ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

Событие месяца
Герои СНГ в столице
В Уфе прошло заседание Координационного совета Комитета по ...


Развиваем нанопотенциал
В Уфе побывала делегация ОАО «Роснано» во главе с Анатолием Чубайсом. Московские ...

Ждём праздника
В преддверии 66-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне в школах Уфы прош...

Непросто быть выпускником
25 мая старшеклассников ждёт Последний звонок. 
Этот день запоминается навсег...


«Природа и человек»
Так называется экологическая акция, главная цель которой - убедить молодежь береж...

Автору «Ежевички»
В Уфе появилась мемориальная доска с именем Николая Голова.
Музыкант, композито...


Песни бардов над водой
На набережной реки Белой прошёл Открытый республиканский фестиваль авторской пе...

Любовь моя - мелодия
25 мая  в Башкирской государственной филармонии имени Хусаина Ахметова состоит...

Маска для продолжения рода
12 мая в галерее «Мирас» открывается персональная выставка живописи Евгения Севас...

Кубок - наш!
«Салават Юлаев» победил в Кубке Гагарина на радость всем болельщикам! Уфимцы взял...

Зеркало его души
23 апреля в Выставочном зале уфимского Конгресс-холла открылась выставка «Зеркало...

Ретрокалейдоскоп
150. 17 мая 1861 года в Лондоне Джеймс Максвелл и фотограф Томас Саттон продемонстриро...




     №5 (114)
     май 2011 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"

Непобедимый


Семилетний перерыв - это отсидка за преступление. Вообще-то вначале ему светили все двенадцать. Стрельцова обвинили в изнасиловании
19-летней Марины Лебедевой. Сам Эдуард эту историю связно никогда не мог рассказать. По словам Нилина, «пить он не умел, а выпили они тогда много».
История неприятная, запутанная, загадочная, породившая множество слухов и версий. Говорили, что Марина - дочь посла, маршала. Другие утверждали: это месть Фурцевой за то, что Стрельцов отказался жениться на ее дочери. Но какая мать - член Политбюро отдаст свое единственное чадо за футболиста? Да и Светлана тогда была еще школьницей. Кто-то считал, что все подстроил КГБ. А зачем это было нужно комитетчикам? Какой смысл? Чтобы ослабить сборную перед чемпионатом мира? Тоже не сходится.
И сегодня окутанная тайной судьба Стрельцова продолжает волновать не только фанатов. Ведь налицо судьба русского таланта. Александр Нилин предупреждал: «Стрельцов - фигура не для СМИ. О людях такой судьбы должны писать не репортеры, использующие различные журналистские клише. О нем пишут в газетах самую настоящую чушь. Нельзя репортеру, ищущему сенсации, судить о таких вещах». Советская пресса тоже не обходила сенсацию стороной, по-своему, но любила «жареные» факты. Даже «Комсомольская правда» не удержалась, напечатала по горячим следам о Стрельцове фельетон «Звездная болезнь». Возможно, вскоре там поняли свою опрометчивость, и поэтому Хусаинов получил такое необычное задание.
Предположительно, в Уфу Стрельцова перевели в начале 60-х, до этого он работал на лесоповале в Кировской области. Первым делом Хусаинов позвонил Володе Рыленко, с которым учился в ЦКШ в одно время, только на разных отделениях.
В 1962-м Рыленко стал министром внутренних дел республики. Наутро вместе отправились на улицу Достоевского, где их встретил начальник тюрьмы.
Несмотря на невзгоды, Стрельцов по-прежнему выглядел молодцом - стройный, поджарый, золотоволосый. Поздоровались, представились. «А что делает здесь «Комсомольская правда?» - с прищуром в глазах спросил Эдуард. - Я обижен на любимую газету, даже она не пощадила, бросила в меня камень». Яша растерялся, в такой щекотливой ситуации он оказался, пожалуй, впервые. Молча выложил из авоськи на стол дары лета. Поговорили. Содержанием в Уфимской тюрьме Стрельцов был удовлетворен. Рыленко спросил, будут ли у него какие-нибудь просьбы. Желание у «чудо-форварда» было одно - играть в футбол. Возможность такая была, территория тюремного двора позволяла разбить поле. Вместе составили список необходимого инвентаря. Позже Хусаинов поинтересовался, что вышло из этой затеи. Начальник тюрьмы ответил: «Почти каждый день играет».
Возможно, благодаря этим тренировкам, Стрельцов, отбыв срок, сумел снова стать властелином футбольного поля. Внешне, конечно, он уже был не тот. «Отяжелевший, от шевелюры и стиляжьего кока - одно воспоминание. По полю передвигается с ленцой, цепляя шипами жесткий газон, - писал известный журналист Виктор Горленко. - Но это до получения мяча. А вот тогда! Тогда я снова видел футбольного гения, который оказывался в нужный момент в нужном месте. Неуловимое движение - мяч в сетке, а форвард все так же неторопливо, не оглядываясь, уже направлялся к центру поля».
Узнав о возвращении Эдуарда в большой футбол, Яша почувствовал огромное облегчение и неописуемую радость. Для него нет большего счастья, чем узнать, что человек, совершивший ошибку, понесший наказание и испытавший муки совести, обрел почву под ногами.
Однажды к нему за помощью обратился бывший заключенный Андрей. В зоне молодой человек провел годы, выучился на токаря, стал настоящим мастером, получил шестой разряд. Освободившись, решил «завязать», нашел работу по специальности, женился. Вроде бы все, как у людей и в то же время все не так. Платили ему по низшему разряду, не ставили в очередь на жилье, не давали места в детском саду. В общем, получалось сплошное ущемление в правах. Хусаинов подготовил материал, его напечатали в «Комсомолке». Для руководства монтажного управления, где трудился Андрей, публикация стала «бомбой». Ведь тогда с прессой, хоть столичной, хоть провинциальной, считались и мгновенно реагировали. Парню повысили зарплату, ребенка устроили в детсад и обещали улучшение жилищных условий в первую очередь.
В один из выходных дней в черниковской квартире Хусаиновых раздался звонок. На пороге стоял Андрей: рот до ушей, в одной руке бутылка «Столичной», в другой - цветы для Сашеньки. А через неделю к Яше явились друзья Андрея с приглашением на рыбалку с «настоящей ухой», «шашлычками» и т.п. Тут уж Сашенька не выдержала и произнесла какие-то сакраментальные слова вроде «У него срочное задание, будут звонить из Москвы, и вообще он неважно себя чувствует».
К сожалению, у этой истории печальный конец. Прошло несколько лет, когда однажды Хусаинову позвонила жена Андрея. Рыдая в трубку, женщина сообщила, что муж трагически погиб в Оренбургской области, где монтажное управление прокладывало трубопровод. Яша выехал на место происшествия, помог перевезти тело Андрея в Уфу. Как оказалось, его убили, воткнув спицу прямо в сердце. Следствие подозревало бывших дружков-сокамерников.
В детстве он насмотрелся на заключенных. Тюрьма стояла тоже недалеко от его дома. Мальчишки с любопытством провожали глазами «черных воронов», въезжающих в тяжелые ворота, а потом через единственную щелочку по очереди разглядывали вновь прибывших арестованных. Говорили, среди них было немало политических.
В конце войны в город привезли немецких военнопленных. Их строем начали водить на работу в самый центр Стерлитамака; было решено вымостить дорогу от горкома партии до кожевенного завода - это километров шесть. Сначала пацаны дразнили пленных, показывали язык, забрасывали их гнилыми яблоками, плевались, потом поутихли, привыкли и стали равнодушно взирать на «фашистов недобитых», ворочавших огромные булыжники.
В конце 60-х, когда Хусаинов уже был корреспондентом ТАСС, его попросили возглавить делегацию Союза журналистов СССР в ГДР. Особенно запомнился ему Дрезден. Побывали в знаменитой картинной галерее, потом гостей повезли в клуб на встречу с активистами германо-советской дружбы. Там он рассказал о советских газетах и журналах, о жизни в СССР, об индустриальной мощи башкирских городов, в том числе и Стерлитамака, упомянув, что это его малая родина. Когда попрощались и уже стояли на улице в ожидании автобуса, к Яше подошел какой-то немолодой человек. Обратился по-русски, но с акцентом: «Извините, меня зовут Эрих, из вашего выступления я понял, что вы родом из Стерлитамака. Для меня это название - не пустой звук. Я был там в плену, мостил вашу главную улицу». Хусаинову вдруг показалось, что и в самом деле он видел этого Эриха раньше и не раз. «Знаете, что я больше всего запомнил из дней, проведенных на чужбине? - спросил немец. - Прежде всего великодушие и доброту ваших женщин: они нас подкармливали».
Среди женщин, которыми так восхищался Эрих, была и Гайникамал. Работницы хлебозавода имели право купить лишнюю буханку хлеба. Хлеб, правда, никогда не бывает лишним, а уж в войну и подавно. Но частенько по вечерам мать отрезала несколько кусочков, заворачивала в полотняную тряпочку и уходила будто бы в кино. Явдат еще удивлялся, что мама по несколько раз смотрит один и тот же фильм. Кинотеатр «Салават» стоял как раз на улице Карла Маркса, где работали пленные немцы. Вполне возможно, что Эрих получал подкрепление из ее рук. «Буду рад, если вы согласитесь побывать у меня в гостях. Жена была бы счастлива», - с этими словами Эрих быстро написал на листочке из записной книжки свой адрес. Но они так больше и не встретились. В тот же вечер делегацию повезли в другое место.
Наверное, это было то, что принято называть грехом упущения. Эрих, как и кушнаренковский виноградарь, снится ему по сей день.
Первые лица
10 августа 1964 года в Уфу приехал Хрущев. Пока ждали прибытия правительственного поезда, Хусаинов вместе с другими журналистами топтался в нетерпении возле трибуны, установленной посреди привокзальной площади. К ней от здания станции были проложены ковровые дорожки. Народу - уйма, наверное, как и в июне 1904-го, когда в наш город прибыл поезд с голубыми пульмановскими вагонами, в одном из которых находился император Николай II.
Вдоль дорожек выстроились пионеры с цветами. Вдруг со стороны вокзала набежали какие-то крепкие парни в одинаковых костюмах и с одинаковой офицерской выправкой. «Приехал, приехал», - прокатилось по площади. Первый секретарь Башкирского обкома Зия Нуриев, ожидавший высокого гостя тоже у трибуны, неожиданно поморщился: ему явно не понравилось, как московские чекисты, те самые спортивные ребята, бесцеремонно перетряхнули букеты у перепуганных школьников. Ходили слухи, что где-то по дороге состав закидали помидорами. Люди были недовольны властью, тихо роптали, в магазинах стояли длиннющие очереди за сахаром и белым хлебом. Но в те часы на центральных улицах уфимцы толпились в ожидании первого секретаря ЦК.
Рядом с Хусаиновым нервничал управляющий трестом «Башнефтезаводстрой» Алексей Маркович Стариков. Он потерял бумажку с приветственной речью и теперь пытался восстановить текст в памяти. «Бросьте, не мучайтесь, просто скажите все, что есть в душе», - посоветовал Яша. Стариков сверкнул глазами: «Да нет у меня к нему ничего в душе, понимаете, нет!..»
Хрущев показался в светлом костюме и, кажется, в соломенной шляпе, которая всегда делала его похожим на председателя колхоза. Нуриев пошел навстречу, обнялись. К этому моменту Стариков уже нашел заветный текст. После обмена пафосными речами хрущевский лимузин «Зил-111», привезенный на том же поезде, в сопровождении почетного эскорта двинулся вверх по Карла Маркса. Сделав поворот на Пушкина, машины выехали на улицу Ленина, где Никиту Сергеевича радостно приветствовали гостеприимные жители, разом забывшие об очередях и дефиците. Около «Детского мира» всех рассмешила неизвестно откуда взявшаяся дворняга - вынырнула из толпы и побежала, весело помахивая хвостом, впереди главного автомобиля СССР.
Это все то, что осталось за скупыми, телеграфными строчками информации, переданной в тот же день в Москву собкором «Комсомольской правды».
Со Стариковым он подружился, потом и сады их оказались в одном дачном поселке. Слушать его можно было бесконечно. Алексей Маркович любил природу, животных, мог часами рассказывать о рабочих лошадях-тяжеловозах, привезенных после войны из Германии. Техники в те годы на стройках не было, вот и пригодилась живая сила. Сам он, как и многие начальники, использовал в качестве «служебного транспорта» лошадь, запряженную в коляску.
В 1942-м, незадолго до Сталинградской битвы, Стариков оказался в Казахстане, строил дороги. Поступил приказ руководству республики от самого Сталина - в кратчайшие сроки провести железную дорогу до Сталинграда с тем, чтобы по ней отправлять срочные военные грузы и технику. Задачу возложили на дорожно-строительный трест, которым командовал Алексей. «С первой частью работы справились быстро, уложили шпалы, рельсы, - рассказывал Стариков. - Самое трудное, сам понимаешь, их закрепить. А как крепить, если мороз страшенный. Вот тогда-то один сообразительный мужик подал гениальную идею - залить крепежные узлы водой, просто заморозить. И знаешь, сработало! Пройдет эшелон, лед, конечно, потрескается, до прохода следующего состава время есть, опять поливаем водичкой. Наверное, кто-то сегодня посмеется и сочтет данное ноу-хау глупостью. Но на войне как на войне. Хотел отблагодарить изобретателя, подарить бочку каспийской икры (кроме икры никакой еды у нас не было, даже хлеба, деликатес намазывали на подсолнечные жмыхи), так он и здесь оказался самым умным. Нет, говорит, не стоит, иначе я умру. Сколько лет прошло, а я до сих пор смотреть на икру без отвращения не могу. Как видишь, на поверку простой хлеб оказался изысканной едой».
Таких притчевых историй из своей жизни он поведал немало.
Другим соседом по Писательскому Хутору в Алкине был Иван Васильевич Лыков, которому в молодости пророчили блестящую карьеру оперного певца. У него был великолепный драматический тенор. Но вмешалась судьба-злодейка - Лыков повредил горло. Пришлось выбирать другую стезю. Иван Васильевич пошел в монтажники. Но и тут карьеру он сделал головокружительную (талантливый человек талантлив во всем) - поднялся до должности управляющего трестом «Башсантехмонтаж». Он тоже был интересным рассказчиком, вспоминал, например, как Ташкент восстанавливали после землетрясения. Большую лепту в это дело внес его трест.
Послушать Хусаинова, так у него в друзьях сплошь орденоносцы и герои соцтруда. Но это на самом деле так. Все отношения начались в годы собкорства. Тогда он познакомился с выдающимися нефтепереработчиками - Гумером Теляшевым и Талгатом Хурамшиным. Последнему выпала нелегкая жизнь. После нефтяного техникума работал на старом нефтеперерабатывающем заводе, потом старшим механиком и начальником цеха на Ново-Уфимском. Стал директором НУНПЗ, причем самым молодым в отрасли. Окончил вечернее отделение Нефтяного института. Защита диплома проходила в актовом зале Ново-Уфимского завода. Вместе с ним защитились еще 11 человек, вся нефтяная элита Башкирии: Гермаш, Ивановский, Кондаков, Рахимов, Трошин и другие. В 1963-м в Уфе состоялось совещание, организованное ЦК КПСС. Съехались все известные нефтепереработчики Советского Союза. Обсуждали опыт НУНПЗ, постановили распространить его по всей стране. Хурамшин стал героем дня. Хусаинов освещал работу совещания.
Позже он познакомил Талгата Закировича с Мустаем Каримом. Выяснилось, что они земляки. Оба из Чишминского района. Писатель из Кляшева, а Хурамшин - ибрагимовский. Быстро нашли общий язык. Изредка встречались в сауне с бассейном, устроенной прямо на заводе у Хурамшина. Собирались обычно вчетвером, еще присоединялся Теляшев. В те времена сауна далеко не всегда служила местом для мужских забав и утех. Если и выпивали, то чисто символически, говорили за жизнь, делились впечатлениями от прочитанных книг, которыми обменивались, дарили друг другу. Хурамшин часто привозил из командировок редкие издания, был заядлым книгочеем.
Когда в 1965-м Хусаинов стал корреспондентом ТАСС, уже шла война во Вьетнаме. Каким-то образом он узнал, что на уфимскую базу «Росткани» привезли вьетнамскую мануфактуру, одним своим видом свидетельствующую о масштабах трагедии. Поехал на склад, и там ему показали разноцветные рулоны хлопка и шелка, побитые осколками военных снарядов. Эту информацию напечатали во многих странах. Между прочим, перед самой войной вьетнамцы произвели более 100 миллионов метров ткани. Шелк по качеству не уступал китайскому. Собственно, в шелкоткачестве они всегда ориентировались на Поднебесную, на протяжении веков целыми деревнями выращивали шелковицу и разводили драгоценных гусениц-шелкопрядов.
За этим последовал звонок из Москвы. Попросили помочь муфтию, председателю ДУМЕСа написать заявление от имени мусульман России в защиту Вьетнама от американской агрессии. «Помочь» - это значит написать самому. Подготовил Хусаинов нужный текст и на следующее утро отправился в соборную мечеть на Тукаева, где шел пятничный намаз. Муфтий, обязанности которого тогда выполнял Шакир Шайхисламович Хиялетдинов, пробежал глазами бумагу, одобрительно покивал, внес пару поправок, придавших заявлению более глубокий религиозный смысл. Теперь это уже был документ, который через день опубликовал весь арабский мир. Кстати, в 1972-м Хиялетдинов был награжден Международной Ленинской премией и золотой медалью «За укрепление мира между народами».
Выйдя из ворот, Хусаинов услышал, что его кто-то догоняет. Обернулся. На него строго глядел молодой человек, похожий на сотрудника КГБ. Выдавали особая манера держаться, осанка, пронизывающий взгляд. «Предъявите документы», - потребовал офицер. «Как минимум, майор», - подумал Хусаинов. Позже выяснилось, что попал в точку. «А почему бы вам сначала не предъявить?» - расхрабрился Яша, вдохновленный навязанной игрой. Но все-таки, предвкушая удовольствие, достал удостоверение - вот он, красавец в сафьяновом переплете, окрашенном в темно-красный цвет, с вытисненной золотом аббревиатурой «ТАСС». «Молодец Степан Матвеевич, знает свое дело», - мысленно похвалил Хусаинов начальника отдела кадров родного агентства. Майор впился глазами в документ.
Игра, начатая однажды утром у мечети, продолжалась несколько лет. Во время праздничных демонстраций он обязательно видел своего знакомца на Советской площади, возле первых лиц, где крутилась охрана. Стоило им посмотреть друг на друга, как Яша запускал руку во внутренний карман пиджака и начинал тихонечко вытаскивать свое красивое удостоверение. А майор уже чуть ли не хихикает. Как-то не выдержал, позвонил: «Слушай, ты кончай меня смешить, у нас с этим строго, мне замечание сделали».
«Как ты думаешь, - спросила меня однажды коллега, - Хусаинов был частью Системы? Ведь он пережил на своем веку целую вереницу секретарей горкома и обкома. Еще шутили: «Секретари приходят и уходят, а Хусаинов остается». Внешне он с ними со всеми ладил, интересно, как было на самом деле?»
Весной 1969-го ему, редактору «Вечерней Уфы», позвонил председатель президиума Верховного Совета Файзулла Валеевич Султанов. Нужно было в составе делегации лететь на возложение венков к Мавзолею в связи с 50-летием Башкирской АССР. Следовало поставить в известность своего непосредственного начальника - первого секретаря горкома партии Мидхата Шакирова. Тот в своем репертуаре: «Небось сам напросился? Поезжай. Вернешься, расскажешь».
После церемонии на Красной площади подошел к Нуриеву, который уже несколько дней находился в столице, протянул газеты. «Спасибо, я успел прочесть, - сказал Зия Нуриевич. - Ты извини, у меня тут серьезный разговор». И повернулся к председателю Совета Министров Зекерии Шарафутдиновичу Акназарову. На Хусаинова пахнуло свежестью - одеколонами Нуриев пользовался самыми дорогими и умело - ни капли лишнего. Все время ходил в костюмах-тройках, обожал белоснежные рубашки, галстуки терпел лишь во время всяких заседаний и совещаний. Черные башмаки всегда были начищены до блеска. Довольно высокий, полный, прямые длинные черные волосы зачесаны назад. До войны, окончив Институт народного образования, работал сельским учителем, преподавал все предметы подряд. Тогда так было принято, кадров не хватало. В нем соединились широта гуманитарных познаний, крепкая крестьянская хватка и, по отзывам, редкая душевность. Порой к нему приходили просто за житейским советом. Нуриев был доступен. Это в последние годы к важным лицам не прорвёшься из-за заслонов, устраиваемых многочисленной челядью.
Не успев отойти, Хусаинов невольно услышал обрывок разговора. «У меня все в порядке, - сказал Нуриев Акназарову. - Готовься».
Только приехал в Уфу, звонок - срочно к Шакирову. Принял не сразу. Наконец позвали. Мидхат Закирович снял очки, что означало: «Я сегодня не в духе». Посмотрел сердито: «Плохую газету делаешь. Нигде не бываешь, на мероприятия не ходишь, на стройки не ездишь». «Ну, - думает Хусаинов, - снимать будет». Вдруг спрашивает: «Как там Москва, как Нуриев?» «Черт меня дернул за язык, - раскаивается сегодня Явдат Бахтиярович, - пересказал все, что слышал на площади. Шакиров неожиданно повеселел, обнял меня за плечи: «Ты уж меня прости, решил подтрунить над тобой. Хорошая у тебя газета». Я вышел из кабинета с мокрой спиной».
Через несколько дней в газетах вышел указ о назначении Нуриева министром заготовок СССР. Его место в обкоме КПСС занял Шакиров. Из претендентов на этот пост, среди которых был и Акназаров, Мидхат Закирович больше всех понравился Брежневу.
Эта сладкая
свобода слова
История «Вечерней Уфы» пишется из года в год, от юбилея к юбилею. И, разумеется, будет писаться впредь. Но до сих пор не разгадан секрет ее многолетней популярности. «Представляешь, были годы, когда тираж доходил до 110 тысяч!» - не перестает удивляться Хусаинов.
Первый номер вышел 1 января 1969 года. Накануне звонили из ТАСС: «Яша, мы надеемся, что за пару лет ты подучишь арабский язык и возглавишь корреспондентский пункт в какой-нибудь стране». «Может быть, когда-нибудь», - вторил он, задыхаясь в цейтноте. Господи, какой дурак откажется от таких перспектив. Только он, задумавший сделать в провинции лучшую газету для вечернего семейного чтения, к тому же обремененный большой семьей: мама, жена, сестра, сын и дочь.
По первому номеру дежурил Юра Узиков, по второму - Аня Татарченкова, изумительная молодая женщина с красивейшими ножками, мать троих детей. 2 января она пришла в редакцию пораньше - должны были привезти образцы ткани для штор. Их принес почему-то сам зав. отделом пропаганды горкома Сергей Яковлевич Габриелов. Решили получше их разглядеть на свету, подошли к окну, а по ту сторону из-под него уже дым черный валит. Горела гостиница «Уфа», бывшая «Астория», принадлежавшая до революции купцу Зайкову. В этом же здании располагалась до 1973 года «Вечерка». На помощь газете, еще пока неизвестно какой, моментально пришел ректор Уфимского авиационного института Рыфат Рахматуллович Мавлютов, светлая голова, воплощение отзывчивости. Прибежали студенты и мигом перенесли имущество в старый корпус УАИ. Тут же провели телефоны, жизнь редакции продолжала кипеть.
Приезжал тот самый Степан Матвеевич Герман, которого Хусаинов в 65-м так горячо благодарил за удостоверение тогда возле мечети. Член коллегии ТАСС, начальник отдела кадров снова уговаривал поехать собкором в одну из арабских стран. Прожил три дня, то и дело уходил на кухню к Сашеньке, в чем-то ее пытался убедить. Но Явдат Бахтиярович и Александра Константиновна были непреклонны: мать стареет, сестра - больной человек, без них пропадут.
Александра Константиновна сначала работала в горкоме комсомола, потом в горкоме партии, где ее переименовали в Шурочку. Новое имя подхватили сотрудники «Вечерки». Позже Сашенька-Шурочка была назначена третьим секретарем Калининского райкома КПСС. В обкоме и Совмине знали историю ее шушенского происхождения. Стоит заметить, что почти каждую демонстрацию трудящихся 7 ноября и 1 мая открывала колонна калининцев. Впереди шли руководители передового района, и среди них - Александра Константиновна, красивая, подтянутая, на каблучках, с прической. И когда после прохождения колонны она вместе с остальными заворачивала к трибуне, у нее в руках оказывалась охапка красных гвоздик. Партийная номенклатура, когда хотела, могла быть весьма галантной.
К 80-м газета обрела свое лицо, полюбилась уфимцам, поскольку свою главную задачу видела в защите интересов простого человека-труженика. Но пик ее популярности все-таки пришелся на 90-е с приходом гласности. Потом оказалось, у этой сладкой свободы слова - сильный привкус горечи. Настало время двойных (а, может, и тройных) стандартов. Могущество золотого тельца, сметающее все на своем пути, растаптывающее человеческое достоинство, диктует свои лживые и циничные правила. Оно не признает никакой другой власти, уж не говоря о четвертой, превращенной в обслугу. В химчистку, в парикмахерский салон.
Сегодня печатные СМИ оказались на задворках. Говорят, дни их сочтены, будет, как уже было обещано когда-то, одно сплошное телевидение, а теперь еще и Интернет. А как же не виртуальные газеты? Это ведь не индустрия развлечения, а индустрия настоящей культуры, размышлений. Тягостно обо всем этом думать.
В такие минуты, несмотря на свои 80, хочется прислониться к надежному отцовскому плечу. Это у него с тех пор, как не стало Бахтияра. В его жизни появился такой человек, которому можно было доверять самые сокровенные мысли, исповедоваться. По возрасту Мустай Карим не годился ему в отцы, но сила его мудрости была так велика, что рядом с ним Хусаинов разом успокаивался, чувствуя себя неопытным юнцом, не имеющим представления о том, что такое настоящая жизнь и человеческие отношения. Словно не было тридцати лет редакторства, когда люди к нему самому приходили за советом и помощью.
К 450-летию вхождения Башкирии в состав Российского государства вышло в свет уникальное издание «Я - россиянин». В этой книге снова встретились четыре старых друга, четыре больших поэта - Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев, Давид Кугультинов и Мустай Карим. Автором идеи выступил Явдат Хусаинов.

***
Мало кто знает, что уфимские улицы - Рабкоров и Фронтовых Бригад появились по предложению Хусаинова. За рабкоровскую работу «Вечерка» не раз отмечалась на всесоюзном уровне. Хусаинов очень дорожил своей рабкоровской сетью, долгое время не подозревая, что этот метод добычи информации использовался советской разведкой еще в конце
20-х годов во Франции.
Спрашивают: «Почему ты называешь Хусаинова непобедимым? Он же не боксер». Все просто - его не смогла сокрушить Система. Вынужденный жить внутри нее, он сумел остаться самим собой, сохранить в себе юношеские представления о добре и справедливости.


Рашида Краснова








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости