|
РУБРИКА "То время"«Искусство - не краеведческий музей» Но без краеведения нет истории искусства...
И тут я хочу поделиться нечаянной радостью. Во время отпуска в русском Баден-Бадене (как именуют иногда Кисловодск) директор удивительного театра-музея «Благодать» Валентина Имтосими воскликнула: «О, вы из Уфы! Я влюбилась в ваш город еще в 87-м, побывав в Оперном театре и познакомившись с краеведами, музейщиками, общественниками, хранящими память о Федоре Шаляпине. У вас интеллигентный город...»Я приятно удивилась. Сразу вспомнилась Галина Александровна Бельская, благодаря которой имя великого артиста вернулось в летопись Уфы и зазвучало родными нотками, но сегодня молодому поколению уфимцев ее имя, увы, уже малоизвестно. С Бельской мы познакомились в редакции «Вечерки» - 315-й комнате Дома печати. Фанатично погруженная в краеведение Тамара Нефедова, работавшая в соседнем кабинете за стенкой, заглянула к нам с вопросом: «Вы на месте? Я сейчас к вам гостью приведу». Мы с Рашидой Красновой (Рашида тогда была обозревателем по науке, но знала Уфу лучше иных краеведов и профессиональных историков) переглянулись и приготовились потерять пару часов драгоценного времени, догадываясь, что Тамара представит нам интересного человека - с другими она дружбу не водила. Так оно и вышло. Гостья оказалась блондинкой с открытым, улыбчивым лицом, ее привлекательную внешность дополнял внутренний эмоциональный порыв, и мы ждали сенсацию…Галина Александровна Бельская стала другом всех редакций! Отказать ей в публикации очередной заметки про гениального баса никто не смел. А если кто-то из ответсекретарей пытался возражать: мол, только в прошлом номере информацию о Шаляпине печатали, тут же замолкал, понимая, что придется иметь дело с самой Бельской, перед обаянием которой трудно устоять. Вспомнился и курьезный случай. В начале 90-х в стране бесчинствовали малиновые пиджаки с толстыми цепями на бычьих шеях - братки. Появились оные и в Уфе, а один - почему-то по кличке Шаляпин. Криминальный авторитет попал в милицейские сводки - чем воспользовались газетчики и написали об инциденте. И вот в Дом печати является качок в спортивном костюме и, заглядывая в кабинеты журналистов, угрожающе спрашивает «Кто тут про Шаляпина пишет?!» Специализировавшиеся на криминальной тематике корреспонденты на всякий случай попрятались, а на ринг с бандюганом откуда ни возьмись выплыла Бельская: «Я пишу про Федора Шаляпина», - гордо сообщила незнакомцу очаровательная Галина Александровна. Смерив ее пренебрежительным взглядом, качок удалился. А мы долго смеялись, восхищаясь бесхитростностью внештатного автора. Продолжали мы с ней дружить и перебравшись на седьмой этаж Дома печати, где двадцать лет потом обитала наша редакция журнала «Уфа» и газеты «Уфимские ведомости». Нашлись общие знакомые по Агрегатному заводу, где она проработала полвека. Галина Александровна гордилась корнями своего обожаемого мужа Юрия Андреевича Бельского, восходящими к крепкому просвещенному роду, и немного, как мне казалось, смущалась из-за того, что сама родилась не в Уфе, а в небольшом городке Ядринске в Чувашии. Ее деда с бабушкой после революции сослали в Башкирию, и они осели в Бирске. В Уфу пятилетняя Галочка Листова приехала с мамой и сестренкой Руфиной в 37-м году прошлого века. Приехали к маминой сестре - Любови Зиминой-Ломакиной, служившей в Уфимском ТЮЗе. Жизнь артистов провинциальных театров никогда не была легкой, а уж в предвоенные годы особенно: супруги Ломакины вынуждены были кочевать по городам и весям, предлагавшим им более выгодные контракты. Листовы остановились сначала в доме, где снимала угол тетя Люба с мужем. Анна Васильевна, и сама замечательная певунья (в юности пела в церковном хоре), не лишенная артистизма, глядя на мытарства Любаши, запрещала дочерям даже мечтать о сцене. Сама она, как хороший бухгалтер, быстро нашла работу: ее приняли в контору «ЮжУралЛес» на Аксакова, 93, там же на цокольном этаже дома дали комнату. Галина пошла в первый класс, а Руфина оставалась дома одна и по весне пускала бумажные кораблики из школьной тетрадки сестры, прямо лежа на кровати - пол их комнатушки заливала талая вода. Вскоре семья перебралась в освободившуюся квартиру на втором этаже и потопы прекратились. В годы войны романтичная Галя читала в госпитале стихи раненым, заранее готовя сюрпризы: то пойманную на улице бабочку в палате выпустит, то раздаст свои детские рисунки с пожеланиями. Но самым долгожданным событием для сестренок Листовых стали походы в Уфимский ТЮЗ, располагавшийся тогда на углу Ленина и Революционной в здании нынешнего авиационного техникума, который, кстати, потом и окончит Галина. Однажды тетя с мужем не вернулись из гастрольной поездки в Чимкент - там им предложили работу в драматическом театре. Девочки очень скучали по уехавшим родственникам, но визиты в театр не прекратили, вирус Мельпомены засел в них крепко. Неслучайно и на Агрегатном заводе, где в годы войны практически ребенком Галина встала к токарному станку, а после учебы вернулась в коллектив дипломированным специалистом, она постоянно что-то придумывала и режиссировала. В драмкружок «Авангард», которым руководил Михаил Кондратьев, бежала как на работу во вторую смену. Там же встретила своих лучших друзей: от ныне здравствующей Миляуши Галеевны Муртазиной, профессора Академии искусств (а тогда просто певуньи Милы) до рыцаря своего сердца - Юрия Бельского. Они оказались «одного поля ягодой» - увлеченные искусством, театром, книгами, историей родного края. Старались не пропускать премьерные спектакли в Оперном театре и Русдраме, концерты в филармонии. Вместе играли в драмкружке. Юрий к тому же был отменным фотографом, в редакции многотиражки - незаменимый человек, в редколлегию входила и принципиальная Галина. Но все когда-нибудь кончается, вышли на пенсию и Бельские. Но от безделья не скучали. Юрий Андреевич погрузился в съемки фильмов о родном заводе, а Галину Александровну затянуло краеведение - шаляпинская тема. Профессор Академии искусств Рустам Губайдуллин вспомнил, как в конце 90-х годов супруги Бельские вызвались записать на свою любительскую камеру Вечер старинного романса в Башгосфилармонии, поставленный режиссером БГТОиБ Рустэмом Галеевым и пианистом-концертмейстером Аркадием Минковым - тогда цифровые камеры еще не появились, да и пленочные были редкостью. И так Бельские поступали очень часто, продвигая и популяризируя музыкальную и театральную культуру.Помню, как радовалась Галина Александровна первому выпуску возрожденной нами газеты, ведь именно из архивных номеров «Уфимских губернских ведомостей» выискивала она ценную информацию о культурной жизни города и уникальных людях. А найдя какую-то стоящую зацепку, радовалась, словно выигрышу в лотерею. Исследовательской ее особенностью была дотошность . Что греха таить, иные краеведы беззастенчиво оперируют непроверенными или «чужими» фактами, нередко вкрадываются ошибки, а потом еще и тиражируются в компилятивных публикациях. Бельская о таком и думать не смела! Шла своим путем к заветной цели: открыть в Уфе Шаляпинский культурный центр, а потом и дом-музей.Со своими идеями стучалась в чиновничьи кабинеты, искренне надеясь на понимание, щедро делилась собираемыми по крупицам фактами с теми, кто готов был, по крайней мере, ее выслушать. Но чаще от нее отмахивались: большинство обитателей начальственных кабинетов оказывались далеки от шаляпинской темы и даже чиновники от культуры не считали вопрос приоритетным. Кто-то и вовсе воспринимал ее странноватой. И она это понимала и даже иногда подыгрывала: актриса - еще та! Из архивов «Уфимских ведомостей» ей удалось выудить информацию о блистательной пианистке Вере Тимановой, ученице Рубинштейна и Листа, ей рукоплескал весь мир, ею восхищались Федор Шаляпин и Петр Чайковский. А расследование Бельской началось с номера «Уфимских губернских ведомостей» за 1896 год, где была статья о выступлении уже прославившейся Веры Тимановой в родной Уфе. Выяснилось, что Верино детство прошло в деревне Подымалово в имении бабушки, отец, губернатор Оренбургской губернии, рано умер от чахотки, оставив жену с четырьмя малолетними дочерьми. Старшая Вера сызмальства проявляла способности к музыке: сначала училась у местных педагогов из сосланных сюда поляков.«В Уфе был очень хороший преподаватель, у которого я занималась три года. Десяти лет состоялся мой первый концерт, объявление о нем произвело в городе целую сенсацию. Билеты раскупались нарасхват, и я заработала мою первую тысячу рублей. Играла концерт Моцарта с оркестром и несколько пьес одна. Успех был полный, - написала потом Вера Тиманова в своих воспоминаниях. - Если бы не случайная поддержка богача И.Ф. Базилевского, я не видела бы ни консерватории, ни заграницы».Иван Федорович Базилевский, как известно, вошел в историю Уфы как едва ли не главный меценат: жертвовал на строительство театра, Мариинской гимназии, сельских школ, пансиона, приюта, церквей, помогал обедневшим семьям. Дал он и деньги для отправки Веры Тимановой в Санкт-Петербургскую консерваторию, откуда и началось ее триумфальное шествие по всему миру. Узнав об этом факте, Галина Александровна установила контакты с питерской консерваторией, где нашлись другие любопытные свидетельства о знаменитой пианистке. 21 февраля 1895 года в Петербурге состоялся концерт Веры Тимановой с участием Федора Шаляпина. После революции Тиманова лишилась всего и умерла в блокадном Ленинграде в 1942 году. Галина Александровна разыскала братскую могилу на Пискаревском кладбище, где она похоронена. Помню, с какими горящими глазами, совершенно счастливая Бельская пришла в мой кабинет: «Представляете, Тиманова родилась в Уфе!» Признаться, судьба великой пианистки меня в тот момент мало волновала, но восторг Бельской я поддержала: в газете опубликовали статью о легендарной землячке. Галина Александровна, получив свежеотпечатанные номера «Уфимских ведомостей» с долгожданной статьей, уходила из редакции абсолютно счастливой - словно у этой немолодой уже дамы и не было иных забот. Она была искренне признательна каждому, кто ее поддерживал, оказывал ей содействие. А Бориса Яковлевича Торика - оперного певца и художника, одного из первооткрывателей имени Шаляпина в Уфе, просто боготворила. Что, в принципе, справедливо: за шаляпинскую тему в Уфе раньше Торика основательно взялись только супруги. Георгий Федорович и Зинаида Ивановна Гудковы - признанные лидеры нашего постсоветского краеведения - оставили в дар Уфе книги и многочисленные публикации. Но и вклад Бориса Торика в нашу «шопениаду» огромен, хотя сегодня и о нем мало кто из уфимцев знает, не считая заядлых театралов. На сцене БТОиБ он спел более 60 партий, включая «шаляпинский» репертуар. И если Федор Шаляпин сам себя искусно гримировал перед выступлением, то Борис Торик погружался в образ своего героя благодаря оригинальному костюму, который сам же изобретал. А какие выразительные характерные рисунки публиковал в местных газетах Борис Яковлевич! Выставки с коллекциями его картин и сегодня собирают залы галерей. Как художник-сценограф оформил в Уфе свыше 100 спектаклей. Успешно сотрудничал с легендарным нашим танцмейстером Файзи Гаскаровым, придумывая костюмы для «Северных амуров». И те укоренившиеся в башкирском костюме шапки, с развевающимися при прыжках лисьими хвостами - придумка Торика, против которой выступали некоторые театральные художники. Но Борис Яковлевич тогда произнес фразу, которую мне захотелось взять в заголовок: «Искусство - не краеведческий музей!» Ничуть не возражая Торику, рискну лишь ее дополнить: краеведение - все же очень важный компонент культуры. А многочисленные проекты и благие дела, оставшиеся нам в наследство от Гудковых, Торика, Бельской, лишь подтверждают важность бескорыстного служения Уфе, краеведению и истории. Кроме нескончаемого поиска следов Шаляпина по всему миру, Галина Александровна умудрялась попутно помогать юным дарованиям. Так в поле ее внимания попала талантливая выпускница нашего Специального музыкального колледжа Наташа Кадырова. Бельская увидела в ней юную Веру Тиманову. Себя вообразить меценатом Базилевским не имела возможности, но план поддержки у нее созрел. В Париже как раз проходил международный конкурс пианистов, куда Кадыровой рекомендовали поехать. Галина Александровна обратилась в мэрию и поездку профинансировал Общественный фонд развития города. Наталья тогда успешно выступила на конкурсе, получив приглашение на учебу в Парижской консерватории. Там теперь и живет наша землячка, приезжавшая, кстати сказать, с сольным концертом в Уфу в феврале 2010 года, когда, к сожалению, Галины Александровны уже не было. Тот отъезд Наташи из Уфы на парижский конкурс хорошо запомнила другая соратница Бельской - Лариса Петровна Черникова, кандидат исторических наук, живущая сегодня в Москве и работающая в Институте востоковедения РАН. С 1998 года семь лет по направлению Башгосуниверситета изучала она историю российской эмиграции в Шанхае и Харбине. Познакомившись с Ларисой, Бельская надавала ей задания по розыску в Китае шаляпинских следов. Черникова блестяще справлялась, но поручений только прибавлялось и перечить Бельской было невозможно. Много чего любопытного не только о пребывании Шаляпина, но и потомков Сергея Аксакова в Китае удалось тогда обнаружить.Как-то Лариса Петровна привезла в Уфу портрет Шаляпина с концерта в Шанхае, напечатанный на обложке китайского журнала «Эпоха». Галина Александровна ликовала, а уже на следующий день встал вопрос об отправке этого снимка в Москву в Межрегиональный Шаляпинский центр. Черникова сдалась, но с одним условием: редкий артефакт необходимо сопроводить информацией о Бельской и Черниковой. Однако буквально через несколько дней в Москве фотографию опубликовали без всяких ссылок на авторство. Лариса Петровна не смолчала: позвонила в Москву в Шаляпинский центр. Там конфуз признали, а Уфимский центр зауважали еще больше: таких боевых и принципиальных следопытов еще поискать! Кстати сказать, переехав в столицу, Лариса Петровна стала тесно сотрудничать с Межрегиональным Шаляпинским центром, входит в его правление. Говорить о Бельской она готова часами, настолько глубокий след оставила Галина Александровна в ее судьбе. В своей общественной деятельности она не просто воссоздавала традиции меценатства прошлых веков, но и сама им следовала, знакомя людей, подсказывая необходимые контакты, варианты решения тех или иных проблем. Особым предметом ее заботы были талантливые дети. Благодаря Бельской появились новые творческие конкурсы и фестивали, в школах и библиотеках «шаляпинские чтения» стали регулярными. И не только Наташе Кадыровой помогла Бельская, а еще многим другим ребятам, получившим с ее легкой руки счастливый билет в мир искусства. А тогда Черникова и Кадырова уезжали из Уфы в Москву одним поездом. Галина Александровна пришла их провожать: поднялась в купе, познакомила одну с другой, обняла каждую, а поезд уже трогался. Прыгать с подножки Галина Александровна не решилась, но не растерялась - призвала стоящих на перроне студентов: «Мальчишки, помогите мне сойти!» И грациозно шагнула на платформу. Такой очаровательной и неповторимой она и запомнилась Ларисе Черниковой и ее родителям, искренне тогда изумившимся: «Ах, какая женщина!»Возвращаясь же к сотрудничеству Бельской с Ториком и вкладу Бориса Яковлевича в «шаляпиниаду», хочу напомнить: первую мемориальную табличку на здании Института искусств (бывшее Дворянское собрание, где и состоялся исторический дебют) пробил именно он! И Бельскую на руководство Уфимским центром рекомендовал тоже он. Три года отмахивались в обкоме партии от требования интеллигенции установить памятную доску в честь Федора Шаляпина, для которого Уфа стала колыбелью и отправной точкой в восхождении на Олимп. О хитрых ходах Торика вокруг партийных крючкотворцев можно написать целый детектив. Ему удалось главное: долгожданная табличка появилась и на ее открытие в 1967 году приехала из Москвы дочь великого баса - актриса театра Моссовета Ирина Федоровна Шаляпина. В компании краеведов московская гостья побывала у старожила Уфы Константина Горюхина, приятеля Федора Шаляпина по Земской управе. Они не только вместе служили в управе, но и в баню вместе ходили, и по Белой в лодке плавали. Константин Иванович тогда показал дома на Труниловской и Ханыковской, где снимал комнаты молодой Шаляпин. Тот приезд Ирины Федоровны стал знаковым: секретарь обкома Зия Нуриев, узнав о шаляпинском дебюте в Уфе, торжествовал: «Это же здорово, товарищи!» Однако предусмотрительные идеологи не спешили выполнять поручение босса: реакция ЦК партии на реабилитацию «врага народа», каковым еще формально оставался Федор Шаляпин с 1927 года, могла обернуться проблемами. Но упорные уфимцы не отступали от задуманного: в годы перестройки поднялась новая волна активности среди интеллигенции, театралов. Пробил звездный час Галины Бельской! В 1990 году музыкальная общественность Уфы начала готовиться к 100-летию дебюта Шаляпина в Уфе. На заседании Республиканского общества краеведов Галину Бельскую, успевшую к тому времени со многими в богемных и интеллектуальных кругах перезнакомиться, избрали председателем Шаляпинского центра. Вместе с Радиком Гареевым (директором БГТОиБ) придумали Шаляпинский фестиваль. К осуществлению этого грандиозного проекта потом подключился и Валерий Платонов, назначенный главным дирижером Оперного театра. Бельскую командировали в Москву и Казань - набираться опыта и устанавливать связи. И Галина Александровна с этого момента развернула такую бурную деятельность, что о ней узнали все шаляпиноведы России и мира. Упорство Бельской и ее соратников возымело эффект: в марте 1996 года вышло Постановление Кабинета министров РБ о создании в Уфе Дома-музея Федора Шаляпина. И здесь, думаю, уместно привести цитату самого Шаляпина из его известной автобиографической книги: «Жил я на хлебах у прачки, в большом доме, прилепившемся на крутом обрыве реки Белой. Этот дом, уснащенный пристройками и флигелями, был, точно банка с икрой, набит театральными плотниками, рабочими, лакеями из ресторанов - беднотой, искавшей счастье в пьянстве… Жил я… в маленькой и грязной подвальной комнате, окно которой выходило прямо на тротуар. На моем горизонте мелькали ноги прохожих и разгуливали озабоченные куры. Кровать мне заменяли деревянные козлы, на которых был постелен старый жидкий матрац, набитый не то соломой, не то сеном. Белья постельного что-то не припомню, но одеяло, из пестрых лоскутков сшитое, точно было. В углу комнаты на стене висело кривое зеркальце, и все оно засижено мухами».Как в свое время Гудковым рассказала местная жительница Людмила Степанова-Еникеева, ее отец, уроженец Уфы 1849 года рождения, слушал молодого Шаляпина, выходившего распеваться на крутой обрыв Белой. Разносился его могучий голос иногда и в ночи, когда он с друзьями устраивал катания на лодке. Скрашивала его бедственный быт в особняке на Труниловской, 6 влюбленная в него дочь прачки, подкармливая писчего Земской управы вкуснейшими котлетами - о чем он позже напишет в своей книге воспоминаний, а также расскажет о срочном бегстве от жениха той самой девицы - пришлось перебраться на другую квартиру на Ханыковскую, 1 (Гоголя, 1). Об этих домах, где квартировал Шаляпин (а первоначально на очень короткое время он снял угол на Уральском проспекте - бульвар Ибрагимова, тот дом давно снесен), после встречи Ирины Шаляпиной в Уфе с Горюхиным не написал только ленивый. Но путаницы от этого меньше не стало. Самое продолжительное время Шаляпин обитал как раз в описанном в «Воспоминаниях» доме у Труниловского оврага. К сожалению, в ряд публикаций краеведов вкралась ошибка: побег певца от ревнивца связали с домом на Ханыковской (Гоголя, 1) - эта неточность, увы, продолжает тиражироваться. А тот самый дом на Труниловской (Павлуновского,6) спешно снесли по личному указанию секретаря обкома Шакирова, сменившего лояльного к искусству Нуриева. Обковцев напугала активность интеллигенции, настаивающей на открытии в Уфе музея Шаляпина. Конечно же, дом на некогда мощеной Труниловской улице вполне мог бы попасть в туристические маршруты. Не случилось.На той старейшей улице жил и Геннадий Шуршин, 1937 года рождения, ставший достаточно известным художником-графиком. Он и сделал этот карандашный рисунок Шаляпинского дома. Выпал подарок судьбы и мне: в детстве доводилось в нем бывать, поскольку до конца 70-х годов дом принадлежал моему двоюродному дедушке М.Я. Яппарову, а после его смерти был продан. Запомнился большой сад и двор. После войны дед отделил заднюю часть усадьбы в отдельное домовладение для вышедшей замуж дочери - молодая семья вскоре свой участок продала - именно на нем сегодня возведен несколько несуразный коттедж, а сам исторический дом 1890 года постройки снесен.Поэтому единственным аутентичным местом пребывания Шаляпина в Уфе остается дом на Гоголя, 1, где вряд ли удастся разместить музей. Однако и намерение инициаторов открыть Музей забытых имен по соседству с Музеем Альбанова на улице Сверлова вполне устраивает активистов-шаляпинцев, как заверила меня преемница Галины Бельской - Елена Замрий. Будем надеяться, что к 150-летию Федора Шаляпина, который будет отмечаться в 2023 году, в Уфе появится долгожданный музей.
Галина ИШМУХАМЕТОВА |
|
|