ГЛАВНАЯ
О ЖУРНАЛЕ
АРХИВ НОМЕРОВ
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ
КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ГОСТЕВАЯ КНИГА

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

УГНТУ: всё по-домашнему
После капитального ремонта сдано в эксплуатацию общежитие №3 Уфимского государс...

Даёшь деньги на арену!
25 ноября Премьер-министр Правительства Башкортостана Раиль Сарбаев встретился с ...

Приглашает Президент
На Президентскую новогоднюю елку, которая пройдет 22 декабря в «Конгресс-холле», б...

«Вьюговей-2010»
С 23 декабря по 15 января в Уфе пройдет ежегодный фестиваль «Вьюговей-2010» - на нем ка...

Юбилейное турне
Государственный академический ансамбль народного танца РБ имени Файзи Гаскарова...

СРеДа - только «да»!
13 ноября Фестиваль социальной рекламы «Городская СРеДа-2009» отметил свой первый ю...

Зелёный свет лауреату
25 ноября в Малом зале Башкирского государственного театра оперы и балета состоял...

Нереальное погружение
В декабре в новый кинозал IMAX, который возводится сетью кинокомплексов «Планета Ки...

«Мамы нам нужны!»
- такое признание можно услышать от руководителей уфимских предприятий и учрежде...

С общим аршином
14 ноября перед зданием Управления Росреестра по Республике Башкортостан, располо...

Карты сданы
С 3 до 18 декабря в Уфе пройдет выставка карт и схем Уфы и Башкирии - результат пилот...

Вай-фай с ветерком
В автобусах «Башавтотранса» появился бесплатный wi-fi. Его скорость составляет око...

Ретро-новости
90 лет. 4 декабря 1919 г. в Стерлитамаке создан Башкирский государственный театр драм...




     №12 (97)
     декабрь 2009 г.




РУБРИКАТОР ПО АРХИВУ:

Нам 20

Дневник мэра

НАШ НА ВСЕ 100

ЛЕГЕНДЫ УФЫ

СОБЫТИЕ МЕСЯЦА

СТОЛИЧНЫЙ ПАРЛАМЕНТ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ

РЕПОРТАЖ В НОМЕР

КУЛЬТПОХОД

ЭКОНОМКЛАСС

НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

КАБИНЕТ

ARTEFAKTUS

ДВЕ ПОЛОВИНКИ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

УФИМСКИЙ ХАРАКТЕР

РОДОСЛОВНАЯ УФЫ

СВЕЖО ПРЕДАНИЕ

ВРЕМЯ ЛИДЕРА

БОЛЕВАЯ ТОЧКА

ЭТНОПОИСК

ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

ПО РОДНОЙ СЛОБОДЕ

ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

К барьеру!

НЕКОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Наша акция

Благое дело

ТЕНДЕНЦИИ

ЗА И ПРОТИВ

Облик города

СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

ДАТЫ

МЕДСОВЕТ

ИННОВАЦИИ

ШКОЛОПИСАНИЕ

ВЕРНИСАЖ

ЧИН ПО ЧИНУ

Коренные уфимцы

ГЛАС НАРОДА

Семейный альбом

ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ

75-летие победы

Дети войны

ЕСТЬ МНЕНИЕ

СДЕЛАНО В УФЕ

Городские проекты

Человек и его дело

Архив журнала

Учитель года-2022

Слово мэра

450-летие Уфы

Прогулки с депутатом

То время

Мотиватор








РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ"

Рябиновые бусы


Она всегда производила впечатление баловня судьбы - вопреки всему. Только те, кто знал ее близко по работе, видели, что все ее достижения - это результат огромного труда и упорства. А в первое время Тамарины успехи не давали завистникам покоя - уж слишком она благополучна и везуча, может, все-таки по блату устроилась, высокопоставленный папочка постарался?
Папы к тому времени уже не было. Да и вся история семьи - вовсе не номенклатурной и совсем не богатой, но обычной советской - была полна лишений, трудностей и преодолений.
Когда в 1932-1933 годах на Украине разразилась беда, именуемая сегодня «голодомором», который какие-то историки и политики пытаются объявить «геноцидом украинского народа», она не обошла и хутор Велецкий на Полтавщине. Как и везде, люди здесь ели траву, стебли кукурузы, солому, стручки акаций. Два страшных года - следствие засухи и неурожая конца 20-х и начала 30-х, лихого раскулачивания, изъятия «излишков» - часто последних запасов у крестьянской семьи. Надежды на помощь никакой. Хлебные ресурсы СССР изрядно истощились из-за засухи 1931 года в Западной Сибири, Казахстане, на Урале, на Средней и Нижней Волге. В 1933-м голодали и в этих районах, даже во всегда урожайной Центральной Черноземной области. Судя по всему, в семье Павла Шевченко, издавна обосновавшейся на хуторе Велецкий, были хорошо осведомлены о том, что это общее несчастье в стране и от голода можно скрыться разве что на краю света. Поэтому было решено отправиться на Камчатку. Из десяти детей самой младшей была 12-летняя Верочка, которая хорошо запомнила тот долгий путь. Сначала ехали на поезде, потом плыли морем, аж мимо самой Японии. На Камчатке, подобно героям Кнута Гамсуна, пришлось все начинать заново на пустом месте, пережить немало физических и духовных страданий. Но все потихоньку наладилось, дети встали на ноги. Верочка окончила землеустроительный техникум. Семья решила переехать в город Фрунзе, который тогда еще не был столицей Киргизии. Там Верочка и встретилась со своим будущим мужем, молодым офицером Иваном Ивановичем Рыбченко, служившим в инженерных войсках. Его семья тоже бежала от голода с Украины, только на Алтай.
Не успели  молодые люди толком объясниться, как Ивана отправили на укрепление литовской границы. 22 июня 1941-го Верочка получила от него письмо с предложением руки и сердца. Свадьбу пришлось отложить. Иван Иванович прошел почти всю войну, участвовал во взятии Кенигсберга, потом попал в Маньчжурию. Ненадолго появился во Фрунзе, уже вместе с Верой уехал в Соловьевск, что на границе с Китаем, затем в Читинскую область, где на небольшой станции Хадабулак 27 января 1951 года родилась Тамара, а тремя годами позже - Таня. После демобилизации Ивана Ивановича семья снова снялась с места, на этот раз путь лежал в Приморский край. И все-таки Вере Павловне хотелось, главным образом, ради будущего своих девочек, перебраться поближе к Москве, на запад, за Урал. Много хвалебных слов об Уфе она слышала от родственника, служившего в воинской части в Алкино. Иван Иванович подсуетился, обратился в военкомат и вскоре получил назначение в Уфу, где ему предложили не только работу, но и квартиру в большой пятиэтажке на улице Кольцевой возле Колхозного рынка.
В Уфе Рыбченки появились в
1961-м. Город сразу покорил десятилетнюю Тамару тихими, уютными улицами, свежей красотой новеньких зданий - только-только Черниковку отстроили по ленинградскому проекту. Район, где они поселились, назывался «Соцгород». Троллейбусы еще не ходили, но говорили, что скоро появятся. В начале 1962-го пустили первый маршрут. Другой, до их дома, появился позже. Второй троллейбус стал излюбленным транспортом Тамары - на нем она ездила в университет, а потом в Дом печати, куда редакция переехала в 1973-м.
В середине 70-х, когда я уже работала в «Вечерке» и началась наша дружба, то бывала у них на Кольцевой в уютной, чистой квартире, где меня всегда ждали и любили. Ивана Ивановича я уже не застала. Его матери, Тамариной бабушке, было далеко за восемьдесят. Живая, милая Марта Андреевна Сернатская (она была полькой) встречала всех шутками-прибаутками, говорила по-украински. Когда мой Сережа попал в больницу, каждый день спрашивала у Тамары: «Як там мужик Ражиды?..»
Воздушная концепция
Разговоры об уфимской старине возникли позже. Вначале на первом месте была газета - как сделать ее привлекательнее и читабельнее. Об этом все время до хрипоты спорили на планерках, говорили о какой-то концепции, хотя, думаю, мало кто представлял себе реально, что это такое и с чем это едят. Во всяком случае, после бурных редакционных заседаний Тамара ходила расстроенная, видимо, считая, что большая часть вины лежит на ней. «Чувствую, не хватает специальных знаний, - однажды призналась она. - Не поступить ли мне в полиграфический? Заочно, разумеется».
В поисках «концепции» мы засиживались в редакции допоздна. Всю жизнь Тамара ложилась поздно и вставала рано. Дело в том, что отец и дома не оставлял своих армейских привычек. Старался приучить дочек к режиму, утренней зарядке и закаливанию. В воскресенье и каникулы им не удавалось понежиться в постели. Отец будил их в семь утра, и «взвод» отправлялся в сад на Степановском повороте. Тамара рассказывала об этом с удовольствием, с родителями она и Таня были на «вы».
Наступил день, когда Тамара сделала новый макет третьей, самой проблематичной полосы. Наверное, то был первый шаг к «концепции», поскольку все последующие годы пятничные и субботние страницы выходили по этому образцу. Свое настоящее лицо «Вечерка» обрела в 80-е. К этому времени Тамара стала профессионалом и обладательницей второго диплома о высшем образовании. Мнением художника перестали пренебрегать наши зубры, и никто уже не хихикал над ее изо дня в день повторяемой фразой: «В газете должен быть воздух». Еще бы! Ведь в Московском полиграфическом Тамару учили корифеи советской графики вроде Дмитрия Бисти, который был руководителем ее дипломного проекта.
В начале лета 1978-го я на четыре года уехала в Москву. Муж проходил стажировку в творческих мастерских Академии художеств, а жили мы в Замоскворечье, в двух шагах от Красной площади, Третьяковки и старинной улицы Пятницкой. Тамара приехала поступать в Полиграфический летом 1979-го и пришла в восторг от нашего временного пристанища в небольшом обшарпанном двухэтажном доме, служившем, быть может, конторой стародавнему замоскворецкому купчине. Она привезла кучу рисунков и акварелей, но опоздала на просмотр - и всего-то на один день! Я решила поехать с ней в институт и добиться приема работ. Близился вечер, но мы быстро домчались на метро до Войковской. Разыскали аудиторию, где уже шел отбор картин. Там с важным видом расхаживали какие-то дядечки. Тамара шепнула, что среди них - самый лучший в СССР шрифтовальщик. Вероятно, для нее это имело большое значение. Я поумерила пыл и не стала, как намеревалась, устраивать форменного скандала. Просто подошла к членам комиссии и попыталась объяснить, что Башкирии крайне необходимы полиграфические кадры, и Тамара Рыбченко заслуживает их, членов комиссии, понимания и снисхождения. Наверное, говорила я убедительно, потому что «гений шрифта» - невысокий пожилой мужчина с буйной шевелюрой - вдруг заулыбался, внимательно посмотрел на Тамару и допустил ее к просмотру.
На радостях мы на обратном пути заехали в «китайский магазинчик» на Кировской, купили двести граммов свежемолотого кофе, шоколадно-пралиновый торт и, сев на трамвай, покатили по Чистопрудному бульвару в сторону Пятницкой праздновать маленькую победу. Там нас ждала Люда...
Тамара часто путешествовала. Недавно среди старых газетных вырезок мне попались ее заметки о водном туристском походе по озерам Карельского перешейка. До этого у нее был конно-санный поход по Уралу, путешествие по Северному морю. Кажется, в 1977-м Тамара проехала по Золотому кольцу, познакомилась с симпатичной, оригинальной девушкой, тоже любящей искусство, москвичкой Людой Кондаковой. Мы стали дружить втроем. Сейчас наша Люда живет в пригороде Сан-Франциско и возглавляет список наиболее успешных и востребованных в США художников - выходцев из России.
Юрий Коваль ласково называл Тамару «упрямой хохлушкой». Узнав, что она собралась в Москву, стал отговаривать: «Зачем это вам? Для корочки? Главное ведь, вы это знаете не хуже меня, не образование, а самообразование. Учитесь в свое удовольствие без этих обременительных вояжей в Москву». Но Тамара уже давно все решила. «И правильно решила, - признавался позже Юра. - А в республике появился уникальный журналист, равный целому творческому коллективу, РИО (редакционно-издательскому отделу)».
В самом начале ее опекала наша газетная мама Лиля Перцева, но писать по-настоящему, освоить газетные
жанры, самым трудным из которых является крошечная информация (при желании тут можно создать миниатюрный шедевр) - ее научил Юрий Дерфель. Вечно прятавший за внешне грубоватой, порою циничной манерой нежную поэтическую душу, этот человек благотворно влиял на молодых журналистов. Потом Тамара сама стала мэтром и со страниц «Вечерки» давала запоминающиеся уроки. Галина Салихова как-то вспоминала ее материал «Что осталось от «Оста»: «Тамара Ивановна построила его так, что весь текст будто нанизывался на ржавый болт, который она подобрала на пристани. Надо быть мастером уровня Тамары Нефедовой, чтобы так крепко, логично, по-женски изящно и по-журналистски волнующе на газетной площади в три гранки раскрыть серьезную историческую тему».
Нашей дружбе удивлялись: сошлись лед (скорее, гранит) и пламень. Импульсивная, всегда опережающая события, я старательно училась у нее выдержанности, терпеливости и умению убеждать. Галя Ишмухаметова как-то стала свидетелем спора в секретариате, Тамара тогда сидела с Ириком Сабитовым. Она радела не только о «воздухе» на газетной полосе, но и о всевозможных линейках. Ирик ворчал: «Зачем столько линеек, Тамара? Это ведь вчерашний день, перебор. Вы вот, например, не наденете на шею семь цепочек». На следующий день Тамара явилась на работу в серой водолазке, на которой искрились и серебрились семь цепей разного калибра, и это было чертовски красиво.
Было время, когда она выглядела язычницей в собственноручно сшитых платьях из сурового полотна, а однажды даже из холста, предназначенного для живописных работ, при этом на талии затягивался толстый шелковый шнур. И все это сидело на ней так ловко, так женственно и так подчеркивало ее природную красоту. Она была из тех женщин, которые и в рубище остаются королевами. Могла себе позволить не следить особенно за модой и не наводить макияж. Ни капли жеманства и кокетства, она была далека от маразма и идиотизма так называемых бытовых вопросов. «Знаешь, у нас с тобой особенная дружба, творческая. Мы порой надолго расставались, но чувствовали друг друга. Какая-то незримая нить соединяет нас», - часто повторяла она, и мое сердце наполнялось радостью.
Когда-то в редакции по ее инициативе отмечались дни рождения Марины Цветаевой. Жгли свечи, читали стихи. В один из таких вечеров Тамара подарила мне нитку рябиновых бус. Они долго висели у меня дома, потом незаметно рассыпались. Тогда я не придала этому никакого значения. Мы жили будущим. До времени дурных предзнаменований было еще очень далеко.
Прогулки
по солнечной стороне
Дом Тушнова при въезде в город, несмотря на свою кажущуюся крепость, внушает мысль о беззащитности уфимской старины. Осенью 1990-го и зимой 1991-го в этих местах шли жаркие бои. Кричали, жгли костры, бросались под бульдозер. Молодежь во главе со студентом-историком Павлом Егоровым отстояла дом, спасла его от сноса. Проектировщики вынуждены были изменить направление новой трассы. Тогда велико было влияние СМИ. «Повстанцам» помогли публикации Тамары. То же самое было и с «Гостинкой», которую теперь все воспринимают как должное. Никто и не догадывается, сколько нервов стоило ее восстановление той же Тамаре.
В 1990-м она неожиданно для многих вышла замуж. Избранником оказался давно влюбленный в нее, старый, преданный друг Юра Нефедов. Через год родился Дима. Наверное, она сама удивлялась случившемуся. Ей всегда было не до личной жизни. Свидания время от времени происходили, но отнюдь не любовные. Когда, например, приезжали бывшие ученики из Чекмагушевского района, продолжавшие упорно называть ее «Тамара-апа». Или когда следовало приглашение на чаепитие от каких-нибудь «ровесников века», жаждущих сообщить интересную информацию из прошлого. Нефедова всерьез погрузилась в краеведение.
В начале 90-х, работая в газете, Тамара успевала посидеть в архиве, позаниматься офортом, участвовать в выставках (стала членом Союза художников), сходить на «раскопки» какого-нибудь чердака в старом доме. Однажды приволокла тяжеленную авоську с артефактами. То ли с «чердачником» Аркадием Шестаевым, то ли с художником Наилем Байбуриным побывала в доме на Аксакова, 56, где жил до революции известный купец Алексеев, первый торговец и пиарщик башкирского меда. Про его сына, революционера-боевика, Тамара писала тогда книгу «Пляска святого Витта». Оказывается, тот чердак никто не трогал лет этак семьдесят. Она нашла там этюдник молодого Алексеева, какие-то рамы, деревянную пасочницу, словарь 1905 года издания, из которого с облачком пыли выпорхнули засушенные анютины глазки…
Как я уже сказала, она обожала ходить в гости ко всяким симпатичным старушкам и старичкам, где за чашкой чая с пирожками рассказывалось множество историй и преданий из прежней жизни. В редакцию возвращалась довольная, раскрасневшаяся и садилась сразу что-то записывать в свои многочисленные блокноты. Так же в 70-е годы она запечатлевала беседы с Николаем Николаевичем Барсовым. Доверительным и благожелательным было отношение к ней краеведа Георгия Федоровича Гудкова, который вообще с величайшим уважением относился к журналистскому труду. Мы это чувствовали и тянулись к этому строгому, но добрейшему человеку. Тем удивительнее было столкнуться с другим отношением к журналистам, пишущим на тему прошлого. Уже одно то, что статья написана живым, образным языком, а цитаты из архивных документов в ней не громоздились одна на другой, позволяло отдельным «исследователям» выносить вердикт: «Ненаучно, на уровне преданий».
Между тем, еще А.С. Пушкин заметил: «Предание могло сохранить то, о чем умалчивала хроника». Это было ответом некоему господину Броневскому, учинившему в 1835 году в «Сыне Отечества» разбор «Истории Пугачева».
О «ненаучности». Тамара Нефедова стала автором книг «Пляска святого Витта», «Гостиный двор», «Мариинка» и неопубликованного двухтомника «Родина Аксакова». Вся эта громадная, скрупулезная, новаторская работа могла бы быть под силу целому научному коллективу. «Гостиный двор» и «Мариинка», давно ставшие раритетами, зачислены на «Золотую полку» России, а «Мариинка» получила звание «Лучшее издание 14-й Московской Международной книжной ярмарки». Таких уникальных книг в те годы не было во всей стране.
О «Родине Аксакова» Тамара говорила, что издание будет очень необычным. Как бы книга в книге: тексты аксаковских произведений сопровождаются развернутыми комментариями. «Была ли в этом необходимость? Ведь Сергей Тимофеевич и без того заботился о читателе, снабдив свои произведения сносками, - рассуждала подруга. - Но Аксаков именно тем и хорош, что приглашает нас к сотворчеству. Упустить такую возможность - грех. Вот и захотелось взглянуть на творчество великого земляка через толщу столетий. Отсюда и перетряхивание родословных одежд - с целью отчетливее разглядеть лицо екатерининской эпохи. В книге есть сверхзадача - взяв в провожатые Сергея Тимофеевича Аксакова, показать его глазами богатую историю нашего края. «Солнечную сторону» аксаковской прозы деликатно оттеняют комментарии, очерки, зарисовки, рассказы о современной его родине. Комментарии имеют разноплановый характер: краеведческий, лингвистический, исторический и бытовой».
Подобный опыт был в истории русской литературы: Владимир Набоков (кстати, родственник С.Т. Аксакова), уже будучи в эмиграции, сделал потрясающие комментарии к «Евгению Онегину» - наглядный пример того, как нужно читать классику. Тамара надеялась, что и ее книга поможет кому-то, особенно детям, ощутить радость от «медленного чтения» великой литературы.
Одно дело - придумать столь необычный проект, другое - осуществить его, профинансировать. Казалось бы, не Тамаре об этом думать, ей бы сидеть в тиши да писать. Но спонсоры у нас ограничиваются лишь велеречивыми рассуждениями о судьбах российской культуры. Правда, в последнее время предпочитают вообще о культуре не заикаться. Нефедова, памятуя о примере Ключарева, выбивавшего «аксаковскую копеечку» на строительство Народного Дома имени писателя-земляка со всей России, объявила о своей «копилке». Но, в отличие от уфимского губернатора, наделенного властью, силой и связями, у Тамары не было «административного ресурса». Поэтому собирала с миру по нитке, уговаривала и уламывала чиновников, объясняя важность задуманного.
У нее был свой метод познания прошлого, и в нем не было ничего хитрого. Это был просто талант, редкая способность оживлять и реконструировать события давних лет, умение восхищаться людьми, ходившими когда-то по этим самым улицам, удивляться их поступкам, страстям, поворотам судеб.
Страна лишь недавно, после фильма «Адмиралъ», узнала о великой любви Александра Васильевича Колчака и Анны Тимиревой. А мы-то с вами знали и об этом, и о версии рождения прекрасного романса «Гори, гори, моя звезда» (сочинение его приписывают самому Колчаку), и о настоящих его авторах - Булахове и Чуевском - еще в 2003-м, из второго номера альманаха «Уфимская жизнь», который редактировала Тамара. Эта газета была удивительна и по форме, и по содержанию. Половина материалов посвящалась прошлому Уфы, вторая - Уфе сегодняшней. Читатели не могли оторваться от «Уфимской жизни» - настолько все там было интересно. И все-таки при всей своей бешеной популярности газета не окупалась. Было решено приостановить ее выпуск. Это известие омрачило последние месяцы жизни тяжело болевшей Тамары.

***
За месяц до своей кончины, 28 октября 2005 года, Тамара завершила «Родину Аксакова». Тогда же получила премию Шагита Худайбердина. Приняла обряд крещения.
Часто твердила: «У меня нет запаса времени». Когда ее не стало, фраза обрела для кого-то зловещий, роковой смысл. Но ей действительно катастрофически не хватало времени. Все какие-то встречи, фестивали, конкурсы. Кабинет, где она сидела с Саней Касымовым и Таней Барабаш, был забит детскими рисунками. В руках у нее всегда по две-три авоськи, не пакеты, а именно авоськи из болоньевой ткани: в первой половине дня - с рукописями и книгами, к вечеру содержимое менялось - что-то для дома, для Димы, для Юры. 
Недавно Дима забегал ко мне. Мы давно не виделись. Высокий, красивый юноша с серыми Тамариными глазами. Сейчас ему восемнадцать, учится на художника.
В сентябре нынешнего года из Парижа в Уфу приезжал известный на Западе художник кино Эндрю Молло, внук первой дамы дореволюционной Уфы Елены Александровны Поносовой-Молло. Я рассказала ему о Тамаре - она первая начала писать биографию его бабушки. Вспомнила, как в 1985 году Тамара пришла ко мне на работу в президиум Башкирского научного центра Академии наук СССР на Карла Маркса, 6, и поведала историю бывших владельцев особняка. Да так захватывающе, что целых пять лет, до возвращения в «Вечерку», я жила в ожидании: вдруг кто-то из Молло или Поносовых жив, вдруг кто-то приедет?.. Она словно вложила мне в руку клубок тайн и загадок: брось его перед собой, и он приведет тебя туда, куда нужно.
Эндрю выслушал меня и, помолчав, произнес: «Просто поразительно. Мне бы очень хотелось снять фильм обо всем этом».
Дальнейшая судьба рукописи «Родина Аксакова» мне, к сожалению, не известна.

Рашида Краснова








НАШ ПОДПИСЧИК - ВСЯ СТРАНА

Сообщите об этом своим иногородним друзьям и знакомым.

Подробнее...






ИНФОРМЕРЫ

Онлайн подписка на журнал

Ufaved.info
Онлайн подписка


Хоккейный клуб Салават ёлаев

сайт администрации г. ”фы



Телекомпания "Вся Уфа

Казанские ведомости


яндекс.метрика


Все права на сайт принадлежат:
МБУ Уфа-Ведомости