(Продолжение. Начало в номере №10)

«Пуп Черниковки»

Как сейчас помню свое первое столкновение с большим (я про габариты) искусством. Упершись носом в пейзаж размером где-то 2,5 на 5 метров, я видел только краску, небрежно накиданную на весь этот холст. Такая манера письма очень отличалась от филигранного рисования моего папы и одновременно пугала и интриговала меня. Я водил носом практически по полотну, ничего не мог понять: сказал - картина. А где она? Пока папа не заметил мои мучения и не отвел меня метров на пять от этого ребуса в красках. Тогда я вдруг сразу увидел. И радостно заорал: «Это напротив Каршадов, на другой стороне Уфимки!». И действительно - во всей красе лиственная роща из разбежавшихся деревьев. И утреннее летнее солнце. Яростное, упрямое и ласкающее все деревья сразу.

Вы скажете - картинная галерея! А вот и нет - третий этаж уже построенного, но еще не существующего Дворца культуры им. Орджоникидзе Ново-Уфимского НПЗ. Встретивший нас на улице Первомайской директор указанного НПЗ и одновременно папин друг со студенческих лет, земляк-бакинец Всеволод Владимирович Аренбристер затащил его в новостройку с явным желанием похвастаться. Папа же не пожалел дяди-Севиных амбиций и подначил: мол, что мелочишься, «Явление Христа народу» нешто слабо было купить? Он имел в виду сверхмонументальность свежеприобретенных картин. Кстати, много позже - через 10 лет я ежедневно (или почти ежедневно) зрел описанную выше картину, составлявшую одну из стен репетиционного зала Народного театра дворца. Чуть позже описанной встречи, моей и большого искусства, открылся и сам Дворец культуры им. Орджоникидзе. И было это в 1956 году. Открылся. И сразу стал «пупом Черниковки». Хочу подчеркнуть, что в «место силы» северной Уфы входит еще один исторический объект - околодворцовый фонтан. Это подтвердит любой мой ровесник. В фонтане мы купались в совсем щенячьем возрасте. Что категорически воспрещалось всеми без исключения родителями. Ох и наполучал я по заднице в момент вылавливания из бульона страстей, кишмя кишевших в фонтане в жаркие летние дни... Болело потом весьма и весьма, но соблазн был слишком велик...

В позднепубертатном периоде у фонтана назначались встречи с друзьями и дамами от 13 и старше. У него, как правило, начинались грандиозные драки, которыми славился Черниковск. Как воробьи на проводах, сидели мы где-то с шести вечера по округе фонтана. Каждый день. В любое время года! Ждали приключений. И они находили нас. Славное место - священный фонтан! Спасибо ему за все, и плохое тоже. Как-то странно, прошли годы, и плохое вдруг стало милым-милым прошлым, которое так сладко вспомнить.

Однако вернемся во дворец. Но сделаем это осенью 1963 года. Когда, вернувшись к истокам, мы поселились в задворцовом доме 15 по улице Первомайской. И я начал оглядываться по сторонам в рассуждении - где бы что бы сотворить, чтоб жить нескучно было.

И отважно пошел и записался в детскую театральную студию Дворца Орджоникидзе. Выбор, кстати, был большой - свыше 30 коллективов. Я практически случайно туда попал. А вот Сережа Зеневич, Валера Дубинский, Оля Бабина законно занимали свое место «очень, очень одаренных ребят!». Первой моей встречей с театральными подмостками стал «Разбойник Шервудского леса». Росту в 14 лет во мне было 183 см, весил я около 90 кг - вы правильно догадались, мне досталась роль Маленького Джона. Другана Робин Гуда, с плеча стрелявшего из «пушки».

Родители с нескрываемым весельем наблюдали за моими потугами. Но мама сшила средневековые сапожки - такие, знаете, с полуметровыми носами. Папа вырезал из доски и прочих пиломатериалов точную копию фламберга. Волнистый меч, считавшийся в Средние века чем-то вроде противопехотных мин, газовых атак и тому подобных античеловеческих изобретений дьявола. Что не есть хорошо. Но мне было по размеру.

На премьере произошел конфуз. Мне нужно было спрыгнуть со стены средневекового замка, догнать Ноттингемского шерифа (Сережу Зеневича) со товарищи. Сотоварищей доблестно убить, а шерифа упустить. О чем доложить Робин Гуду (Валере Дубинскому), оторвав его от лапшевешенья на хорошенькие ушки Леди Мириам (Оли Бабиной). Но, прыгая, я зацепил средневековым, т. е. полуметровым носком сапога стену замка. И замок обрушился. Зрители были в восторге. Когда не ты дурак, когда другой дурак, всегда приятно!

Спектакль завершился, и мы вышли на поклоны. Какая-то отчаянная девица даже преподнесла мне букетик, явно свежесорванный с клумб при входе во дворец. И я познал, что есть «глория мунди»! Еще про этот славный детский коллектив скажу, что через несколько лет я вновь знакомился с Олей Бабиной, женой моего нежно любимого друга Бори Родионова - нашего уфимского Высоцкого и отца-создателя «Полугара».

Прежде чем продолжить рассказ, хотел бы подчеркнуть, что наша детская (!) премьера проходила на большой сцене дворца, оборудованной всей необходимой машинерией не хуже, чем в оперном театре, и состоящей при зале на 800 с лишком мест. С амфитеатром и галеркой. А ведь кроме большой сцены, во дворце была еще малая - с залом на 200 мест.

Но директор Дворца им. Орджоникидзе, великий и могучий Владимир Дорофеевич Стрельчук хотел, чтобы мы чувствовали себя настоящими артистами... Очень тепло вспоминаю о нем. И далеко не я один. Многоорденоносный фронтовик, Владимир Дорофеевич на раз решал любые вопросы в любом ведомстве. Находил фронтовика - и тут же решал. В конце шестидесятых самым массовым фронтовикам (1923-1927 г.р.) было не больше 45, а то и 40 лет. Даже в голове не очень укладывается, насколько были молоды наши родители. И фронтовое братство, круговая порука чудом возвратившихся с войны людей ничего, кроме самого искреннего уважения, не вызывает. У полковника Стрельчука было огромное желание сделать его дворец лучшим в городе. Ну а его фронтовые побратимы, как могли, ему помогали. А могли они многое, точнее сказать, все. Поэтому большой зал «Орджаника» практически ежедневно демонстрировал все самые желанные и свежие фильмы. Причем делал это раньше, чем «Победа» или «Родина». Гастроли столичных и ленинградских театров обязательно проходили и в нашем замечательном дворце. Так я познакомился в конце 60-х с Алисой Фрейндлих и Игорем Владимировым, Виторганом и Филозовым (правда, это было уже в конце 70-х). Да и других выдающихся гастролеров, как говорят на юге, было «бохато».

В общем, Владимир Дорофеевич хотел, чтобы было не хуже, чем у людей. И было не хуже, а лучше.

На первом этаже, кроме фойе, зрительного зала и комнат детских кружков, располагался спортзал. Об этом сообщал ваш нос. Из левого угла фойе ощутимо тянуло крепким мужским потом, резиной, металлом. Слышались бешеные крики «Шайбу! Шайбу!». Это значило, что в прорыв пошли баскетболисты, волейболисты или гандболисты Ново-Уфимского НПЗ. Долголетние директора этого завода Георгий Федорович Ивановский и Талгат Закирович Хурамшин были спортивными меценатами. А в баскетбольной «дрим-тим», например, играл даже секретарь парткома завода Ханан Маннанов. Думаю, уровень вам понятен. В общем, во Дворце имени Орджоникидзе спортивная жизнь цвела и пахла.

На втором этаже тоже были не хухры-мухры, а уже упомянутый Малый зал, громадная библиотека. И танцевальное фойе, где раз в неделю каждого месяца, в названии которого есть буква «Р», обязательно проходили - нет, это слово неточное и непригодное - пролетали, проносились, взвивались вверх, вбок, вперед-назад, вниз и снова вверх танцевальные вечера. Не берусь описать подробно, не Гоголь я, всю многоцветность, нарядность, пышность и скрытую эротику этих танчиков-манчиков. Но очень значительная и значимая часть черниковцев имеет эти замечательные действа у истоков их семей и, собственно, их самих.

Ну раз уж мы пришли на танцы... то не худо спуститься в подвал - в «дворцовое кафе». Нам налили. И дали закусить! Беляши здесь были не рядовые. А бутерброды, бутерброды: «пыж» - яйцо и килечка, с колбасой такой и сякой, с сыром, с перцем.

Но танцы танцами... Можно заглянуть в Малый зал, на литературную викторину. Вела ее, как и все литературные и поэтические вечера, удивительный знаток русской словесности, мудрейшая и умнейшая Софья Захаровна Болховских, одна из выдающихся уфимских педагогов. Только вы проходите вперед, а я бочком-бочком вместе с Вовой Вехновским. Пока она не выгнала. Дело в том, что викторины были на интерес - призами выступали книги, тогда еще не дефицит. Но хорошие и добротные издания. Мы приходили, распределяли между собой призовые. Так, кстати, появился у меня двухтомник Пикуля. Первое, скорее всего, издание «На задворках великой империи». И однотомник Бабеля. И сейчас стоят у меня на полках, как и несброшюрованный альбом Николая Рериха. В общем, выбирали мы призы и начинали быстренько отвечать на вопросы. С огромными домашними библиотеками делать это было не особенно трудно. Но викторины-то организовывались для рабочей молодежи. И Софья Захаровна начала нас гонять. Закончилась лафа, до сих пор жалею.

Раз нас выгнали - айда на третий этаж. Во-первых, здесь находился Народный театр и его руководительница - беззаветная жрица Мельпомены Евгения Борисовна Романко и ее муж-сподвижник дядя Паша. Подчеркну, что все спектакли этого театра проходили с неизменными аншлагами. И играли в нем... например, премьером театра был главный архитектор Уфы Фарид Измайлович Рехмуков. Да и остальные актеры - известные в Черниковке и Уфе люди - врачи, учителя, преподаватели вузов, строители, нефтепереработчики, авиастроители, чиновники. Кстати, сподобился и я. Начал с «Собаки на сене». Роль маленькая, но со словами, даже хлопали. А потом у меня началась бурная личная жизнь... Пока летом 1968 года Евгения Борисовна не позвонила и не вызвала срочно в театр. Оказалось, у них под угрозой премьера спектакля по Фридриху Дюренматту. Пьеса про то, что человек должен оставаться человеком даже в концлагере. Исполнитель главной злодейской роли коменданта концлагеря, всячески гнобившего положительного героя, взял да заболел. А на дворе - июнь, отпуска, заменить некем. По сценографии главная философская дуэль мерзавца-гитлеровца и узника проходит лицом к лицу. Причем положительный герой лицом к лицу одновременно и со зрителем. А сволочь-фашистюга, наоборот, к зрителю спиной и сидя. Вот Евгения Борисовна и попросила меня отдрессироваться. Тем более что учить объемную и многословную роль совсем не надо. На столе передо мной лежит текст, я должен разговаривать и, показывая ничтожность узника, работать с бумагами... Хоть я к зрителю исключительно спиной, мундир эсэсовца мне сотворили аутентичный, с железными и рыцарскими крестами... В общем, сыграл я удачно. Но «спина эсэсовца» стала моей лебединой песней в искусстве. Если честно - слава богу. Все-таки кесарю - кесарево.

Также на третьем этаже - известный на всю Уфу и ее окрестности Дом высокой моды. Им, без тени хиханек-хаханек, все называли курсы домоводства, кройки и шитья Марии Александровны Арясовой. Крымская партизанка, железной воли и безупречного вкуса человек, она даже из не очень одаренных людей делала эталоны моды и виртуозов иглы. Еще, по совместительству, она была мамой Славика-Вуни Арясова, моего замечательного друга и по сю пору. Телекинорежиссера, на минуточку.

Ну все. По дворцу мы прогулялись довольно подробно. За сцену, где тоже есть очень интересные помещения, нас, скорее всего, не пустят. Нашкодничаем наверняка. А жаль! В роскошной костюмерной, которой, между прочим, завидовали настоящие театры Уфы, царила бабушка моего друга Вовы Тюрина. Ко мне она относится весьма снисходительно и дружелюбно, так что есть шанс выпросить у нее коробку грима. А это в умелых руках сулит очень много развлечений - и в школе, и на улицах, и тем более в лесопосадках. Очень приятное дело - успокаивать испуганных твоей же страшной мордой девочек.

Однако вернемся к дворцу и попрощаемся. Надеюсь, ненадолго. За 65 лет (!) своего существования Дворец культуры им. Орджоникидзе, когда-то Ново-Уфимского НПЗ, а сейчас - Уфимского нефтяного университета, стал непременным фактом жизни каждого уважающего себя черниковца… Ну, умоляю вас, не смотрите так близко. Отойдите подальше, и вы увидите...