 |
СОБЫТИЕ МЕСЯЦА Ташкент становится ближе В октябре в Уфе пройдут Дни Ташкента – такая договоренность была достигнута во вр... |
|
|
№9 (250) Сентябрь 2022 г. 
РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:
|
 |
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
||
 |
 |
|||
 |
 |
 |
 |
|
Повод для публикации у меня в этот раз вполне позитивный. Глава республики, открывая музей в Шульган-Таше, заявил о создании Евразийского музея кочевых цивилизаций в Чишминском районе. Звучит планетарно и многообещающе. «Такой музей нужен в Башкирии. Перед его созданием нужна основательная академическая работа по изучению этих памятников. Памятники живут, когда они изучаются, сам процесс придает новую жизнь. Очень интересно будет протопировать мавзолеи. Нужно лучше узнать, когда они построены. Понятно, что очень важная и интересная тема. Русь - это деревянные города, от которых ничего не осталось, так же как и от кочевников, которые жили в степях. Я думаю, мы найдем какие-то решения, чтобы сделать этот музей академическим и интересным для посетителей», - заявил вице-президент Российской академии наук, директор Института археологии РАН, академик Николай Макаров на торжественной церемонии в Шульган-Таше.
Не представляя пока в полной мере масштабов проекта, радуюсь уже тому, что в него включено создание комплекса мавзолеев Хусейн-бека на старинном кладбище Акзират и Тура-хана у соседней деревни Терма. Каждое лето стараюсь побывать в этих благословенных местах и замечаю, как страдают от невеж-вандалов доставшиеся нам от предков памятники истории. Но в последние годы в этом моем летнем маршруте появилось и старое кладбище в Кляшево. В августе 2019 года, накануне 100-летия народного поэта Мустая Карима, отправилась в его родную деревню за неизвестными или забытыми фактами родословной Каримовых.
Первым делом хотелось побывать на могиле Старшей матери поэта - Минниямал, и я заранее начала искать проводника, который бы показал место ее погребения. Но, увы, таковых не нашлось: все, знавшие ее могилу, давно умерли. Расспрашивая старожилов села - в какие годы где хоронили кляшевцев - поняла, что Старшая мать поэта, как и другие предки, упокоилась на старинном кладбище у дороги на Арово, где захоронения прекратили еще в 30-х годах прошлого века. Поэтому там даже калитки нет, чтобы зайти. Да и не принято было раньше у мусульман, включая башкир и татар, навещать могилы близких. Тогда мы с сопровождавшей меня библиотекаршей нашли все же лазейку в заборе и оказались на заброшенном погосте. И тут-то нас и ждала сенсация: среди травы то там, то сям выступали надгробные плиты со старинной вязью, напоминающие камни Акзирата. Что совсем не удивительно - от Кляшево до мавзолея Хусейн-бека, первого исламского миссионера, пришедшего в наши края со своими сподвижниками, рукой подать!
А что мы знаем о Хусейн-беке? Выходец из Туркестана, получив мусульманское образование, прибыл на землю башкир в XIV веке с особой миссией - обратить язычников в ислам. Ряд историков утверждает, что магометанская религия уже исповедовалась в Волжской Булгарии (которой башкирские племена платили дань, формально находясь под ее покровительством), однако все же в степи преобладало язычество (в том числе и шаманизм), требовались авторитетные богословы, способные увлечь магометанской верой целые племена и народы. Хусейн-беку и пришедшим с ним сахабам миссия удалась: они стали почитаемыми проповедниками, а на землях башкир стремительно росли мечети. Вот и на территории современного Чишминского района их возводилось множество. Как вспоминают старожилы, в одном только Кляшево действовало семь, куда пять раз в сутки в любую погоду спешили сельчане на молитву. И спустя века очевидно: ислам помог тюркам, включая башкир, сохранить свою национальную идентичность, а некогда общий для кочевников Небесный Бог Тенгри остался лишь в богатом литературном наследии.
Легендарный миссионер Хусейн-бек предположительно умер в 1341 - 1342 году. Захоронили его с почестями на старинном кладбище, сегодня известном нам как Акзират, в 30 километрах от Уфы. Кто же воздвиг этот мавзолей, аналогичный тем, что встречаются и поныне в странах Востока? Опять-таки по дошедшей до нас легенде, кэшэнэ (усыпальница) возвели по приказу Тамерлана, войска которого, следуя по Великому шелковому пути, якобы побывали и на землях башкир. Исследователи утверждают, что памятный камень, прославляющий Хусейн-бека, привезли с Востока на 12 волах. А надпись на плите гласила: «Да будет милосердие Бога покойному Хаджи-Хусейн-беку, сыну Гумар-бека из рода Тарасов, из земли Туркестана. Господи, Боже мой, не оставь его твоей милостью! Хусейн-бек, сын Гумар-бека, умер в 744 году Хижри (в 1366 году по миляди) имеет от роду 76 лет. Внемлите, правоверные». С тех пор могила первого исламского проповедника стала местом поклонения и коллективных молитв в дни мусульманских праздников - особенно в Рамадан и Курбан-байрам. Сохранившиеся надгробные камни Акзирата очень похожи на плиты другого древнего кладбища в Дербенте, где мне довелось дважды побывать и услышать любопытные истории из уст замечательных экскурсоводов. «Исламский почерк» памятников архитектуры перекидывает мосты из нашей современности в далекие эпохи и континенты. Ученые, изучающие надгробия старинных кладбищ в различных регионах России (многие из обнаруженных в Чишминском районе Башкирии), причисляют их к памятникам археологии времен Волжской Булгарии, а сами камни с витиеватыми рисунками надписей называют «булгарскими (болгарскими)». Кстати сказать, упоминание о наших плитах я обнаружила в книге «Очерки истории и культуры» 1987 года, выпущенной еще Академией наук СССР под редакцией доктора исторических наук Федорова-Давыдова, в статье Д.Г. Мухаметшина и Ф.С. Хакимзянова. В последние годы встречается достаточно много публикаций по этой теме В.М. Усманова из Академии наук Татарстана. Как оказалось, Венер Мударисович - наш земляк, уроженец Стерлибашевского района, неоднократно выступавший на академических конференциях со своими изысканиями по эпиграфическим памятникам, обнаруженным в том числе и в Башкирии. Будем надеяться, что с появлением у нас музейного комплекса исследованиям в данной области придадут должное внимание, а также организуют захватывающие по своему содержанию экскурсии, ради которых сюда станут приезжать туристы из других регионов.
Пока же у нас так и не прижился заявленный еще несколько лет назад маршрут по мусульманским святыням, первоначально предполагавший как раз посещение мавзолеев и старинных мечетей в Чишминском районе. С учетом близости этих памятников к Уфе, безусловно, можно рассчитывать на приток экскурсионных гостей. А развивая мечту дальше, говорить о продлении маршрута в Учалинский район, Челябинскую область, где также сохранились мусульманские святыни, связанные с именами башкирских просветителей. Например, шейха Зайнуллы Расулева, именем которого названа крупнейшая в Дагестане мечеть, но, увы, не у нас. Напомню, в созданном им медресе «Расулия» преподавали лучшие учителя, включая светские дисциплины. В 1913 году там обучалось 240 шакирдов. Как написал позже французский исламовед Александр Беннигсен, «среди всех академических учебных заведений мусульманского мира того времени медресе «Расулия» являлось лучшим по уровню и качеству образования». А академик-востоковед Василий Бартольд назвал Расулева духовным королем своего народа.
Ислам прочно вошел в сознание и быт чишминцев, сформировал не только обычаи и традиции, но и характеры, судьбы людей, приучая их к добродетели и смирению. В Кляшево родился и другой, ныне забытый обществом, один из самых образованных исламских просветителей России, открывший в Уфе медресе «Галия», написавший «Философию ислама» Зия Камали (Парвазетдин Ямалетдинович Камалетдинов). Он получил благодаря финансовой помощи богатых земляков блестящее богословское и светское образование. Знал арабский, английский, французский языки, стремился охватить учебой всю молодежь из числа башкир и татар. А путь его к просвещению начался в родном Кляшево с медресе, которое построил зажиточный крестьянин Каюм Хаджа Кабиров. Но сегодня в Кляшево нет никаких памятных знаков о своих первых просветителях, не считая скромной экспозиции о Зие Камали в школьном музее.
Кстати сказать, переход в магометанскую веру бывшими язычниками прослеживается и по родословной нашего народного поэта. Дед - Мухаметсадык, прадед Мухаметкарим, прапрадед Сатый, прапрапрадед Мухамет (Ряш). Ряш, возможно, и стал первым мусульманином в роду, кого нарекли по правоверному обычаю Мухаметом. И его сын Сатый в «ревизских сказках» записан двояко: то Сатый Ряшев, то Сатый Мухаметов. К сожалению, в Национальном архиве РБ документов по Чишминскому району сохранилось до обидного мало. Вот и древо Каримовых собирали по крупицам, как, впрочем, и родословные других выходцев из прилегающих к Уфе территорий. Практически нет сведений о первопоселенцах, но народная память еще хранит любопытные факты и легендарные имена.
По имеющимся документам, Кляшево возникло в 1739 году, когда башкиры деревни Карашиды припустили на свои земли тептярей деревни Тляшево. В архивах хранится договорная запись, согласно которой Суяш (он же Теляш, а потом и Кляш!) Абзалов с сотоварищами обязуются платить вотчинный оброк. Так имя первопоселенца дало название селу. Сами кляшевцы дошедшие до них от предков истории и легенды бережно хранят. Так, по одной из них купленные земли первоначально лежали в низине на берегу реки Демы по соседству с озером Мурза, названным по имени бая. Постепенно село разрасталось, Теляш с родственниками переселился за Кызлар-тау (Девичья гора), ближе к другому озеру. Но здесь семью подстерегала беда: в этом озере утонул любимец отца, светлолицый сын, по имени которого стали называть водоем - Акмалай, известный сегодня как Акманай. За последние годы окрестности Акманая превратились в коттеджный поселок, наступая на участок, где в первые годы после смерти народного поэта Мустая Карима планировали открыть литературный музей-усадьбу, что, безусловно, привлекло бы сюда творческую интеллигенцию со всей России. Однако проект с макетом усадьбы, разработанный известным архитектором Дмитрием Винкельманом, так и не воплотился.
Но сегодня меня больше всего тревожит судьба старинного кладбища, где не изученные до сих пор надгробные плиты постепенно уходят в землю и могут быть потеряны для дальнейших исследований. И если памятные камни Акзирата еще как-то упоминаются в трудах исследователей (в контексте памятников архитектуры Волжской Булгарии), то про древнее кладбище в Кляшево практически никто и не знает. По наивности мне казалось, что студенты-историки, мечтающие о профессии археологов, исследователей, непременно заинтересуются возможностью первыми прикоснуться к тайнам кляшевских надгробий. Однако волонтеров, увы, не нашлось. Уважаемые же ученые мужи мне лишь тактично заметили: «Вы мыслите по-советски! Нужны деньги на исследования, как минимум - через гранты. А кто будет этим заниматься без рекомендаций свыше?!» Так что и нынешний «полевой сезон», по выражению археологов, потерян для кляшевских надгробий. Впрочем, по словам знатоков, Кляшево - не единственное село, где сохранились древние кладбища с уникальными камнями, подобные памятники истории есть и в других поселениях, но ими также никто не занимается.
Будущий музейный комплекс планируют разместить в окрестностях мавзолея Тура-хана, что находится всего в нескольких километрах от Акзирата на окраине чишминского села Терма. Кем вошел в историю Тура-хан? Версий на сей счет несколько, а архивных документов практически нет. Исследователь нашего края Петр Рычков связывал имя Тура-хана с памятником «Чертово городище», обнаруженным археологами еще в прошлом веке на территории санатория «Зеленая роща». К сожалению, и это уникальное место в центре Уфы никак не обозначено и не обустроено должным образом для туристов. Впрочем, как и другие археологические памятники башкирской столицы: к примеру, Дежневские могильники, где были найдены древние монеты и украшения, не говоря уже о находках прошлого и позапрошлого века в центре Уфы, о которых теперь и не вспоминают (раскопы при строительстве Мединститута). Пока, конечно, теплится надежда на сохранение некрополя Уфа-II, что на южном въезде в город по улице Валиди, в весьма привлекательном для застройщиков месте. А ведь именно с этой географической точкой связывают некоторые исследователи имя Тура-хана: якобы здесь была его зимняя ставка, а летом он кочевал в окрестностях нынешней деревни Термы, где располагалась резиденция - в ней, мол, он и был захоронен. Представители нескольких башкирских родов считают Тура-хана «своим» - бурзянцы, усергены, кыпчаки. Кто-то с уверенностью причисляет его к предводителям башкир в борьбе с ногайцами, упоминая в этой связи нынешнее Нагаево в Октябрьском районе Уфы, где еще в позапрошлом веке велись археологические раскопки и были найдены интересные артефакты, переданные затем в музеи Санкт-Петербурга и Москвы.
А впервые на надгробные камни с арабской вязью на территории нынешнего Чишминского района обратил внимание известный путешественник и доктор Петр Паллас, дважды побывавший в наших краях с 1768 по 1774 год. В его экспедицию входил и будущий академик Иван Лепехин, и сын Петра Рычкова Николай, и несколько тогда еще гимназистов, оставивших позднее свой след в истории Уфы. Могилу же Хусейн-бека еще в 1911 году вскрывали московские археологи и найденные в ней предметы увезли якобы тоже в столицу. А уже в 1985 году под руководством уфимского археолога Геннадия Гарустовича вновь обследовались оба вышеназванных кэшэнэ - Тура-хана и Хусейн-бека. В мавзолее Акзирата Геннадий Николаевич обнаружил захоронения целой семьи миссионера: его самого, жены и шестерых детей. А уфимскому антропологу Алексею Нечвалюде, благодаря известному методу Герасимова, удалось воссоздать облики захороненных в мавзолее людей, включая самого Хусейн-бека и его супруги.
У Геннадия Гарустовича были большие планы по исследованию и других могильников в Чишминском районе, о которых он мне мимоходом рассказывал. Именно от него я впервые услышала версию о «едином археологическом следе» Великого шелкового пути кочевников. Гарустович полагал, что Хусейн-бек обладал среднеазиатскими чертами памиро-ферганской расы. А облик похороненной рядом с ним жены археолог счел типичным для башкирских женщин. Были у него и свои воззрения на захоронение возле деревни Терма: личность Тура-хана, в отличие от Хусейн-бека, вызывала определенные споры среди ученых, Гарустович считал важным продолжить исследования мавзолея. Именно с Геннадием Николаевичем я впервые поделилась своими детскими впечатлениями, как во время отдыха с родителями в палатках на берегу Демы в 1967 году, в окрестностях деревни Кара-Якупово (куда ездили за вкуснейшим кумысом к известной на всю округу мастерице по этому напитку Хадыче-абий), застали археологические раскопки - местные жители рассказывали, что приехали ученые из Венгрии. А хозяйка «кумысной избы» хвалилась перед отдыхающими: иностранцам, мол, очень понравился ее кумыс. Гарустович тогда, как и я, был еще ребенком и не участвовал в той экспедиции, но уже со студенчества его привлекал Чишминский район, хранящий множество исторических тайн и сенсаций. Чукраклинское и Сайрановское поселение, Ябалакнинские курганы, Новотроицкое городище - планов у неутомимого археолога было много. Касаясь «караякуповской» темы, Геннадий Николаевич выдвигал интересную гипотезу: представители караякуповской культуры, заселявшие в свое время не только территорию нынешнего Чишминского района, но и наши современные северо-западные территории республики, столкнулись тогда с агрессией Волжской Булгарии, именно поэтому строили древние укрепленные городища. По его мнению, натиск со стороны Волжской Булгарии и Золотой Орды заставил в конечном итоге предков современных венгров сняться с насиженных мест и двинуться на Запад через земли современных Саратовской, Ростовской областей - оставив после себя многочисленные археологические памятники, которые еще предстоит исследовать и систематизировать. В 2015 году археологи из Венгрии вновь побывали у нас в республике, обсуждалась и намечалась широкая программа совместного сотрудничества по многим направлениям науки. Однако с тех пор многое изменилось и в наших научных кругах, и в мире в целом. А Геннадия Гарустовича не стало в 2017 году.
Еще одна любопытная, практически не изученная тема - каменные печи для выпекания хлеба. Башкиры их называли «сувал», татары - «чувал». Название древнего села Чувалкипово старожилы объяснили мне как раз так: «чувал кюп» - много печей, трансформировавшееся с годами в Чувалкипово, которое мало кто из ныне живущих готов расшифровать. А побывавший в этих местах Паллас как раз обратил свой взор разносторонне мыслящего ученого на печи: каменные сооружения, изнутри обмазанные глиной. «Башкирская женщина месит руками лепешку на воде с солью, сажает её на поду в горячую золу и загребает… Потом втыкает на палочку и держит у огня, чтобы корка поджарилась», - делился своими наблюдениями Паллас. Один из основателей Русского географического общества - Павел Небольсин - по результатам своих экспедиций опубликовал в 1854 году «Рассказы проезжего», где описал, как в некоторых башкирских аулах тесто для лепешек лепили на стенки печи-сувала-чувала - «точно так же, как у всех восточных народов. Когда такую лепешку прохватит жаром, ее отлепляют и дальнейшим процессам печения уже не подвергают». Что, собственно, тоже говорит о незримой связи башкир с Востоком через Великий шелковый путь.
Кто же изначально жил на землях нынешнего Чишминского района? По одной из официальных версий, башкиры - минцы, или в просторечии - демские башкиры, как многие из них себя называют. Уважаемый в профессиональных и общественных кругах академик Раиль Гумерович Кузеев самозабвенно служил Башкирии, оставив после себя многолетние исследования в области этнологии. Он считал, что племя мин - древнетюркское, со временем смешавшееся с монгольскими племенами, а также испытавшее сильное влияние кыпчаков, от которых переняли свою родовую тамгу.
Помню, как впервые с Раилем Гумеровичем пообщались в начале 90-х годов. Вместе с иностранной делегацией из Индии я и мой главный редактор Явдат Бахтиярович Хусаинов пришли в созданный Кузеевым Этнографический музей, размещавшийся тогда в девятиэтажке (Аксакова, 7) по соседству с магазином. А в подвале музея размещалась уникальная коллекция Сарматского золота из Филипповских курганов, найденная легендарным археологом Анатолием Пшеничнюком. О нахождении всемирно значимой археологической ценности в подвале, можно сказать, магазина знали лишь несколько человек в руководстве республики. Главред городской газеты Хусаинов, вхожий в высокие кабинеты нашего Белого дома, долгие годы приятельствовал и с профессором-историком Кузеевым, и с профессором-нефтяником Асгатом Гумеровым, на общественных началах возглавлявшим Общество российско-индийской дружбы. Вот так пазлы к показу гостям из Индии уникальной коллекции Сарматского золота с участием редактора и журналиста городской газеты и сложились. Раиль Гумерович провел интереснейшую экскурсию: об этнологическом наследии Башкирии он мог говорить часами, но сопровождавший иностранцев человек (как мне показалось, кэгэбэшник) очень торопил - ученый, не скрывая сожаления, завершил рассказ, а потом уже по-английски пригласил индусов приехать в республику специально для знакомства с историко-культурным наследием, оставленным бывшими цивилизациями. Запомнился еще один любопытный момент. Делегация уехала, и мы остались втроем - академик, мой главред и я, журналист. И тут Раиль Гумерович вдруг обратился ко мне: «Вы откуда родом? Мне интересен ваш этнотип». Явдат Бахтиярович моментально отреагировал шуткой: «Я сразу заметил, что ты глаз положил, всю экскурсию на нее поглядывал». А я, справившись со смущением, сказала, что родилась в Уфе, у маминой нэнэй корни из Кляшево, а у картатая - из Чувалкипово, папины же предки - из Кармаскалинского района. Надо было видеть, как оживился Кузеев: «Я так и знал! Чишминские черты у тебя на лице». В то время я еще не интересовалась своей родословной, но поняла, что познакомилась с фанатично увлеченным этнографией человеком, и очень жалею, что не успела обсудить с Раилем Гумеровичем многие любопытные факты, открывшиеся мне позже.
Завершая пространные рассуждения о судьбе археологических памятников в связи с новым проектом - Музеем кочевых цивилизаций, хотелось бы надеяться не только на самые широкие исследования многочисленных памятников археологии, но и на увековечивание памяти замечательных ученых, выступавших адептами сохранения исторического наследия для наших потомков. Боюсь, что имя Анатолия Харитоновича Пшеничнюка, благодаря настойчивости и упорству которого были вскрыты Филипповские курганы и найдена уникальная коллекция Сарматского золота, может просто забыться. Как «забыли» его включить в состав делегации, сопровождавшей Золотую коллекцию сарматов в США. И только хлопотами и настойчивостью Роберта Нигматуллина, возглавлявшего тогда Академию наук РБ, это удалось: чиновники снизошли до ученого, сделавшего мировое открытие. 600 уникальных предметов роскоши, включая великолепных 26 золотых оленей, выполненных в «зверином стиле», по праву восхитили весь мир! В то время как открытие свое Пшеничнюк сделал скорее не «благодаря», а «вопреки» - энтузиастов, готовых поехать с ним на раскопки Филипповских курганов, в 1986 году в Уфе не нашлось, поддержал коллега Геннадий Зданович, завкафедрой археологии Челябинского университета - отправил своих студентов. Как же нашей науке не хватает порой таких преданных своему делу «здановичей»…
Невозможно обойти и легендарного профессора Нияза Мажитова, добившегося начала археологических изысканий на городище «Уфа-2» и стремившегося доказать тысячелетний возраст башкирской столицы. Ниязу Габдулхаковичу многое удалось, но удастся ли его последователям и ученикам реализовать все задумки профессора и создать музей под стеклянным куполом?! Хочется верить, что 90-летие выдающегося ученого (подписан Указ главы РБ об официальном праздновании) в 2023 году увенчается конкретными шагами, а созданный Музей кочевых цивилизаций станет точкой притяжения не только туристов, но и молодых ученых. Ведь, как справедливо заметил академик РАН Николай Макаров, памятники живут, когда их изучают…
| |
|
НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым. Подробнее... Все права на сайт принадлежат: МБУ Уфа-Ведомости |
|