Была прежде распространена такая «единица» измерения расстояния, как квартал: «Близко, всего два квартала пройти», – объясняли всезнающие бабушки приезжему. Но почему-то наши прежние архитекторы частенько выступали в качестве антикварталистов, ставя свои домики прямо поперёк улиц. В результате исчезали не только кварталы, но и короткие улицы. К счастью, тот отрезок улицы Аксакова, о котором речь пойдёт ниже, той печальной участи избежал, хотя прежде улица начиналась выше и самый первый её квартал «проглотил» комплекс зданий БГУ.

Если не погружаться в прошлое, то два этих квартала – от Валиди до Свердлова, можно пройти за несколько минут. Но нынче нас никто не торопит, поэтому, вспомнив Грибоедова («читай не так как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой»), прошествуем важно, озираясь по сторонам, и уже не по Аксакова, а по Аксаковской – от Большой Ильинской до Малой Казанской. Тем более что места эти история щедро поощрила своим вниманием, многие ныне всем известные люди обитали или бывали здесь. Впору было бы вешать мемориальные доски, вот только некуда. Ещё в 1939 году снесли доминанту двух этих кварталов – Никольскую церковь, бывшую в 1924-1933 годах кафедральным собором, то есть главным храмом епархии. В конце 60-х – начале 70-х на нечётной стороне улицы выросло несколько 5-этажек и большая 9-этажка. Совсем недавно настала очередь и остальных старых домиков.  В конце концов, вскоре рядом с новоделами здесь останется, возможно, всего лишь один дом позапрошлого века – на юго-восточном перекрёстке с Пушкинской, в который в своё время захаживал будущий вождь мирового пролетариата Владимир Ульянов. Бывал в доме и впоследствии не менее известный в мире юноша Рудик по фамилии Нуреев. Здесь же была квартира Марии Николаевны Елгаштиной (1873–1966) – руководителя кукольного театра и великолепного художника.  Но всё это позже, а пока…

А пока из длинного одноэтажного дома выбегает шустрый 10-летний мальчишка с ранцем и бежит вниз по Ильинской. По пути он умудряется запускать щепки-кораблики в апрельский ручей. И кто знает, может, он уже представляет себя стоящим на капитанском мостике. С огромными усами, разумеется. Ну кто в детстве не мечтал о морях и парусах… Впрочем, простите, флот дело серьёзное, начинать с опозданий на учёбу в гимназию никак нельзя! 

Многие, конечно, уже признали в мальчишке будущего штурмана Валериана Альбанова, книги которого о героической экспедиции на «Святой Анне» известны не только в России, но и переведены на английский и французский. Вот и дом № 6, в котором будущий полярник жил в начале 1890-х, сохранился. Улица тогда ещё только привыкала к новому названию – Аксаковская (она была названа так в 1891 г.).

И вот здесь у меня как виртуального экскурсовода возникла заминка: то ли вести вас по улице строго по возрастанию номеров, то ли в соответствии с эпохами. Остановлюсь, пожалуй, на чём-то среднем – всё равно большинства домов давно нет.

В первую очередь вспомню Николая Александровича Гурвича (1828–1914), общественного деятеля, врача, экономиста, историка и одного из основателей губернского музея (ныне Национальный музей РБ). И, как говаривали прежде, и прочая, и прочая, и прочая. Больше тридцати лет Гурвич редактировал неофициальную часть (т.е. ту, что без обязательных постановлений и т.п.) газеты «Уфимские губернские ведомости». 

Бедным человеком Гурвич не был, но дома в Уфе за шесть десятилетий своей жизни в городе так и не купил. Такой уж стиль жизни. Снимал Гурвич, ясное дело, не угол, а целый дом: в старости он с женой проживал на Аксаковской в доме № 31 (точнее, в одном из домов на усадьбе с таким номером), принадлежавшем Марии Рачинской (сама она с мужем жила в Богоявленске, нынешнем Красноусольске). 

В связке с Гурвичем сразу отмечу человека, также много сделавшего для появления в Уфе музея: владельцем красивого дома, когда-то стоявшего на северо-западном углу перекрёстка с Пушкинской, был Александр Андреевич Пекер (1821–1895).

В 33-м доме, но уже через много лет после смерти Гурвича, жил не менее легендарный человек, который вошёл в историю нашей страны и арабского Востока как Красный паша: Карим Абдрауфович Хакимов (1892–1938) – советский дипломат, первый полномочный представитель Советской России в арабских странах, внёсший огромный вклад в установление добрых отношений между молодой Советской Республикой и арабо-персидским миром.

Остановимся у дома под берёзками, № 35. Вот он, на фотографии. В начале прошлого века хозяйка Александра Куликова сдавала его семье молодого ветеринарного врача Н.Н. Фосса (1879–1949). Именно благодаря этому факту мы имеем несколько фотоснимков описываемого квартала дореволюционной улицы Аксаковской, ведь Николай Николаевич был грамотным фотолюбителем. Он вел переписку с редактором журнала «Фотограф-любитель» С.М. Прокудиным-Горским, который однажды даже напечатал его снимок. Добавлю, что Фосс сделал также десятки цветных слайдов по методу братьев Люмьер «Автохром», в том числе и на своей улице. И хотя его слайды датируются 1912 годом (дату можно увидеть на коробках из-под стеклянных пластин) и он не был первым, запечатлевшим Уфу в натуральных цветах (напомню, что Прокудин-Горский снимал наш город летом 1910 года), тем не менее он стал первым из тех, кто занимался цветной фотографией в Уфе. 

Виды Аксаковской на фотографиях Николая Николаевича нередки. Попали в его объектив и дома № 37 и 39 на углу с Пушкинской, в которых в 1920–1930-е годы у своих уфимских родственников гостил никому тогда ещё не известный Игорь Васильевич Курчатов. Но вот снимков самих соседей по улице в большом фотоархиве Фосса пока не обнаружено – ни Гурвича, ни Курчатовых. Зато в большом количестве на его фотокадрах – жена и сын. А вот на цветных слайдах нередки натюрморты, есть также внутренний вид комнаты, ныне больше похожий на обстановку некоего мемориального музея: венский стул, резные этажерки, шикарная люстра со свечами, фортепьяно с подсвечниками.

Интересно, какой инструмент стоял в доме Кузнецовых (№ 8), в котором в годы войны жила эвакуированная из Москвы Евгения Николаевна Орлова с дочерью Нонной? А что он там был, сомневаться не приходится: москвичи слыли народом музыкальным. К тому же у них останавливалась и вторая дочь, известная всей стране как Анюта в «Весёлых ребятах» и Стрелка в фильме «Волга-Волга» – Л.П. Орлова. 

…13 сентября 1941 года на сцене Большого зала Совнаркома на улице Пушкина уфимцы приветствовали Любовь Петровну Орлову. В белом платье, с орденом Ленина на груди всенародная любимица в те минуты заставила зрителей забыть о войне.

Но вернёмся к Фоссу. Особенно часто – и весной, и летом, и в стужу – в объектив Николая Николаевича попадала стоявшая на углу Аксаковской и Пушкинской Никольская церковь – главное украшение этих мест. Вроде бы история её коротка и потому изучена достаточно хорошо, но, как выясняется, некоторые моменты, связанные с её появлением на этом углу, гораздо интереснее, чем это представлено в архивных документах.

Всё началось, как ни странно, с фотографического заведения А. Петровой. Если кто помнит, два десятилетия назад в Музее имени Нестерова прошла выставка из фондов Государственного Эрмитажа «Географическое открытие Башкирии», на которой был выставлен преподнесённый императору в 1867 году фотоальбом с видами Уфы. Так вот, на всех снимках была надпись: «Фот. А. Петровой въ УфЪ». Долгое время никто не знал, где находилось это фотозаведение, и даже как «расшифровывается» буква А перед фамилией хозяйки. Но вот благодаря поискам В.Н. Макаровой и Т.В. Тарасовой в исповедальных книгах Спасской церкви нужные записи обнаружены: выяснилось, что хозяйку заведения звали Александрой Дмитриевной. Цитата из № 37 «Уфимских губернских ведомостей» за 1866 г.: «От фотографии г-жи Петровой (на углу улиц Почтамтской и Каретной в доме г. Петрова). В течение нынешнего лета изготовлено фотографиею значительная коллекция видов города Уфы…». Да, чуть не забыл: Каретная в 1891-м стала Аксаковской, а Почтамтскую вместе с Голубиной в 1899-м назовут Пушкинской (вспомните-ка годы жизни писателей – вот вам и причина переименования). А ещё на месте фотоателье Петровой в мае 1876 г. начали строить Никольскую церковь, причём планом 1819 г. храм на этом месте не отмечен. Похоже, что фотодом вместе со всеми объективами, стеклянными негативами и копфгальтерами (держателями головы) попросту сгорел. Вероятно, именно поэтому информации о фотографии А. Петровой в последующие годы мы больше нигде не встречаем. 

Церковь в честь Святителя Николая строилась на земле и на пожертвования мещанина Гурьева, освятили её в 1882 году. В 1924-м по причине захвата обновленцами Воскресенского собора она стала кафедральным собором, т.е. главным храмом епархии, но уже в 1933-м церковь закрыли, а здание передали сначала аэроклубу, затем – «Союзкинопрокату». А ещё через шесть лет и вовсе снесли, объясняя это тем, что рядом выстроили школу (нынешняя № 45). И осталась Никольская церковь только на открытках и фотографиях ветеринарного врача Фосса – осенних, зимних, летних, чёрно-белых и цветных. И даже на сделанной в тот самый майский день 1912 года, когда на черёмуховый цвет пал белый-белый снег…

Уже после войны на месте церкви выросло солидное здание, в котором разместилось одно из подразделений МВД, но затем его передали издательствам республиканских газет: получился своего рода первый Дом печати республики. Новое здание заняло заметно больше земли, чем церковь, поэтому почти впритык к нему оказался бывший дом Иосифа Верниковского, католика и одного из инициаторов постройки каплицы на Ново-Ивановском кладбище. В Уфе вместе с отцом и другими родственниками, сосланными сюда после восстания в Польше, он оказался в 1830 году. Сын Иосифа Антоновича, городской ветеринарный врач Александр Верниковский (1867–1928), в 1912-м становится гласным (т.е. депутатом) Уфимской городской думы, а в 1914-м – городским головой и гласным губернского земства. 

Александр Иосифович и его жена держали в Уфе частную мужскую гимназию, которая занимала второй и третий этажи дома Е.А. Поносовой-Молло по улице Центральной (ныне Ленина, 20). По каким-то причинам хозяйками гимназии указывались Любовь Николаевна Верниковская и Вера Фёдоровна Ница («частная гимназия Верниковской-Ница»). В конце декабря 1918 года, перед возвращением красных в Уфу, Верниковские уехали в Сибирь. Тем не менее в 20-е Александр Иосифович как ни в чём не бывало работает в Уфе, да ещё на ответственном посту. Это кажущееся невероятным событие имело вполне милое объяснение: его свояк, приятель и близкий по духу человек Николай Брюханов служил в Москве Народным комиссаром продовольствия РСФСР. Они даже жили в одном доме, приобретённом у наследников А.А. Пекера (на углу Аксаковской и Пушкинской).

Рядом с пекеровским стояли очень похожие друг на друга и богато украшенные резьбой дома (в советское время № 47 и 49). В одном из них снимал квартиру писатель П.И. Добротворский: «Живу на Аксаковской, во флигеле Ярчевских», – писал он в 1901 г. коллеге по перу В.В. Брусянину. В 1891 г. у Добротворского останавливался Владимир Галактионович Короленко, собиравший тогда материалы о пугачёвцах. Впрочем, визит тот не был слишком плодотворным для писателя – с материалами ему не смог помочь даже сам легендарный Н.А. Гурвич. 

А на месте общежития, что находится ближе к Свердлова, когда-то стоял дом, хозяин которого некоторым образом был связан с Булгаковыми, теми самыми, что «дали» название селу под Уфой. Среди крепостных Петра Ивановича Булгакова было семейство Тимашевских. Скорее всего, Булгаковы приобрели эту семью у дворян Тимашевых, с которыми, кстати, состояли в родстве. Отсюда, как понимаете, и фамилия. Главу семьи звали Исааком, в 1842 году в возрасте двадцати лет получил вольную от своего помещика Булгакова его сын Орест. Теперь сложите всё вместе, узнаёте? Орест Исаакович Тимашевский (1822–1866) – русский художник, живописец исторического и бытового жанра, академик живописи. 

«И при чём тут Аксаковская улица?» – спросите вы. А вот при чём. Одним из жителей этого отрезка улицы был другой Тимашевский, и тоже художник. Менее известный, но вполне популярный в рамках нашего города: «Был тогда в Уфе художник – Тимашевский. Портреты писал. Деревянные. Его в городе уважали. Художник тогда был в Уфе в диковинку. Он идёт по улице, а на него пальцами указывают: «Тимашевский идёт! Смотрите, вот он!» – рассказывал своему биографу Сергею Дурылину наш великий земляк Михаил Васильевич Нестеров о временах своего детства, т.е. о конце 1860-х годов. А ещё С.Н. Дурылин в книге «Нестеров. Жизнь и творчество» пишет, что уфимский портретист Матвей Тимашевский в 1853 году «удостоен Академией художеств звания неклассного [т.е. свободного, не имеющего чина. – А.Ч.] художника за написанный с натуры портрет». В Ревизской сказке 1850 года читаем запись от 15 октября: «Оренбургской губернии г. Уфы Матвей Исаков Тимашевский, 32 г., уволенный от услуг г. Булгаковых, причислен по указу Оренбургской казённой палаты от 9 марта 1846 г. Жена Анна Иванова, 22 г.». Так что Матвей Тимашевский (1818–1883) – это старший брат Ореста…

Но вернёмся на другую сторону, «церковную». В 1911-м в небольшом домишке здесь жил купец Нурмухамет Габдулвалиевич Булгаков, один из «бр. Булгаковых» – владельцев номеров (гостиницы) на соседней Малой Казанской улице. А два дома на угловой усадьбе Аксаковской и Малой Казанской принадлежали супругам Бонье – Сергею Ивановичу и Ольге Николаевне. Позже один из этих домов числился за их сыном – Николаем Сергеевичем, членом Уфимской земской управы и помощником уфимско-златоустовского предводителя дворянства, а соседний, собственно угловой дом принадлежал их внучке – А.Н. Богданович (для самых продвинутых: муж Анны Николаевны Михаил Петрович ни к губернатору Н.М. Богдановичу, ни к вице-губернатору с такой же фамилией никакого отношения не имел, разве что их связывали очень дальние родственные связи). 

Остаётся сказать, почему гласные Уфимской городской думы в честь столетия нашего выдающегося земляка С.Т. Аксакова дали его имя именно этой улице. После постройки железной дороги приехавшие попадали в город как раз по улице Каретной, вот и решено было дать ей имя известного всей России писателя. Против этого, кстати, позже резко возражал Н.А. Гурвич, настаивавший на том, чтобы «перенести» имя Аксакова на улицу, на которой Сергей Тимофеевич родился, хотя к тому времени та уже именовалась Пушкинской. Но, как видите, PR-подход оказался сильнее чисто краеведческого, и улица продолжает носить имя Аксакова. Хотя въезд в город давным-давно и устроен в другом месте.