня приглашали посидеть расслабиться, но я отказался. Нужно было побыть одному.

- Объясняя мотивы поступка героя - того самого знаменитого прыжка, вы сами для себя ответили на вопрос, почему он это сделал?

- Да, конечно. Я начал его понимать.

- Что он выбирал - танец? Или политические мотивы у него были? Этот вопрос постоянно звучит в трейлере картины.

- Ему был важен только танец. Он хотел, чтобы его никто не ограничивал. Он хотел быть свободным танцовщиком, который может реализоваться в правильной компании. 

«Мои амбиции в том, чтобы удивить самого себя»

- Сегодня для молодых артистов актуальна проблема реализации? В России молодой артист может реализовать свои амбиции?

- Смотря какое желание у человека. Если есть сильное желание, то можно чего-то достичь. Но для того, чтобы достичь чего-то невероятного, нужны правильные люди рядом. В какой-то момент я понял, что если у тебя есть интересные идеи, но нет команды, которая верит в тебя, и поддержки, то реализовать их тяжело. 

- Каковы амбиции и желания Олега Ивенко?

- Стать президентом мира (смеётся).

- Это - политика, а если говорить о танце?

- Если мы говорим о танце - мои амбиции в том, чтобы создавать нечто новое. Создавать несочетаемое. Моя задача - удивить самого себя, доказать, что я могу сделать то, во что бы не поверил десять лет назад. У меня есть определённая стратегия и цель, которую я вижу дальше. Но ты должен иметь в виду, что в развитии всегда могут быть два варианта: хороший и плохой. И ты должен оба эти варианта продумать. 

- Что вас удивляет в творчестве других?

- Сегодня меня определённо удивляет мистер Рэйф Файнс! Это просто нереальный человек! Да, у него нет семьи - это не его образ жизни. И для XXI века это - нормально. В последнее время у него было много спектаклей «Антоний и Клеопатра» в Лондоне. На одном я был со своей девушкой. Рэйф выложился по полной! После этого мы пошли в бар и проговорили там часа два, а потом ещё гуляли по городу, хотя на следующее утро у него стояли в графике ещё спектакли. Этот человек словно забывает о слове «усталость». Он помнит о том, что жизнь коротка и нужно успеть сделать всё по максимуму. Он не упускает ни одной возможности. Вот это меня удивляет!

- А если говорить о балете?

- Таких людей, которые бы меня сильно удивили, я назвать не могу. Есть хорошие артисты, но я ко всем отношусь сейчас с точки зрения того, что каждый в чём-то своеобразен. И у каждого есть свои плюсы. Твоя задача - взять эти плюсы.

Олег Ивенко

Заслуженный артист Татарстана. Премьер балетной труппы Татарского государственного академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Лауреат международных конкурсов, среди которых «Арабеск» (Пермь), «TANZOLIMP» (Берлин), Международного конкурса балета «Гран-При Сибири» (Красноярск). Обладатель Гран-при Международного конкурса Юрия Григоровича «Молодой балет мира» (Сочи). В паре с Кристиной Андреевой участвовал в шоу телеканала «Культура» «Большой балет».