РУБРИКА "РОДОСЛОВНАЯ УФЫ""Мне не выпало лишней удачи"
Нас отличали пыл и стойкость, И романтический порыв... Римма Казакова
"Восточный прокурор"
Здание на улице Гоголя, в котором разместился музей народного образования, известно как дом Ивана Талова, что подтверждается и белым медальоном, с давних лет висящим на фасаде. Когда-то здесь была частная женская гимназия Софьи Павловны Хитровской (кстати, Хитровская была в числе уфимских заложников, захваченных большевиками летом 1918 года, см. № 9 "Уфы"). При советской власти бывшая гимназия прославилась как школа для отстающих в развитии детей. Позже в старинное здание вселился институт усовершенствования учителей. Музей организован в 2000 году. Впервые попав в него на одно из мероприятий, я удивился, увидев, сколько самых разных людей дружат с ним: педагоги, музейные работники, краеведы, художники, ветераны войны. Когда у меня возник вопрос по поводу одного из экспонатов, ко мне вдруг подошла прежде державшаяся как-то в тени женщина: "Наверное, лучше всего отвечу я. Утябаева Магинур Мухлисовна", - представилась она. И стала объяснять, откуда появился данный экспонат. Потом ответила на другой вопрос, на третий. Позже я узнал, что идея создания такого музея появилась больше двадцати лет назад, а одним из инициаторов этого была Магинур Мухлисовна. Ещё в конце сороковых школьницы за способность ответить на любой вопрос прозвали свою одноклассницу Утябаеву "прокурором". Если быть точнее - "восточным прокурором". Что связывало уроженку Баймакского района с востоком, с Сибирью? История эта давняя, в двух словах её не изложишь. Началась она в далёком 1931-м, когда Магинур не было и года. Она не может помнить событий того времени, приводит их лишь по рассказам очевидцев. Главным из них был её отец. Мулла Мухлис Утябаев, сын хаджи (то есть совершившего хадж в Мекку) Суфияна-муллы, в селе был человеком известным. Уважали его не только за духовное звание: среди односельчан он слыл едва ли не профессором, к которому шли за растолкованием многих мировых, религиозных, да и бытовых, проблем. Он был весьма важным звеном в разрешении многочисленных жизненных коллизий. Ещё бы, ведь Мухлис-мулла получил образование в Троицке, в медресе Зайнуллы Расули - знаменитой "Расулие". Мог мулла проконсультировать и по многим хозяйственным вопросам, ведь был он специалистом и по плотницкой части, и в трудностях охоты на зайца или лису неплохо разбирался. В 1914-м сельский, по сути, парень вдруг оказался в самом центре Европы, в тех местах, где в ту пору вершились судьбы многих миллионов людей десятков национальностей - Мухлиса Утябаева призвали в действующую армию. Его грамотность сыграла свою роль - он попал в инженерно-сапёрные войска, стал специалистом по понтонным переправам. Киев, Брест, Варшава - часть, к которой был приписан Утябаев из-за специфики назначения на одном месте подолгу не задерживалась. Русский язык, который он прилично знал ещё с Троицка, быстро стал для него разговорным. Иначе и нельзя было - многое прошло бы мимо него, в том числе и то, что сглаживало тяготы службы. Уже в пожилом возрасте любил бывший солдат веселить людей, рассказывая такой случай. В Польше, как известно, принято обращаться друг к другу с добавлением слова "пан". Одному из отцов-командиров, только что прибывшему из центральной России, такой порядок быстро надоел, на очередном построении он потребовал при обращении обходиться без всяких "панов". И вот один вышедший из строя вояка рапортует ему: "Рядовой Телей Телеев!". Офицер удивлённо поднял брови, а строй, не сдержавшись, дружно грохнул. Взысканий всё же не последовало, ведь лихой солдатик, которого звали Пантелей Пантелеев, всего лишь строго исполнял приказ начальства. Мухлис Суфиянович был из тех, с кем нестрашно и на необитаемом острове оказаться. Понимая, что его знания и ум могут помочь людям, он всегда смело брал на себя роль лидера. Это свойство характера он прививал и детям: "Надо быть во всех делах впереди, - говорил он. - Если сейчас впереди комсомол, надо быть комсомольцем". Удивительно, что такому учил детей человек, знавший, что подобная позиция порой может быть опасной для жизни. Ведь, в конечном счёте, именно из-за того, что слишком рьяно и, разумеется, честно - иначе он не мог - трудился в колхозе, Мухлис Утябаев оказался высланным в Иркутск. Как член ревизионной комиссии он пытался встать на пути руководителей колхоза, решивших, что им никто не указ, и попросту проворовавшихся. Смекнувшие, что только Утябаев сможет раскрыть их махинации, красные воришки быстро включили его в списки на раскулачивание как бывшего муллу. Буквально в одночасье мнимый кулак оказался с большой семьёй в теплушке следующего в Сибирь состава. Уже в годы перестройки Магинур Мухлисовна сделала запрос в Иркутск по делу своего отца. Ей ответили, что в 1931 году на поселение был отправлен лишь её отец - члены семьи в списке сосланных не значатся. А ведь тогда ещё триста семей из Баймакского района покинули невзлюбившую их родину! Тысячи людей, среди которых большинство были старики и дети, отправились в неизвестность. Уже в пути стали умирать самые слабые. Сколько их потом навсегда осталось в сибирской земле? Никто так и не смог точно сосчитать. В чём провинились перед властью эти беззащитные люди, почему их оторвали от милых им мест? Страх с самой Гражданской витал над страной. Но в тот год он до поры не поселился в душах людей навсегда: 37-й был ещё впереди. Говорившего по-русски Утябаева назначили старшим по эшелону. Он помогал людям добывать еду, организовывал похороны умерших, которых закапывали прямо у железнодорожного пути. В шахтёрском городке Черемхове под Иркутском их тоже не ждал санаторий: надо было строить жильё, устраивать быт, заботиться о пропитании. Знания и способности Утябаева использовались максимально. Он и жил для людей, полностью оправдывая данное ему родителями имя - в переводе с арабского оно означает "чистый, ясный". В Черемхове у него умерло пять детей. В тридцать пятом он похоронил и жену. Через два года за ним снова пришли: "заботливые" дяденьки на родине напомнили о том, что Утябаев в своё время был секретарём кантона - при А.-З. Валидове и некоторое время после его отъезда (в бумагах НКВД он назывался членом правительства Валиди). В 1919-м это означало, что Утябаев устанавливал в крае советскую власть. В 37-м - что был врагом этой самой власти. К счастью, в Иркутской области в этих тонкостях мало что смыслили, и в приговоре был указан срок десять лет. Вот и разберись, что лучше - провести в чужой Сибири и лагере почти шестнадцать лет, или на родине попасть под высшую меру пролетарской защиты (так по-изуверски называли тогда смертный приговор, который наверняка грозил бы Утябаеву в Башкирии). Не имея возможности прокормить детей, мачеха сдала дочерей в детский дом... Однажды, а было это лет сорок назад, возвращалась Магинур Мухлисовна из Москвы. В купе на одной из полок постоянно менялись пассажиры: не успеешь познакомиться - а новичок уже с вещами на выход торопится. На границе Башкирии это место заняла пожилая женщина. - В Уфу едете? - спросила её Утябаева. - В Уфу, но в Уфе не живу. Сын у меня там. Лётчик. Сама я из Иркутска. - Не из Черемхова ли? - удивлённая таким ответом и неожиданно для себя самой спросила Магинур Мухлисовна. - Откуда знаешь? - иркутянка пристально посмотрела на попутчицу, пытаясь признать в ней знакомую, назвала своё имя. А Утябаева, вспомнив давние годы в Сибири, вдруг назвала имя сестры попутчицы. - Да кто же ты такая, что про меня всё знаешь? - Я дочь Мухлиса Утябаева. Помните такого? - Ещё бы я не помнила Мухлиса-муллы, - в глазах женщины появились слёзы. Она обхватила руки Магинур и добавила, - если бы не он, вряд ли бы мы выжили. Он так много для нас сделал, наш золотой агай!
Первый экзамен
Как-то так получилось, что в нашем обыденном сознании религиозные деятели поневоле стали сторонниками отсталости и неспособности следовать в русле современности. В деревнях и, тем более, городах России всегда находились охотники потешаться над попами (и, признаться, иногда за дело). Но в мусульманском среде такое было почти невозможно: мулла являлся не только владыкой душ (в переводе с арабского "мулла" - владыка), но также и просветителем. Более того, вся система образования мусульман находилась в ведении мусульманского духовенства. В начале ХХ века в небольшом башкирском или татарском селе зачастую грамотным был один мулла. Вот и открывались при мечетях начальные школы - мектебе. Да и средние учебные заведения - медресе - тоже организовывались благодаря муллам и мусульманским общинам. Выпускники же медресе становились не только священнослужителями, но и учителями (это, кстати, касается и православных семинарий). А образованный человек, как известно, от неграмотного отличается не только умением читать: он глубже может вникнуть в суть явлений, анализирует факты. Сын муллы в обязательном порядке получал уроки грамоты от отца, потом учился в медресе. Другое дело, что разные медресе давали далеко не одинаковое образование. А Магинур, дочь Мухлиса-муллы, родилась в советское время, когда всеобщая грамотность становилась фактом. И можно подумать, что образование она получила безо всякого влияния отца. И это не было бы удивительным: образование женщин не слишком приветствовалось в мусульманских, да и православных, семьях. Но, как часто порой и сегодня в школу идут дети, неумеющие ни читать, ни писать (а некоторые, что греха таить, и покидают школу, толком этому не научившись), так и тогда, в середине тридцатых, дошкольное обучение касалось далеко не всех. Магинур Утябаева оказалась среди счастливцев - уже к шести годам она умела многое. Не чурался её отец и того, что советские педагоги окрестят трудовым воспитанием, о котором сейчас совершенно незаслуженно забыли. Помощь отцу в работе с малых лет стала для девочки нормой. Как-то в летний день она помогала ему заготавливать дранки (плоские рейки для штукатурки). Нет, конечно, шестилетняя девочка не орудовала топором и не таскала тяжестей. Ей была поручена работа гораздо более интеллектуальная и ответственная - пересчитывать рейки перед тем, как отец свяжет их. По пятьсот штук в вязанке, плюс три-четыре штучки сверху - на всякий случай. Наблюдавшие за их работой мужики решили, что такая малышка вряд ли способна считать и решили уличить в обмане и вывести её отца на чистую воду. Мухлис Суфиянович к претензиям отнёсся сдержанно: "Не может посчитать, говорите? Какую вязанку проверять будете, показывайте!". Надо ли говорить, что взрослые "экзаменаторы" были смущены и посрамлены, ведь не поленившись пересчитать несколько упаковок, они нигде не обнаружили недостачи - везде, как и уверял Утябаев, было пятьсот штук с лишним. Много потом было экзаменов в жизни Магинур Мухлисовны, но именно отцовская закалка помогла пройти все их без особых потерь. Одно из самых сложных испытаний - сохранить уверенность в себе, в своём отце, которого она, несмотря на подсказки взрослых доброжелателей, врагом после ареста ни разу так и не назвала. А ведь она забыла родной язык (обучение в школе шло, разумеется, на русском). Впервые попав в русскоговорящую среду в шесть лет (дома-то все говорили на башкирском), она настолько хорошо освоила новый для неё язык, что уже в первом классе в чтении стихотворений стала одной из первых: "Жив и здоров красноармеец Петров", - лихо декламировала она на уроке, как будто всю жизнь говорила на русском. И даже сама стала писать стихи. Ах, как пригодились бы ей эти способности к изучению языков, знай она заранее, что ей необходим будет в будущем и иностранный. Но учителя английского или немецкого в школе, где училась Магинур, не было. Черемхово ведь только назывался городом: на деле он состоял из нескольких больших посёлков. К тому же в 1930-е годы население его выросло в четыре раза, главным образом за счёт невольных переселенцев. Учителей (как, впрочем, и врачей, и других специалистов) не хватало. Может, именно потому и появилось у девочки желание стать учителем. Когда отец вернулся из лагеря и пришёл за ней, Магинур долго не могла понять его - до тех пор пока кто-то не надоумил говорить с ней на русском. Было это в самом начале 41-го. В войну отец, которому было уже за пятьдесят, много работал, чтобы прокормить детей. В 1947-м семья смогла вернуться на родину, десятилетку Магинур закончила в Баймаке. Стала работать пионервожатой. Вскоре способная девушка решила поступить в пединститут в Магнитогорске. Но тут ей предложили поступить в МГУ. Правда, стать филологом она так и не смогла - нужно было сдавать экзамен по иностранному языку. Но она с успехом выдержала конкурс на исторический факультет Госпединститута имени Ленина - одного из ведущих вузов того времени. О таком она могла только мечтать. Москва. Там живут её любимые артисты, там Кремль. Там Сталин.
"Подождите немного"
Сталин для неё, как и для подавляющего большинства жителей тогдашнего Советского Союза, был всем. Но прежде он находился где-то далеко, за тысячи километров. А теперь она жила с ним в одном городе, а иногда даже могла видеть кортеж из ЗИСов на улице. Даже то, что в десятом классе она чуть не погорела на своём кумире, не смутило её. Тогда, на выпускных экзаменах она выбрала тему для сочинения "Нас вырастил Сталин - на верность народу" (так до 1961 года звучала одна из строчек гимна страны) и, увлёкшись, совершенно позабыла о грамматике, чем поставила учителей перед сложным выбором. В конце концов ей поставили четвёрку - просто побоялись оценить такую тему ниже. Уже в Москве, во время выборов в Верховный Совет СССР, Магинур специально ночевала у знакомых, чтобы иметь возможность с утра пораньше проголосовать на том участке, где в списках значился Сталин И.В. И даже тогда, когда в начале марта 1953-го стали передаваться сводки о состоянии здоровья вождя, она верила, что это не слишком серьёзно. С подружками по общежитию они продолжали привычную жизнь: бегали в кино, ходили на встречи с артистами. Но ранним утром 6 марта одна из студенток, бросив очередь за билетами в Большой театр, в которой простояла всю ночь, прибежала в общежитие и, захлёбываясь от всхлипываний, только и смогла вымолвить: "Там, там… Сталин". С трудом выведали у неё, что на фасаде Дома Союзов висит траурный портрет вождя. Магинур Мухлисовна может много рассказать о тех днях: как её с подружками едва не раздавила толпа на Красной площади, и они чудом спаслись. Как она, преодолевая кордоны, прорывалась в Колонный зал и как едва не залезла в дипломатическую машину. И прорвалась ведь! Но даже в дурном сне не смогла бы она тогда представить себе, что через много лет будет бороться с последствиями того, что вскоре назовут культом личности. Многие годы Магинур Мухлисовна была комсоргом, сначала в классе, потом в институте. Когда она вступала в партию, отец не противился. Он всегда читал газеты, был в курсе перипетий мировой политики, но не уставал напоминать: "Аллаха не забывайте! Он должен быть у каждого человека. Партия, политика - это для жизни. А для вечности - Всевышний!". Навсегда запомнила она слова, сказанные отцом своим детям незадолго до смерти: "Глаза ваши закрыты. Вы живёте в мире обмана. Но подождите немного…". Не просто годы должны были миновать, чтобы она смогла до конца понять эти слова. Через её жизнь должны были пройти разные люди - с разными характерами, способностями, привязанностями. С разными судьбами. Никогда не делила она людей на детей и взрослых, всегда видела в ребёнке прежде всего человека. Были и у неё, конечно, ученики любимые и не очень. Вспоминая времена учительства в Баймаке, любит Утябаева рассказывать об одном юноше-старшекласснике, портившем ей много нервов. Никак не могла она подобрать к этому Славе "ключик". Но однажды на школьном вечере мальчишка оказался участником показательной борьбы на сцене. И зал неожиданно начал скандировать: "Сла-ва! Сла-ва!". А молодая учительница вдруг поняла, что этот популярный в школе мальчишка пытался распространить свой авторитет и на неё. Но нарвался на противодействие... В тот вечер Утябаева сначала вместе со всеми болела за своего ученика, а потом пригласила его на белый танец. И это была большая победа её как педагога. Другой случай из преподавательской практики она сама вспоминает, удивляясь, как ей - совсем молодой девушке хватило тогда мудрости и решимости. На танцы в школу неожиданно заявился некий Барый - гроза округи. Школьницы испуганно прижались к стенкам, а Утябаева подошла к юноше и заявила: "Ты-то мне и нужен. Поможешь мне!". Обалдевший от таких слов хулиган обеспечил в тот вечер полный порядок в зале и возле школы. И позже Барый всегда с уважением относился к учительнице и даже стал скучать, когда она переехала в Уфу. Таких случаев в её практике было немало, недаром один из бывших учеников написал ей недавно: "Вы были самой демократичной в самое недемократичное время". 1960-е годы многое изменили в жизни учительницы. М.М. Утябаеву перевели в Институт усовершенствования учителей в Уфе. В её жизни появился Равиль Утябай-Карими, впоследствии известный учёный-исламовед. В 62-м родился сын Салават, через три года - дочь Зухра. Хрущёвские разоблачения культа личности оставили в душе Утябаевой серьёзные следы, но лишь с началом перестройки (вот когда вспомнились слова отца - "подождите немного") она поняла, что во времена "оттепели" была всего лишь приоткрыта правда о страшных годах. Только начав работать в Ассоциации жертв политических репрессий Башкортостана, она смогла оценить истинный масштаб катастрофы, произошедшей со страной в тридцатые годы. Сколько грязи поднялось тогда! Ну как можно назвать человеком того, кто не постеснялся отобрать у дочери одного из раскулаченных - маленькой девочки - красивое платье. И разве можно ставить его на одну доску с часовым, который обнаружил мальчишку, пробравшегося на место расстрела на одном из уфимских кладбищ, и (рискуя всем, между прочим) посоветовал отсидеться до снятия оцепления. Это и его имел в виду Мухлис Утябаев, говоря о Всевышнем в душе человека. В республике ещё живы десятки человек, прошедшие через жернова ГУЛАГа. Помочь им и ещё тысячам детей репрессированных, с самого детства лишённым порой самого необходимого, - цель ассоциации, возглавляемой Утябаевой. Не менее важная задача - сохранить память о людях, не переживших тех страшных лет. Вышло уже четыре тома "Книги памяти", скоро появится пятый. Но вряд ли когда будет опубликован список всех раскулаченных и сосланных - таких просто не вели. Остались лишь воспоминания, которые должны войти в новую книгу, подготавливаемую ассоциацией. А инициатором этих дел выступает, несмотря на то, что скоро ей исполнится семьдесят пять, Магинур Мухлисовна Утябаева - дочь муллы, ставшая "Отличником просвещения России", башкирка, говорящая на русском лучше многих русских, бывшая поклонница вождя, ныне борющаяся с последствиями культа личности Сталина. Хорошая мать и бабушка. Просто хороший человек.
Журнал "Уфа" // Анатолий Черкалихин, Рашида Краснова |