В санкт-петербургском музее современного искусства «Эрарта» проходит персональная выставка заслуженного художника РБ Расиха Ахметвалиева «Теплый ветер». На открытие пришел его однокурсник, известный рок-музыкант Юрий Шевчук, который признался в любви к его творчеству: «Расих всегда отличался благородством души и добротой. Тонким мироощущением, выходящим за рамки бытия, фантазией, связанной с реальностью, и реальностью, тонущей в фантазии». Только творческий человек столь точно мог подметить черты личности и стиля живописца, которого знают не только в России, но и Европе и Америке.

После возвращения домой он ответил на наши вопросы.

- Расих, на открытии было немало ваших земляков, которые уже давно живут в Питере и считают его своим. Сегодня много уфимцев учатся и работают в городе на Неве. А много лет назад вы 15-летним парнишкой приехали из деревни Бикеево осваивать уфимские миры. 

- Моя деревня находится всего в 50 километрах от столицы, поэтому в какой-то мере считаю себя коренным уфимцем. Здесь мои истоки, начало пути, сюда я возвращался, пожив несколько лет во Франции и Америке. 

- Вы помните Уфу вашей юности?

- Конечно, особенно центр, где учился - сначала в музпедучилище №2 на художественно-графическом отделении, а затем на худграфе в пединституте. Зелени в то время было больше, помню кусты сирени возле кинотеатра «Родина». Пешеходные зоны были широкими, это сейчас расширили проезжую часть. Можно было этой глупости не делать, но, наверное, для кого-то это была не глупость. Теперь наконец поняли, что в старой части тротуары должны быть свободными. Говорят, людям автомобили оставлять негде. Но, извините, здесь в первую очередь надо думать не про машины. Приедут, найдут место. Вот на Карла Маркса: с одной стороны вообще тротуаров нет, с другой - их сузили. Зимой бросают снег и от Пушкина до Коммунистической просто не добраться. 

Но вернемся в мою молодость. В студенчестве любили ходить в парк Матросова, хотя вечерами там было небезопасно: могли городские пацаны подойти и попросить «закурить». Сегодня, мне кажется, молодежь не такая, более культурная и спортивная, а тогда заняться особо было нечем. 

Вообще Уфа напоминает мне Манхэттен - также с двух сторон реки. Там есть центральный парк - огромная зеленая зона посреди небоскребов, где можно почувствовать свое единение с природой. А у нас в парках - кафе, развлекательная индустрия. Это, конечно, неплохо, создает определенную атмосферу. А с другой стороны, парки и скверы теряют свою первородность. Деньги побеждают. 

- Согласитесь, что с каждым годом Уфа становится лучше, благороднее, что ли. Но некоторые свысока называют ее провинциальной.

- Провинциальный - неплохое слово. Но Уфа - столичный город, имеющий собственную историю. Мои предки отсюда: дед торговал зерном, его брат тоже здесь жил - до революции. Они не последние люди были. Поэтому я связан с Уфой историей и не могу относиться к ней легковесно. У нас очень много хороших людей - вот что важно. Уфа как многонациональная семья. Когда я приехал из своей татарской деревни, то стал внедряться в городскую культуру. Понял, что Уфа толерантна, интернациональна. Разные культуры, менталитеты, но Пасху и Курбан-байрам отмечаем вместе. В войну сюда эвакуировали большое количество народа из разных городов и даже стран. 

Вот, например, история. В 90-е у нас была выставка в Арт-манеже в Москве. Стоим группой, беседуем на своем языке, а мимо проходит испанская делегация. И вдруг один мужчина подбегает к нам, начинает притопывать и петь частушки на татарском. Мы не поймем ничего. Испанец оказался ребенком коминтерневцев, которые эвакуировали в Великую Отечественную в Кушнаренковский район. Детские впечатления, знаете ли, сильны, стал рассказывать, как они там жили. Или другой случай. Повез другу в Питер подарок - наше фирменное блюдо: вяленого гуся. Он его съел, а шкурку не стал - холестерина испугался. И вынес в подъезд - кошкам. Через некоторое время слышит шум за дверью. Открывает: соседка пожилая. Ее ребенком из блокадного Ленинграда эвакуировали в Башкирию, они этими шкурками от смерти спасались. Забрала, что кошкам предназначалось, а друга отчитала. Приезжие обогатили нашу культуру, все это вливалось, и получился такой многонациональный уфимский котел.

- Вы не раз выставлялись в Петербурге, но персонально - впервые. Что значит для вас Северная столица? 

- Здесь в свое время оказалось много наших друзей. Юра Шевчук уехал в 80-е в столицу рока, художники Ян Крыжевский, Володя Жигулин, мой брат Ильдар учился в Академии художеств имени Репина. Жил там, работал на Балтийском заводе, прежде чем поступил. Я туда по пять-шесть раз в год ездил, для творческого человека Питер, конечно, рай. И остановиться всегда где было - у братьев-художников. Интересно, что первую выставку группы «Чингисхан» мы в Питере сделали. Загрузили в транспортный самолет на Максимовском аэродроме около ста картин и полетели. Пять часов, можно сказать, провели в непростых условиях. Помог Ян Крыжевский, у Ильдара на улице Савушкина мастерская была - там картины и оставили… И стали искать, где выставляться.

- То есть вы полетели на свой страх и риск?

- Да, там нас никто не ждал, кроме родных и друзей. Но все состоялось. Нас заметили и уже на следующий год пригласили выставиться в Этнографическом музее. Виль Ягудин (он с КамАЗом был связан) выступил спонсором. Под «Татар-артом» объединились и башкиры, и русские, и евреи. Все наши друзья. Было смешно. Потом в Казани показались, а когда вернулись в Уфу - нас уже все знали. 

- Кто занимался организацией нынешней выставки? 

- В 2017-м у меня была экспозиция в Музее Востока в Москве. Куратор выставки Мария Филатова спросила: может ли она предложить мое досье комиссии, которая принимает решение. Издали мой каталог, его и представили в «Эрарте». Это очень престижный музей - пятое по посещаемости место в Петербурге. И башкирских художников здесь знают. В 2013 году в «Эрарте» целый месяц проходила выставка «УФАлогия». В числе тех, кто тогда выставлялся, были такие мэтры, как признанный классик гиперреализма Сергей Краснов, который ушел от нас больше года назад.

Музей - пятиэтажное здание. В левой его части - постоянная экспозиция, а в правой - сменяемые выставки. Сейчас там представлены американский, японский художники, известные российские, в том числе и я. Особо не заморачивался - отправил только папку с файлами картин, и эксперты дали разрешение. Мне осталось только в срок отправить оригиналы и приехать на открытие. Экспозицию они сделали сами. 

- Ваши картины хорошо продаются. Вы легко расстаётесь со своими творениями?

- Много моих друзей ушло из жизни, и я видел, что происходит с их картинами после смерти. Если кто-нибудь не занимается их судьбой, то последствия весьма плачевны. Мне важно, чтобы картины оказались у тех, кто их любит. Надеяться, что после твоей смерти кто-то будет за ними охотиться - мало. Свои произведения надо пристраивать при жизни. Я придерживаюсь этой точки зрения. Сегодня практически невозможно найти картины Александра Бурзянцева, например. В свое время все скупили москвичи и питерцы. 

- Современное искусство… что вы вкладываете в это понятие? 

- Думаю, написанное в определённое время и вносящее свою лепту, свою изюминку. Современное, когда говоришь сегодняшним языком, когда отражаешь флюиды, энергетику мгновения. Подражать старым мастерам все равно что писать под Достоевского или под Гоголя - не получится. Картина - это кристаллизованные мысли, чувства, что сегодня происходит, а если выражено неординарно, то имеет право называться современным искусством. 

- Вы как-то сказали: что можно выразить словами, уже писать не будете. 

- Конечно, для этого есть другие средства. Например, язык плаката или анекдота. Рассказал в первый раз - все смеются. Во второй - уже не так весело. Картина несет внутреннее содержание - в ней много-много слоев, которые с первого раза можно не заметить, надо смотреть под другим углом. И это привлекает.

 Если человек не понимает, в этом нет ничего страшного. Просто смотри, отключи оценки. 

- А какой самый неожиданный комплимент вам сделали?

- «Мой ребенок так же нарисует». Я не обиделся. У детей нет многих глупостей, которые присущи взрослым. Они непосредственны и свободны.

- В чем вы черпаете вдохновение?

- Ты постоянно вдохновленным не ходишь. Я работаю каждый день, и в какой-то момент оно может меня посетить. Но если не в мастерской и часто занят другими делами, оно придет, а ты не сможешь воспользоваться моментом, и на этом все и закончится. Но праздное общение тоже необходимо, чтобы мозг освободить, словом, внутренняя работа идет постоянно. 

Чаще всего вдохновляет творчество коллег, интересные встречи, музыка, весна, лето. Есть большое вдохновение - которое может служить тебе годами, а есть короткое - мгновение, увидел - и удивился. 

- Вам, как художнику наверняка виднее: мир изменился после пандемии?

- Он меняется каждую минуту. В священных книгах сказано: мир созидается в каждое мгновение. И сейчас, и в следующую секунду. Надо смотреть широко. Меняются экономические и идеологические формации… Просто мы этого не ощущаем, не делаем выводы, не извлекаем уроки. Человек - существо биологическое. Чтобы организм работал, каждый орган должен выполнять свою функцию. Если мозг ставит себя выше других, то это приводит к разрушению. Если говорить образно, мне кажется, что мы не здоровы - я говорю про общество в целом. Сейчас время такое. Богатство ведь определяется не количеством денег, а богатством чувств, мыслей, доброжелательностью к окружающим.