ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

Народная программа
Съезд партии «Единая Россия» утвердил народную программу, составленную по анк...

Опыт Нижнего
Радий Хабиров принял участие в праздновании 800-летия Нижнего Новгорода.
-М...

Силиконовой долине быть!
Уфа стала одним из 8 городов страны, где будет построен научно-образовательный ...

Наследие Аксакова
В сентябре в 29-й раз состоится торжественное вручение Аксаковской премии, учре...

«Именлек» - значит «благополучный»
Отделение дневного пребывания пожилых людей и инвалидов открылось при геронто...

2 Гран-при – за самобытность



     №9 (238)
     Сентябрь 2021 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "СВЕЖО ПРЕДАНИЕ"

Свежо предание


Очерки повседневной жизни уфимского дворянства XVII - начала XVIII века

В преддверии юбилея основания Уфы рассмотрим повседневную жизнь первых поколений горожан, среди которых дворяне играли не последнюю роль. Архивные документы, в том числе хорошо сохранившийся фонд Уфимской приказной избы, опровергают сразу несколько расхожих стереотипов, согласно которым дворяне в материальном отношении жили лучше крестьян, имели больше прав, угнетали своих крепостных и получали хорошее образование. Однако все перечисленное относится к более позднему времени - второй половине XVIII - началу XIX века. Это Екатерина Великая заложила фундамент привилегий российского шляхетства. Во времена же первых Романовых положение провинциальных дворян было довольно незавидным.

Об их бедственном материальном положении свидетельствуют документы о разделе наследства, списки приданого и описи конфискованного имущества. Вот, к примеру, в 1688 году племянники умершего бездетным Петра Аничкова разделили все его имущество, нажитое за 62 года жизни. В роспись наследства вошли «два дворовых человека, две лошади, саадак (лук со стрелами), седло, две братины медные (ритуальный круглый сосуд для пива и меда), городской двор да  денег рубль». На рубль в середине XVII века можно было купить минимальный набор продуктов, рассчитанный на потребление одного человека в течение года. Общее имущество оценивалось в 20 рублей. В Уфимском уезде за эту сумму можно было нанять крестьянина для полевых работ на срок до 4 лет. Отметим, что Аничковы считались богатейшим дворянским родом Уфы. 
В 1646 году представители другого влиятельного рода - Гладышевых в качестве приданого отдали за своей родственницей «образ Пречистого Благовещенья, обложен серебром золочен, да отрез шелку, английской новой летник дорогинной черевчатой, телогрея черевчатая, серьги серебряные золоченные с жемчугом, две шапки женские, да двое серег серебряных с каменьями с жемчугами, да мониста серебряная да 10 перстней серебряных да перина с изголовьем да шуба бобровая, да две коровы стельные и 5 овец да три свиньи поросы». Как заметил историк уфимского дворянства Новиков, такое приданое сегодня (70-е годы XIX века) постеснялся бы отдать за дочерью зажиточный крестьянин. В 1702 году уфимец Федор Гладышев по завещанию от своей тетки получил наследство: «семь образов серебряных вызолоченных, телогрея тафтяная, телогрея летняя, да крестьян 4 мужеского пола и 7 женского, из них 3 в бегах, да шуба горностаевая». В 1713 году вдова Ивана Гладышева Анна после смерти мужа получила такое наследство: «одну женку, мужика, да посуды меденик, хлеба 6 четей, да 6 четей ярового». Четь или четверть - мера сыпучих тел, 8 пудов или 128 килограмм зерна. Обратим внимание, что в последних актах вообще не указаны деньги, которых, очевидно, у дворян не было. 
 В 1712 году Лев Каловский выдал замуж свою дочь за Василия Гладышева с таким приданым: «образ знамения Святой Богородицы в окладе, да девка 15 лет, да телогрея белая, да цепочка серебряная ветхая, да перина с изголовьем, кобыла, да треух куний, корова, да сарафан китайчатый». В 1705 году вдова Григория Пекарского вышла замуж за дворянина Абрама Шестакова с приданым: «дворовые люди душами четыре души мужеского пола и 3 женского в бегах, да платье - телогрея холодная, пуговицы серебренные вызолоченные, да шуба беличья, да 2 телогреи китайчатые лазоревые, да шуба заячья, треух соболий, серьги серебренные с крестом, кокошник жемчужный по атласу красный, золотые серьги». Довольно богатым выглядит наследство, которое в 1703 году поделили между собой вдова и сын Андрея Савинова: «Мне Настасье образ Рождества святой Богородицы в окладе, серьги жемчужные с бечетами (гранатами), серьги серебряные, шапка женская, вершок соболий, треух лисий опушек соболий под красным луданом (шелком), шуба овчинная поношенная обложенная кумачом, да шуба заячья женская под китайкой, сарафан китайчатый кумачной, кокошник золотной с жемчужными каменьями, две занавески синие пестряди да полог холщевый, баня с предбанником, кобыла бурая с жеребенком, а мне, Михайлу, по разделу достался образ Спасителя Эммануила во окладе, образ Успения Богоматери в окладе, образ Николая Чудотворца, образ Пресвятой Богородицы Смоленской, образ Фрола и Лавра, образ Усекновения честной главы Иоанна Предтечи, образ Андрея Критского, образ Архангела Михаила со святыми угодниками, цепочка серебряная поношенная, мех лисий поношенной, перина изголовная короткая, погребец окован железом, подголовок небольшой, окован железом, медник с подденником, ендова медная большая, две братины медные, одна большая, четыре стакана, оловянных блюдо, блюдо медное, котел медной, кубок, шапка соболья вершок сукна лисий, пудовой ковер старой худой, ковшик медной, шуба белья хребтовая худая, корова красная да дворовое место отца моего, да он Михайла, как поехал на Кунгур, увез с собой одежду свою озям темной суконный, полукафтантье китайчатое дымчатое, стеган на бумаге, две пуговицы серебряные, зипун серой, кушак полосатой верблюжий, шапка лисья вершок суконный темно-зеленый, армяк белой верблюжий да кабала на мужа моего в 10 рублях». 
Для сравнения приведем роспись имущества уфимского стрельца Ивана Моисеева, который использовал его в качестве залога для обеспечения займа в 20 рублей: «Шуба бархатная соболья, шапка соболья поношенная, сарафан двоелишной, сарафан луданой, кружево кушачатое серебряное, пуговиц 25, шубка женская кружево кушачатое, сарафан дорогинной кружево кушачатое пуговиц 25 серебряных, шуба холодная зеленая, полукафтан окладной, у того кафтана 11 пуговиц, шуба бельчатая кружева серебряные». Следует полагать, что стрелец заложил отнюдь не все свое имущество, так как в залоге только женские вещи. 
Не только рядовые дворяне, но и уфимские командиры не отличались материальным достатком. В 1705 году капитан первой дворянской роты Уфы занял у табачного промышленника 100 рублей, а в качестве заклада переписал все свое имущество (включая носимую одежду): «В сундуке да двух коробках за замками и за печатями кафтан драгунский сукном зеленый, кафтан луданой ветхий, полукафтанье луданое красное, два портища лудану, два кушака, шуба русская лазоревая луданая испод бельей, три ружья, лук турецкий да лук макарьевской, саадак оправной со стрелами, седло посеребряное, красные две шапки собольи, верхи бархатные, штаны кармазиновые с кружевом, три сафьяна, три узды посеребряные, насеченные серебром, две чарки серебряные золоченые, чарка каповая оправлена серебром, три коня рыжих».
Таким образом, все его имущество -  одежда, иконы, посуда, серебряные украшения и небольшое количество скота. Трудно представить завещание современного государственного служащего, в котором в основном фигурировала бы одежда, посуда и постельное белье.    
Отметим, что в документах не упоминаются земельные владения. До указа 1714 года дворяне являлись условными держателями государственной собственности. К тому же поместья в XVII веке не являлись высокодоходными хозяйствами. Рынок сельхозпродукции отсутствовал, а земледелие носило исключительно натуральный характер. Поместье могло только прокормить владельца в прямом смысле этого слова, а деньги дворяне добывали на государственной службе. В XVII веке существовали так называемые доходные должности, позволяющие поправить состояние, подорванное на военной службе. 
В Уфе к доходным службам причисляли сбор ясака, управление дворцовыми селами (Богородское, Каракулино, Пьяный Бор, Иванцово) и пригородами (Бирск и Соловарный городок), таможенные сборы и командные должности в стрелецком войске. Назначение на эти посты было полноценной наградой за ранения или смерть родственников. Так, в 1688 году Андрею Есипову «за службы  и за раны и за полонное терпение велено быть у конных и пеших стрельцов в головах  и у казаков в головах». В 1658 году Евдоким Лопатин за калмыцкую службу и за раны прошлого 1654 года назначен воеводой в Солеварном городке. В 1686 году Ивану Трусову было «велено быть за службы и за раны воеводой в Бирском городке». 
Какие доходы извлекали из этих служб? Подсчитать сложно, ведь за них не полагалась оплата. Историк XVIII века Василий Татищев приводит рассказ о том, как один дворянин просил у царя Алексея Михайловича воеводскую должность для восполнения потерь, понесенных на службе. Царь обратился в Разряд, спросить есть ли свободный город, в котором можно было бы нажить рублей 500 - 600, чтобы купить деревню. Дьяки нашли такой - Кострому. Царь послал его туда, сказав, чтобы тот нажил рублей 500. Воевода, отслужив урочные годы, донес государю, что нажил только 400 рублей. Царь велел тайно разведать, правду ли он сказал, и так нашлось, что он брал только то, что приносили, а ничего не вымогал неправдой. Тогда царь велел дать другой, более «нажиточный» город. 
Конечно, в масштабах Уфимского уезда доходы были гораздо скромнее. По косвенным свидетельствам можно предположить, что сборщик ясака в XVII веке мог «заработать» за два года (установленный срок нахождения на должности) от 20 до 30 рублей. Таким образом, официально запрещая получать доходы от должности, государство закрывало глаза на то, что какую-то часть доходов дворяне присваивали. Нормы такого присвоения нигде не прописывались, но определенные «понятия» все же существовали. К примеру, алчность сборщика ясака сдерживалась угрозой восстания башкир, что неизбежно приводило к огромным убыткам казны и невосполнимым человеческим потерям. Беспредельное воровство воеводой казенных денег вело к снижению боеспособности гарнизона. 90% всех городских доходов шло на жалованье стрельцам, которые, не получив его, могли просто разбежаться. К тому же доходных служб в Уфимском уезде было мало, а срок пребывания на них ограничивался двумя годами. В итоге к 30-м годам XVIII века уфимцы, за редким исключением, оказались в бедственном положении. Но, по крайней мере, мы знаем, когда и как в России возникла традиция получения неофициального дохода от занятия государственной должности.
В 1734 году в Уфу приехал глава Оренбургской экспедиции Иван Кирилов. После переписи местного служилого населения он составил рапорт, в котором прямо назвал местных дворян «лапотниками» и «крестьянами», у которых «ружье одним только именем имеется». 
Удивительно, но служилая элита Уфы в материальном отношении уступала даже большинству башкир. Согласно свидетельству авторов XVIII века, богатым считался башкир, владевший 3-5 тысячами лошадей. В среднем же главе семьи обычно принадлежало от 100 до 500 голов. В середине XVII века башкирскую лошадь можно было купить от 2 до 10 рублей. Но башкиры владели еще и бортными угодьями (до 500 деревьев на семью), вели охоту на пушного зверя (40-50 копеек за куницу) и привозили на продажу илецкую соль (по 10 копеек за пуд).     
Может быть, бедность дворян XVII века скрашивалась покоем патриархального быта, здоровым образом жизни, семейными радостями и гармонией отношений в своем кругу? Уфимский уезд XVII - первой половины XVIII века - это беспокойный и опасный край. Здесь жили в постоянной тревоге, вызванной частыми нападениями кочевников. Как отмечено в инструкции уфимскому воеводе Федору Сомову от 1662 года: «…а на Уфе жить им с великим бережением и неоплошно, чтобы на Уфе на городе и на остроге в день и в ночь караулы были беспрестанны». Как правило, дворяне, в отличие от стрельцов, в городах не жили. Однако даже в непосредственной близости от их стен помещик не чувствовал себя в безопасности. В 1696 году Федор Гладышев, чье поместье находилось напротив города за рекой Белой, жаловался на то, что «на его деревню башкиры изменники и калмыки приходят и разоряют, а крепких мест нет». По нашим подсчетам, уфимские дворяне в начале XVIII века имели крепостных крестьян в два раза меньше, чем в середине XVII века. Крупнейший владелец крепостных Енурус Каловский (66 душ мужского пола по переписи 1647 года)  был убит в 1649 году в бою с калмыками, но сыновей после себя не оставил. Все поместье было разделено на 4 части между дочерьми. Реальнее приданое оказалось очень незначительным. Из 66 крестьян осталось лишь 6. Из отсутствующих 60 крепостных 19 человек «убиты от калмаков и изменников башкирцов», 22  «разбежалось в башкирское разоренье», 29 человек находились в плену у тех же башкир.
Нередко и сами дворяне погибали в многочисленных стычках с кочевниками. В сражении с калмыками в 1636 году в верховьях реки Уфы, по свидетельству Петра Рычкова, «с обеих сторон многое число было побито». Из 56 уфимских дворян 22 были убиты. Из 6 представителей семьи Гладышевых, участвовавших в бою, в живых остались только двое. По 1-2 своих членов потеряли роды Каловских, Кишкиных, Совиных, Сумароковых, Тарбеевых, Телятевых, Ураковых, Щиголевых и Черниковых-Онучиных.
Описания боевых ранений мы находим в послужных списках всех уфимских дворян. Вот, к примеру, Федор Каловский в вышеупомянутом сражении получил три тяжелые раны: «копьем в 2 местах меж крыльев пробит на обе стороны, а третья в поясницу». Его сын Максим Каловский в том же бою «застрелен из лука в голову да под ним конь убит». Дмитрий Гладышев в ходе подавления башкирского восстания 1662-1664 гг. получил 4 раны, но при этом взял двух языков и лично убил 10 «мужиков». В 1667 году за то, что Дмитрий «крымского мурзу ранил, и сам от него ранен в пах велено наградить придачей к поместному жалованию». Артемий Щиголев в 1635 году во время прихода сибирских царевчией Аблая и Тявки «убил двух мужиков калмыков и ранен в правую руку и в двух местах в спину». Отметим, что все раны наносились холодным оружием и, учитывая уровень медицины, остается только удивляться, как после таких увечий дворянин оставался в строю.
Принято считать, что совместное участие в боевых действиях сплачивает воинов и создает некое боевое братство. Однако в среде уфимских дворян особой близости не было. Этому в немалой степени способствовал принцип местничества, согласно которому все служилые люди по отечеству (бояре и дворяне) ранжировались в соответствии со строгой иерархией служилых родов. В этом есть и положительная черта. Если нет равенства между служилыми людьми, то нет и дуэлей. В Уфе дворяне нередко участвовали в местнических спорах, вызванных незаконным назначением представителя того или иного рода на неподобающую его происхождению должность. В 1641 году бил челом Федор Аничков, требуя, чтобы «Аничковых с Каловскими в товарищах не посылали, потому что те Каловские отчеством их младше, а Аничковы служат по Московскому списку и в думных дворянах». В 1649 году с подобной челобитной обратился Андрей Сумароков: «Служат де они по Уфе, а родственники служат по Московскому списку, и по Костроме по Ржеве и по выбору, да по Уфе служат Каловские, Лука с братею и уфимские воеводы посыпают с Уфы его Андрея для государевых дел с Каловскими в неволю, застращав кнутьем и в наказных паметях имя его писывали с Каловскими в товарищах, а те Каловские отечеством моложе и ныне перед его родителями с Каловскими в товарищах нигде не бывали». 
Впрочем, даже внутри одного рода нередко случались конфликты, нехарактерные для традиционного общества. В 1680 году Петр Каловский пожаловался на родных братьев, которые, воспользовавшись его пленением, присвоили его долю из наследства умершего отца. В 1693 году Федор Лопатин бил челом на двоюродных братьев Алексея и Константина Лопатиных, которые в ходе межевого спора «хватали его с лошади на землю и начали бить обухами, и бив его на той земле покинули и ушли и тем обесчестили, и по осмотру явилось по нем битых мест обе руки возле локтя переломлены».
Таким образом, уфимский дворянин XVII века имел скудный достаток и редко доживал до старости. Что же в таком случае удерживало дворян от бегства из Уфы? Вот остался же у казаков посланный в Яицкий городок Лука Кишкин. Социологи отмечают, что место человека в обществе определяется не только получаемым доходом.  Власть и престиж играют не меньшую роль в определении социального статуса. Престижный статус дворянина никогда не оспаривался даже российскими монархами. Романовы, вплоть до конца XVII века, были вынуждены считаться с местническими правилами и представлениями о родовой чести.
Подводя итог, отметим, что далеко не все было благополучно в российской провинции XVII века. Отсутствие контроля за деятельностью властей, фактически узаконенная коррупция и произвол на всех уровнях власти порой вызывают оторопь у современного исследователя. Однако то, что в России когда-то существовала элита, не одержимая стяжательством и довольствующаяся относительно скромным достатком, вселяет оптимизм. 

Булат АЗНАБАЕВ








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости