Для историка архивная работа - надежда на обретение знания, доселе неизвестного науке. Историки-архивисты - довольно азартные люди, схожие с коллекционерами, охотниками или игроками. Однако в большинстве случаев новые документы лишь подтверждают устоявшиеся научные концепции. Крайне редко исследователь сталкивается с источниками, ломающими сложившиеся стереотипы и требующими нового осмысления.

Фонд Уфимской приказной избы, хранящийся в Российском государственном архиве древних актов, содержит более полутора тысяч документов, относящихся к периоду XVII - начала XVIII века. В них можно найти самую разнообразную информацию от отводов земли уфимским дворянам до обвинений в колдовстве, государственной измене и оскорблении царского величества.

В одну из плановых командировок в РГАДА я обнаружил документ, который поначалу не вызвал особого интереса. Обычный земельный спор между башкирами. Однако по мере вчитывания в ветхий манускрипт с черновой скорописью я все более убеждался в необычности ситуации, которую запечатлел документ. 

В 1652 году уфимский воевода Федор Яковлевич Милославский разбирал земельный спор между башкирами Гайнинской и Кучшинской волостей, которые обвиняли друг друга в неправомерном завладении вотчинными землями. Гайна и Кучши (Кошсо) являлись самыми северными башкирскими родами, занимавшими земли не только в Уфимском, но и в Пермском уезде. Для дачи свидетельских показаний были привлечены жители даже более отдаленного Соликамского уезда. 

Кушчинцы - восточные соседи гайнинцев. Их вотчины простирались вплоть до течения реки Чусовой. Кушчи - один из самых древних родов башкир. Выдающийся этнолог Р.Г. Кузеев пришел к выводу о том, что «Если идентификация этнонима кушчу (кошсо) с племенем гэшу китайских источников правильна, то в VI-VII вв. кушчинцы участвовали в тюркской экспансии в Среднюю Азию и составляли одно из образований Западнотюркского каганата». Как сообщает персидский историк XVII в. Махмуд ибн Вали, войско Бату-хана состояло из племен аргун, огуз, найман, буйрак, ойрат, карлык, кошчи, усун, минг, кунграт, кераит и барлас. По окончании Великого западного похода в страны Европы Бату-хан, правитель Улуса Джучи (Золотой Орды), в знак признания военных заслуг своего младшего брата Шибана выделил ему отдельный улус и удел, который был составной частью единого монгольского государства: «Младшему своему брату, Шибан-хану, который также сопутствовал своему брату Саин-хану в его походе, отдал в удел из государств, покоренных в этом походе, область Корел; и из родовых владений отдал четыре народа: Кушчи, Найман, Карлык и Буйрак, и сказал ему: «Юрт (область), в котором ты будешь жить, будет между моим юртом и юртом старшего моего брата, Ичена. Летом ты живи на восточной стороне Яика, по рекам Иргиз-сувук, Орь, Илек до гор Урала; а во время зимы живи в Аракуме, Каракуме и по берегам реки Сыр - при устьях  Чуй-су и Сари-су». Кучши - одно из самых привилегированных племен в государстве Шибанидов. В анонимном сочинении начала XVI в. «Тарих-и гузида-и нусрат-наме» говорится: «…кушчи - они со [времени] Шайбан-хана были атеке и кукельташами». По древней тюркской традиции из представителей наиболее преданного хану рода выбирались для ханских сыновей атеке или аталыки (воспитатели), которые, как правило, были беями данного подразделения. Малолетних чингизидов с грудного возраста вскармливала жена аталыка, и таким образом они становились молочными братьями - кукельташами - их сыновьям.

О происхождении гайнинцев известно только, что они имеют венгерские корни. Р. Г. Кузеев высказывал мнение о соответствии друг другу этнонима «Гайна» и названия другого башкирского племени «Еней», что нашло отражение в легенде о братьях Гэйнэ  и Эйнэ . Сам же этноним «Еней» венгерские исследователи Д. Паулер, Д. Немет, Э. Мольнар отождествляли с древневенгерским названием Jenо. Следовательно, гайнинцы и енейцы (вместе с башкирскими родами Юрми и Юрматы) в период своей ранней истории были связаны с мадьярским племенным союзом, территорию расселения которого средневековые западноевропейские авторы условно именовали «Великой Венгрией» (Magna Hungaria) и помещали в Приуралье.

Итак, в 1652 году уфимский воевода отправляет на север уезда уфимского дворянина Василия Жилина. Он должен был на месте взять показания у обеих сторон, опросить свидетелей и убедиться в факте нарушения собственности. Инициаторы разбирательства - братья Актуган и Илбахты Алишевы подтвердили свои претензии к башкиру Афанасию Янмурзину,  который, по их словам, еще в 1643 году поселился в их родовой вотчине на реке Бисерть. Бисерть - правый приток реки Уфы, ныне находится в Свердловской области. В результате промысловой деятельности Афанасия Янмурзина все бобровые угодья на реке оказались «выпустошены». Бортевые деревья, принадлежавшие братьям Алишевым, срублены или перемечены тамгой Афанасия, а звери здесь «перевелись». Алишевы подтвердили свои права на вотчину квитанциями об уплате ясака. Они ежегодно уплачивали в государеву казну по 10 куниц.

Отметим, что обвинение, выдвинутое Актуганом и Илбахты против Афанасия, предполагало очень значительную материальную компенсацию. В середине XVII века шкурка бобра в Уфе оценивалась в полтора рубля, батман меда (10 килограмм) стоил 1 рубль, а куница - 40 копеек. На четыре рубля (10 куниц) можно было приобрести двух хороших коней.

В своих показаниях Афанасий Янмурзин заявил, что владеет вотчиной на реке Бисерть на законных основаниях, поскольку купил ее за 10 рублей у отца братьев - Алиша еще в 1636 году. Это заявление Янмурзина вызывает вопрос. Дело в том, что башкирское вотчинное право не предполагало возможности купли-продажи земли. Все подобные операция объявлялись незаконными, а сделки должны были быть немедленно расторгнутыми. Однако уфимские власти по какой-то причине закрыли глаза на факт явно противоправной сделки. Соседи (башкиры Соликамского уезда), выступившие в качестве свидетелей, заявили, что Афанасий Янмурзин действительно купил вотчину у Алиша. Однако объектом сделки была не вся вотчина по реке Бисерть, а только один остров, за который Афанасий должен был заплатить 4 рубля, но выплатил только 1 рубль. Причем в соглашении о продаже был особо оговорен пункт, что Афанасий будет пользоваться только пашенной землей и сенными покосами острова. Однако свидетели заметили, что был бы Афанасий «добрый человек», то не стал бы бросать свою вотчину в Соликамском уезде и «в чюжих бы вотчинах не слался бы». 

В этой ситуации братья Алишевы были вынуждены признать, что спорная вотчина не совсем принадлежит им, а владеют ей вместе с башкирами Кущинской волости: «Вотчиной владеют вообще с кущинскими башкирцами и по старине как отцы их владели». Когда же дворянин Жилин спросил братьев: «Как такое возможно?», Актуган и Илбахты Алишевы признались, что спорную вотчину арендовал на условиях выплаты ясака их отец Алиш, потому что родом он был «немчин». Понятно, что у немца, ставшего башкиром, родовой вотчины быть не могло. Приобрести землю он мог только на условиях аренды. Кушчинцы заявили, что «немчин взял вотчину у кущинских башкирцев из ясаку тому 57 лет, а в том де отец его дал запись кущинцам и та де запись у них и ныне есть». Таким образом, немец Алиш (Alex, Alix, Alrich?) стал башкиром благодаря письменному соглашению с башкирами рода Кушчи в 1595 году. Любопытно, что и ответчик Афанасий Янмурзин отнюдь не был этническим башкиром. Православное имя Афанасий косвенно указывает на славянские корни. Судя по свидетельству местной администрации, башкиры даже в XVIII веке переводили в ислам не только язычников (мари и удмуртов), но и беглых православных крестьян, искавших у башкир убежища. 

Однако как немец мог оказаться в северной части Уфимского уезда в конце XVI в.? 

Переписные книги по Казанскому уезду начала XVII в. свидетельствуют, что немцев, латышей и вообще европейцев было немало в соседнем Казанском уезде. Попали они туда не по своей воле. Дело в том, что в 1557 году Иван IV начал войну с Ливонским орденом, который под ударами русских войск фактически перестал существовать. Для дезорганизации управления в Прибалтике, создания хаоса и устрашения населения русские полководцы массированно использовали татарскую конницу. Бывший казанский хан Шах-Али командовал казанскими и касимовскими мурзами, а бывший астраханский хан Кайбула руководил астраханскими татарами и ногайцами. Утверждение уфимского краеведа Д.Н. Соколова о том, что и башкиры приняли участие в Ливонской войне, не подтверждается источниками. Краевед допустил обычную для дилетанта ошибку, спутав два военных события на территории Прибалтики - Ливонскую и Северную войны. 

Уже в 1558 г. легкая кавалерия татар выжгла округу Дерпта. Вероятно, именно с этого времени в исторической памяти немцев начал формироваться миф о жестокой азиатской орде из России. Немецкие хронисты, такие как Соломон Генинг, Кристиан Кельх или Тильман Бреденбах, приписывали татарам нечеловеческую жестокость. Вместе с тем устрашение населения - обычная практика для средневековых и не средневековых войн и немецкие псы-рыцари отнюдь не являлись исключением. К тому же Иван Грозный не ставил ханам задачу штурмовать многочисленные замки, татарам предписывалось опустошать сельскую округу, что они с удовольствием и делали. Но убивать и мучить пленных совершенно не входило в планы татарских воинов, ведь «ясырь» можно было выгодно продать восточным работорговцам или привезти к себе в имение в качестве крепостных.

К слову сказать, право на военную добычу просуществовало в войсках иррегулярной конницы до правления Николая I. Не только в XVI, но и в начале XIX века российские государственные структуры не порицали и не считали зазорной практику захвата военной добычи иррегулярными частями. Военные власти мирились или просто закрывали глаза на эту проблему. 

Значительная часть пленных из Прибалтики была посажена татарами «на землю» для занятия земледелием, чтобы полученные ими от  государства территории приносили прибыль. Когда Дерпт (Тарту) капитулировал перед русскими, то из его населения в плен забрали 8 тысяч человек. Самих татар было 4 тысячи. Датский посол Якоб Ульфельдт сообщал о том, что татары взяли в Ливонии многих пленных (мужчин, женщин, мальчиков, девочек). Женщин и девушек делили между собой, дарили друг другу и продавали. Мужчин русские отправляли в Казань и Астрахань. Уже в 1561 г. Бек-Чура и Темер (ногайские послы) начали торговать «немецким полоном». Захваченными в  плен женщинами активно торговали в Касимове и Казани. Там рабынь могли купить любые мусульмане. Многие из них попадали в Персию. 

Татары были более заинтересованы оставлять пленных немцев, эстонцев и латышей у себя, нежели русские воины. С 18 июня 1593 года действовал указ, согласно которому мусульманские помещики лишались права владеть русскими людьми. Вместо этого им предлагалось принимать к себе и покупать «литву, латышей, татар и мордву». 

Согласно писцовой переписи Казанского уезда 

И. Болтина от 1600 года, в имении служилого татарина калмыцкого происхождения Бакшанды Нурушева был немчин Анца Кутлеяров. У князя Багиша Яушева во дворе жил немчин Матиш. Эти иноземцы, попав в другую среду, впоследствии принимали ислам, вступали в браки с татарками и совершенно отатаривались. В 1646 году, учитывая дворы казанского князя Баиша Яушева, переписчики отметили, что крестьянин деревни Мингер Арской дороги родом немчин Минейко Бекбулатов. 

Некоторые из таких закрепощенных немцев, потеряв надежду вернуться на родину, стремились, по крайней мере, обрести свободу. К числу таковых принадлежал и «немчин» Алиш. К 1597 году Алиш находился в Поволжье не менее 30 лет. Очевидно, что к этому времени он уже был мусульманином, в противном случае башкиры племени Гайна не включили бы его в свою родовую структуру.

Почему «немчин» бежал не в малолюдные волости центральной или южной Башкирии, а в сравнительно густозаселенную северную часть региона? Объясняется это тем, что в конце XVI века был учрежден официальный тракт из России в Сибирь - от Соли Камской на Верхотурье. Новая дорога проходила по пермским землям. Другие пути в Сибирь, а значит, и в Башкирию, были запрещены. Так, на старую Казанскую дорогу, которая проходила через Уфу, высылались дворянские станицы для препятствия передвижения населения в Сибирь. В этой ситуации для беглого крепостного более спокойным был маршрут, проходящий через северные земли.