 |
РУБРИКА "ARTEFAKTUS"Про вьюшку и колосник
 Сегодня городские дети, впервые увидев рисунок, как Емеля едет к царю верхом на печи, удивятся, скорее, не самому факту движения, а размерам печки. Ведь они-то знают, что печка вполне помещается на окне или полке. Ну а слов зольник, поддувало, вьюшка да колосник частенько не понимают и их родители. А когда-то…
Зимнее утро. Солнце, только что вылезшее из-за горы, усиленно продирается кверху сквозь сотни и тысячи столбов дыма из труб – такую или почти такую картину можно было наблюдать в старой части Уфы ещё лет сорок назад. Можно только добавить, что коварный ледок под ногами аккуратно посыпался золой – благо, её хватало.
В условиях суровых российских зим печь всегда была основой дома: «Печь нам мать родная», «Хлебом не корми, только с печи не гони». Потому и появлялись такие весёлые словечки, как печушник, – лентяй на печи. Сюда же можно отнести и такое: «Друг сердечный – таракан запечный». Но русская печь, как всем известно, не только грела: на ней варили, на ней и спали, а иногда в ней даже мылись. Правда, и русская-то печь – изобретение не столь древнее – в не такие уж и стародавние времена топились печи по-чёрному, т.е. трубы у них не было. За какие-то две-три сотни лет печи изменились настолько серьёзно, что порой с предшественницами их роднили только стенки из кирпича и огонь. Тем не менее углубляться в разбор конструкций печей мы не будем, а обратим внимание в основном на их внешний вид и некоторые любопытные детали.
Русская печь пользовалась успехом в домах небольших – как деревенских, так и городских, а вот у людей солидных, которые и свою кухарку содержать могли, дома обогревали печи-голландки, т.е. такие, на которых щей уже не сварить – они работали именно как обогреватели. Печь эта получила своё название по стране, где родилась, но, как отмечает словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, голландские печи стали появляться в русских домах вовсе не во времена Петра I, а ещё в XVI веке. Видимо, при царе-реформаторе за ними только закрепилось название. Более того, за границей печи, подобные нашим голландкам, обычно именовались русскими.
В квартирах поскромнее такая печь могла быть просто белёной, в других, тоже, впрочем, не очень богатых, печи выкладывали круглыми или полукруглыми и обтягивали жестью: получившие к середине XIX века самое широкое распространение печи с очень тонкими стенами, сложенные в круглом футляре из кровельного железа, изобрёл в 1820 году печной мастер и архитектор Иоанн Генрих Утермарк.
Ну а более-менее состоятельный купчина не мог не украсить свою домашнюю красавицу керамическими изразцами - первые изразцы украшали жилища жителей России уже в начале XVI века. Были на такой печке и латунные душники (отдушины), различные ручки и цепочки. Но имелась на всех этих печках деталь, которая от богатства дома зависела мало – это печная дверка. Даже две дверки: большая – на очаге и малая – на поддувале. Чугунное литьё, – частенько художественное каслинское, или изделие завода с меньшей известностью, такая дверка всегда была своеобразной достопримечательностью дома. Дверки несли на себе чаще всего просто декоративный узор, но иногда на них размещались целые исторические картины – в честь юбилея войны 1812 года, например.
А самые богатые, можно сказать, даже модные, как, например, у Петра Петровича Толстого, дома по примеру избалованной тёплым Гольфстримом Европы украшались ещё и каминами. Два из таких можно и сегодня увидеть в бывших особняках Михаила Артемьевича Лаптева и Елены Александровны Поносовой-Молло (здания, соответственно, БГХМ имени Нестерова и Музея этнографии). Каминами, по сути, являются и популярные среди садоводов металлические печи, которые в нашей стране во времена войн и разрухи вроде бы за прожорливость прозвали буржуйками. Но исследователи утверждают, что за буржуйку у нас приняли слово bourgogne, а печка на самом деле была бургундской.
Для долговечности и камина, и печи стенки очага старались выложить так называемым шамотным, т.е. огнеупорным кирпичом. В старой Уфе начала прошлого века чаще всего использовался шамотный кирпич, производимый заводом уже упомянутого М.А. Лаптева.
Если вы считаете, что печи в домах стали исчезать только с началом газификации, то это не совсем так. Во-первых, с появлением газа многие печи были переоборудованы под новое топливо. А во-вторых, давным-давно существовали системы отопления, в которых явное присутствие печи в комнате вовсе не было обязательным. Вспомните царские покои – как там чувствовал бы себя истопник? Большие дворцы, театры и церкви отапливались так называемыми пневматическими или калориферными печами. Сами печи работали в нижних этажах дворцов, а для отопления устраивали воздуховоды, точнее говоря, тепловоды. Зайдите в бывший особняк Фёдора Чижова на улице Октябрьской революции (2-й корпус Национальной библиотеки) – там можно наблюдать остатки именно такого устройства. Так и хочется назвать эту систему центральным отоплением. Но таковым оно, конечно, станет только с появлением водяных батарей.
Почти никто уже не обращает внимания на огромную трубу, «прилепленную» к заднему фасаду здания Башпотребсоюза. А ведь любопытно: труба есть, а дыма давненько никто не видел. Гигантские трубы возле дома №5 по проспекту Октября или №83 на Карла Маркса и вовсе смотрятся как плоды дикого воображения неизвестного архитектора. Более того, похожие сооружения сто лет назад были неотъемлемой частью здания Коммерческого училища (Авиатехникум) и Аксаковского народного дома (Театр оперы и балета). Имел трубу, только чуть более скромную, даже знаменитый дом, в котором на углу нынешних улиц Пушкина и Карла Маркса проживал Павел Костерин. Сейчас в подвальном помещении под обрубком этой трубы располагается бойлерная, а ведь когда-то здесь столбом стояла угольная пыль (или нестерпимо пахло мазутом), полыхал огонь в топках. А из трубы валил дым – там работала котельная. С этими домами в наш город вошла эпоха центрального отопления.
Анатолий ЧЕЧУХА |
|
 |
