Его имя известно не только выпускникам филфака Башкирского государственного университета. Ученому, знатоку зарубежной литературы, блестящему оратору, обладающему неоспоримым авторитетом  среди коллег и студентов разных поколений скоро исполнится 93 года.  Беседовать с Давидом Семеновичем Гутманом  - одно удовольствие. Красота слога завораживает. Сегодня редко встретишь такое владение словом, всеми красками русской речи.

- Статус самой читающей страны мы, кажется, потеряли. И в этом не оригинальны: такова мировая тенденция, связанная с всеобщей информатизацией. Наши дети читают в разы меньше… Пора бить в набат?

- На мой взгляд, тут явные перегибы. Все не так страшно, не так безнадежно. Я четко вижу свет в конце тоннеля, и для меня не представляется сомнительным, что мы сумеем не просто выкарабкаться, не только дожить, а жить «на всю катушку». Дело в том, что некоторые наши явно не слишком сведущие и не четко представляющие себе реальные возможности бытия персоны несли откровенную чушь, которой заразили очень многих. Разрыв поколений, всегдашняя наша российская хвороба. Вспомним роман 1863 года «Отцы и дети». Абсолютно убежден, что мои внучки, а стало быть, и все остальные на свете молодые люди, не настолько бесплодны. Они мыслящие, и куда интереснее, чем я мог представить в свое время. Они не то что глупее, а творчески гораздо интереснее, чем я. В этом можно не сомневаться. Младшая моя внучка сейчас заканчивает магистратуру в Сорбонне. Очень скромная, но умница, мимоходом освоила английский, французский, отчасти испанский. 

- Возможно, у нынешнего поколения больше возможностей?

- Я бы так не сказал. В Интернете столько всякого мусора. Плохо представляю, что можно сотворить с ним, если знать входы и выходы. Внучки читают очень много, и не только по специальности. Они широко забрасывают свой невод. 

Иногда, чтобы доложить суть дела, и мне приходится готовиться. Одно, несомненно, они - существа разносторонне и интересно мыслящие, в них есть душа, настоящая российская душа, и это очень важно. Они широко распахнуты в жизнь, в ее стремнину, ищут себя в этой жизни и задаются исконными русскими вопросами: в чем суть, и для чего мы живем на этом замечательном, но часто неудобном свете. 

- У ваших внучек хорошая родословная. А что вы думаете о нынешних студентах филфака?

- Они разные. Есть студент, который совсем не хочет читать… Я в это не верю. Существует разлад между мной и ним в непосредственном общении. Но читающие студенты есть. Потрясающая беда - не хватает филологической культуры. Откуда возьмется, когда ее нет. Каждая страна переживает по-своему все эпохи. Наша тоже. Сегодня не лучшее время для развития творческой личности. Но люди, озабоченные судьбами поэзии, конечно, существуют.

 Стоит только послушать того же Валентина Непомнящего. Он совершенно удивительно читает Пушкина. Человек не просто влюблен в него, а понимает до конца, что важно донести до самого широкого слушателя его бесконечную жажду жизни, полноту бытия. Когда нас сталкивают с «Онегиным», когда каждое слово ложится на душу - потрясающе. И делать это надо не только в Год литературы, а причащаться постоянно. Когда так знакомят с Пушкиным, это захватывает и расширяет горизонты. У меня было такое впечатление, что я никогда не читал «Онегина». Что-то совершенно пронзительное. 

- Когда-то начитанность по сути была синонимом образованности. Сегодня как обстоит дело?

- Надо искать человека, личность. Одно образование не создает подлинного наполнения. Определение эпохи не ложится на просвещенность. Интеллигент - самое точное слово, а мерило эпохи, знак ее - необходимо ощущать. Прав Евтушенко, который постоянно подчеркивает, что все должно быть вдохновлено глубочайшим внутренним смыслом, нравственным содержанием. Нужен социализм, позарез нужен. Не тот, который мы распространяли по всему свету, а истинный - с человеческим лицом. От эпохи не отделаешься. Надо пытаться нащупать смысл нации и нашего движения, не искать искусственных ограничений, а как говаривал Пастернак, - «поверх барьеров».

- Преодолеть их в самом себе порой невозможно. Что уж говорить о том, что нынче облечь мысли в слова стало для подрастающего поколения неодолимой задачей?

- Это наше проклятие. Связывать слова невозможно, если не впитал с молоком матери смысл текста, его структуру. Это все равно, что швырнуть не умеющего плавать в реку и смотреть выплывет он или нет. Меня в детстве сбросили так с лодки и наблюдали, как я воду бью кулачками. Суть в том: нельзя прийти к самовыражению, если тебя не научили этого делать. Научить почти невозможно, а вот научиться легко. Когда много читаешь - приходит само собой. Но единственный способ связи с миром - чтение. Читать, размышлять - я другого не знаю.

- С чего бы посоветовали начинать тем, кто хочет приручить своего ребенка к чтению?

- Надо делать это постепенно, разумно, не спеша, не толкаясь, не надо стараться втиснуть сверх того. А читать русскую литературу - лучше ничего нет. Без каких-то колебаний, без малейшей фальшивинки могу твердо сказать: лучше нашей классики ничего на свете нет и невозможно вообразить. Поверьте, я больше полвека читал зарубежную литературу. При этом отдаю первое место Тургеневу, Толстому и Достоевскому. Последний огромный психолог. Он так раскрывает человека, что взрывает его изнутри. Это страшно.

 Они по-разному выразили русскую душу. Толстой показал жизнь в ее бесконечной индивидуальности. Тургенев, отдавая ему пальму первенства, писал: вы - великий писатель земли русской. Себя он называл великим читателем. Так вот: нам нужны новые великие читатели.

- Не могу не спросить о вашем отношении к интерпретации классики в театре и кино... 

- Если бы мое слово воспринималось как истина в последней инстанции, то отвечу: гоняться за всякой новацией не стоит. Постановка по мотивам не претендует на верность следования каждому слову. Но безраздельно «своя рука - владыка» никак не может быть. Текст необходимо брать в качестве основы. Так делал Товстоногов, да и сегодня прямо, нисколько не обинуясь, Олег Табаков. Есть решения бесспорные - нельзя следовать, чтобы поразить новшеством, гоняться за новизной ради моды - убийственно для искусства. Традиции должны оставаться незыблемыми. Есть законы искусства, установленные столетиями и в разных странах. Автор всегда остается самим собой, а вот режиссер вправе, без всякого сомнения, менять не что угодно, а только то, что не противоречит логике развития характера. 

- Извольте полюбопытствовать: 

а современных авторов почитаете?

- Гришковец мне кажется интересным писателем, с большим смыслом, двойным дном. Влюблен по-настоящему. К Улицкой, если не отношусь восторженно, но по-настоящему увлеченно. Слежу за всем, что выходит из-под ее пера. Несомненно, она писатель больших знаний и очень русский.

- Какая книга сегодня на вашем столе?

- Читаю в основном художественную литературу. Сейчас - романы Франсуазы Саган. Не так давно изданные тома покойного Ромэна Гафановича Назирова. Он был редкостный умница.

- Могли бы вы назвать книгу в той или иной степени определившую ваше мировоззрение?

- Их немало. Но все-таки, «Жан Кристоф» Ромэна Роллана. Впервые прочел его еще в школе. Он поразил своей внутренней жаждой саморазвития, интеллектом личности, духовным ростом.

- Если бы вам предложили назвать десять авторов, без которых невозможно представить литературу и ее влияние на умы, на чем бы вы остановились?

- Первый, несомненно, Пушкинский «Евгений Онегин». Два романа Тургенева: безмерная красота «Дворянского гнезда» и глубинная философия «Отцов и детей». Обязательно «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение» Толстого. «Темные аллеи» Бунина. Из зарубежной - «Пигмалион» Бернарда Шоу, «Брандт» Генрика Ибсена, «Мартин Иден» Джека Лондона.